Хроника отложенного взрыва - читать онлайн книгу. Автор: Феликс Меркулов cтр.№ 56

Служба текла тихо-мирно, без крутых поворотов, пока в 1992 году его не пригласил на работу сам Корсаков, которому Полуяхтова порекомендовали надежные люди. А в 1993-м Иннокентий стал генералом. Незадолго перед этим ему исполнилось пятьдесят лет. Очень неплохая карьера!

Одна его генеральская звездочка, благодаря самой крутой тогда спецслужбе страны за спиной, позволяла «строить» и перемалывать даже трехзвездных генералов из других ведомств.

Но Павел Ткачев был сильным противником. С таким интересно играть и такого приятно побеждать.

«У него крепкая оборона, — думал Иннокентий, расставляя в своем воображении шахматные фигурки. — Если затянуть партию, затеять размен, он вполне может плавно перевести в эндшпиль и довести до ничьей. Нет, надо атаковать сразу. Нужен королевский гамбит».

Он больше всего любил гамбит, игру для романтичных юнцов. В ней атаку ведут пешки, которые мужественно гибнут под слонами и конями противника. Но они открывают путь тяжелым фигурам, которые наносят удар в самое сердце противника.

Невероятно красивая, но рискованная игра. Чуть зазеваешься — и чужая пешка, прорвавшаяся под шумок к последней линии, вдруг бросит твоего короля на обагренную кровью клеточку шахматного боя. Мат!

Поэтому не стоит играть так против очень сильных, чья армия уже собаку съела на гамбитах.

«Но с Ткачевым надо действовать только так, — решил Полуяхтов. — Он себя окружил дилетантами. Нужен хороший скандал. Допустим, газета будет получать компромат на Ткачева. Но писать негатив будет только один журналист этой газеты. Логично, если министр обороны разозлится именно на него и прикажет убрать. Нет! Он прикажет наказать, а услужливые подчиненные перестараются — и убьют. Жизненно? Вполне. И тогда поднимется настоящий шум. А уж мы постараемся, чтобы он дошел до туловища, когда оно с похмелья.

Но многое зависит от того, как именно погибнет журналист. Вся соль гамбита в этом. В испанской партии или при староиндийской защите пешки гибнут блекло, где-то на периферии больших сражений. В гамбите они кладут головы в самом центре, на линии главного удара, на глазах у всех. Не просто падают, а взрывают игру, разжигая страсти вокруг. Да, взрыв, пусть будет взрыв, — заключил Полуяхтов, выходя из машины во дворе своего дома. — Эх, забыл молоко. Ладно, сейчас пошлю водителя. А хлеб, интересно, остался?»

Дима Белугин был на седьмом небе от счастья. Так ликует ученый на пороге открытия.

Для Димы такой находкой стал чекист Ермаков, раньше приносивший интересную информацию от случая к случаю. А тут его словно прорвало. Стал приносить убойные материалы один за другим. И публикации пошли одна громче другой. Дима почувствовал себя в газете уверенней.

Он, правда, видел, что его материалам еще не хватает остроты для настоящей мировой сенсации. Но Толя обещал, что скоро принесет нечто такое, отчего, по его словам, мир заплачет.

— Мы перевернем эту страну! — обещал чекист.

Дима ощущал себя в пол шаге от вершины. И уже не замечал, как скрипит зубами в соседнем кабинете Тинкин, чьи статьи все реже появлялись на доске «Лучший материал дня», потому что публикации Белугина не оставляли там места.

«Кто он такой? Обычный сосунок, — свирепел Петр Тинкин. — Пасется в чужом огороде. Снимает пенки с чужих тем. И Ермаков — козел. Почему он, когда надо что-то гнилое слить, просит меня: «Сделай конфетку!» А когда что-то интересное, что любой дурак может ярко подать, так это он Белуге тащит! Сволочь!»

Обида душила Тинкина болью и горечью.

«Ничего, время покажет, — старался успокоиться Петр. — Терпи. И тебе еще повезет».

— Что за чушь ты порешь! — Ермаков раскраснелся от злости, что с ним бывало крайне редко.

— У нас недостаточно ресурсов, чтобы все выяснить. — Костя ничуть не смутился от начальственного гнева. Наоборот, в его глазах читались легкая усмешка и немой вопрос: «Интересно, а меня ты возьмешь с собой в «Гособоронэкспорт»? Если да — тогда стоит на тебя вкалывать. А нет — прощай. И не тревожь занятых людей, нам еще пахать и пахать на армейских нивах».

О предстоящих служебных перемещениях, как бы их ни скрывали, личный состав каким-то образом всегда узнаёт заранее.

— Хорошо, давай спокойно разберемся. — Ермаков сбавил обороты, видя, что Костя в курсе его ближайших планов и обижен тем, что адмирал до сих пор не говорит откровенно: остаются они одной командой или разбегаются?

— Я и так спокоен, Анатолий Борисыч. Но выше головы не прыгнешь. А здесь дело тонкое.

— Ты прав. Но кровь из носу надо узнать, какие документы к ним попали. И откуда?

— Про «Мясника» они могли узнать только из близкого круга. — Костя намекал, что он не только хороший спец, но и прекрасно осведомлен о делах Ермакова.

Сам адмирал пока ни словом не обмолвился о «Мяснике», тем более в связи с Гольцовым и Михальским. Но среди документов, которые могли попасть к ним, Ермакова конечно же в первую очередь интересовала папка «Мясник». В свое время ее, как донесли агенты, передал Белугину тот самый Заславский. Надо постараться вернуть эти документы, пока они не натворили дел.

— Мы прошерстили весь Сергиев Посад, — продолжил Костя. — Ничего нет. Приезжал из Англии друг Белугина Сергей Розенплац. Он встречался с Гольцовым. Но никаких документов не передавал.

— Откуда ты знаешь?

— Анато-олий Борисыч… — Костя хотел сказать: обижаете!

— Хорошо, тогда откуда они могли узнать про нас и про «Мясника»? — спросил Ермаков.

— Про нас — откуда угодно: в газете, от Вощевоза, от своих людей в ФСБ. Не забывайте: у Михальского остались там старые связи. А знают ли они про «Мясника», еще неизвестно.

— Давай исходить из самого худшего. Я считаю: они нашли любовницу Белугина. Надо подумать: где мы могли просчитаться, раз не нашли ее.

— Анатолий Борисович, это всего лишь предположения.

— Ты хочешь сказать, что раз только предположения, то и работать по ним не стоит? Нет, Костя, ты не прав. Теперь цель номер один — баба Белугина. С чего предлагаешь начать?

— Надо подумать. Доложу завтра.

— Сейчас. — В голосе адмирала звучали стальные нотки.

Костя пожал плечами: сейчас так сейчас:

— Надо набросать ее психологический портрет. Потом очертить его круг общения и возможные знакомства. И вычислить.

— Хорошо, давай набрасывать психологический портрет.

— Сейчас? — удивился Костя.

— А когда? Времени нет. У тебя есть фото Белугина?

— Да. В досье.

— Достань.

Снимок положили в центр стола. Улыбающийся Дима наивно смотрел на своих убийц.

— Думаем: какая женщина могла его полюбить? — приказал Ермаков.