Похороны ведьмы - читать онлайн книгу. Автор: Артур Баневич cтр.№ 53

– Мы едем на одной телеге, – так же твердо заявил Вильбанд. – Если Беббельс вернется раньше, то перебьет всех нас независимо от чинов и званий.

Дебрен поискал поддержки у графини. Не нашел.

– Ну ладно, – тяжело вздохнул он. – Тем более… По правде-то, мне все равно пришлось бы вас просить о помощи, если Курделия каким-то чудом согласится. Потому что я… То есть как бы теоретически… мог бы… в определенном смысле…

– У нас мало времени, – напомнила она. – Не крути.

– Это будет очень больно? – Стиснутые на рычаге тележки пальцы Вильбанда побелели. – Нужно чудо, чтобы…

– Я выдержу, – заверила Курделия заметно дрожащим голосом. – Меня с детства бьют, я к боли привычная.

Но именно потому, что били ее с детства, там, под маской самообладания, она была напугана. Маска держалась хорошо, но в ней были отверстия для глаз.

– Вождь гбурров не запрещал зулийцам спасать своих, – тихо сказал Дебрен. – Чем дольше они жили, тем больше дохода. Так что хоть стража стояла рядом, но подпускала любого желающего, даже чародеев. Первую шестерку именно чародеи прикончили, безуспешно применяя контрзаклинания. Только тогда гбурры ввели цензуру, то есть принудительную консультацию лекаря с их верховным шаманом, чтобы дефицитных осужденных глупо и впустую не растрачивать, к делу приступили медики. И кузнецы.

– Куз… – Курделия вынуждена была сглотнуть слюну. – Кузнецы?

– Медик вкладывал излечиваемому доску между зубами и показывал, куда бить, а кузнец бил. А поскольку в основном речь шла о духовных лицах, то ассистировали еще несколько наиболее, я бы сказал, ретивых и искушенных в молитвах братьев-монахов, а также проповедник и исповедник. Этим предписывалось поднимать дух у подопытных и молитвой смягчать их страдания до сносного уровня. Но молитвы как-то не очень помогали. Все, подвергавшиеся этой процедуре, умирали. Причем именно от ударов молота.

– Видать, халтурщиков в молельщики набрали, – пожал плечами Зехений.

– Пожалуй, да, – согласился Дебрен.

– А преступник? – напомнил Вильбанд. – Этот-то как выжил?

– Ты какую версию предпочитаешь: романтическую или жизненную?

– Начнем с романтической, – ответила за камнереза Курделия. – Он что, в невинного барашка превратился?

– Романтическая версия более возвышенная: его уберегла любовь…

Она слабо улыбнулась:

– Ну, этот вариант отпадает. Меня никто не любит. Вряд ли даже найдется такой, кому бы я просто нравилась.

– Физическая любовь, – уточнил Дебрен, натягивая на лицо равнодушную маску профессионала.

– Физическая? – Зехений беспокойно заерзал.

– Нашлась такая, что поцеловала его у тех ворот? – удивилась Курделия. – На глазах у народа? В предранневековье?

– Зуля пала, так что формально уже наступило ранневе-ковье, но в умах зевак… Ну, короче говоря, не было счастья, да несчастье помогло. Поколением позже он не выжил бы после лечения. Самое большее – мог бы на баб поглядывать.

– Если поцелуй любимой кой-кому заменяет обезболивающее, – тихо сказал Вильбанд, – так, может, достаточно было бы просто посмотреть. Не столь уж велика разница.

Дебрену показалось, что Вильбанд пытается кого-то убедить. Скорее всего себя. И скорее всего – безрезультатно.

– Дурной, – прокомментировал монах. – За смотрение исповедываться не надо, разве что одежда осматриваемого была недостаточной и дело попахивает подглядыванием. А о целовании…

– Ну, этот вариант тоже из головы вон, – бросила Курделия. – Глядение, целование… И то, и другое вообще-то касается духа, а не плоти. Надо крепко утешителя любить, чтобы такое любовное общение хоть немного боль сняло. А я никого не люблю. Сердце у меня каменное, напоминаю. Не знаю, чего ради ты нам головы морочишь…

– Это была древняя Зуля, – спокойно прервал ее Дебрен. _ у преступника не было жены. Но было много серебра, потому что он ловко обкрадывал. Вот он и нанимал лучших в городе куртизанок. Не знаю, может, они его и целовали. Но платил он им не за это. И не поэтому очередные процедуры собирали толпы зевак. В моменты величайшего возбуждения кузнец бил молотом. Преступник, случалось, терял сознание, однако лечение выдержал.

Стало тихо, как в могиле. Зехений даже не пытался осенить себя знаком колеса. Выглядел он будто обухом по голове ударенный.

– Я знаю, что верится с трудом, – буркнул магун. – Но больше нет ни одного описанного случая. Даже среди теммозанцев есть всего пара-тройка лекарей, которые могут таких, как ты, не убивая… А о нейтрализации примененного заклинания я вообще не слышал. Редкий случай, ни один серьезный мастер не пожертвует годами жизни, чтобы исследовать подобное. Да и с подопытными объектами нынче плохо. Точнее – вообще нет. Поэтому я так подумал… Если б ты после испытания в живых осталась, то потом запросто нашелся бы чародей, готовый ассистировать при подобных процедурах. Даром. Просто из любознательности.

– Что ты конкретно предлагаешь? – решилась наконец Курделия. – Говори без обиняков. Я вдова. Хлеб, можно сказать, только из одной печи ела, зато эта печь…

Зехений и Вильбанд продолжали молчать.

– Скала, на которой ты… сидишь, – Дебрен коснулся шершавого камня, – теперь частично ты. Если ее как следует ударить и она даст трещину на большой поверхности, то импульс пойдет по нервам, и нервный шок убьет тебя. Если откалывать понемногу, эффект будет тот же. Это все равно что постоянно ковыряться в ране. Долго никто не выдержит. Неизвестных множество, но если б речь шла о моем… ну, о том, кого я… уважаю, то я применил бы этот метод.

– Да ты никак рехнулся, – выдавил Зехений.

– Можно, конечно, использовать классические приемы. Поэтому я и просил тебя принести трав. Но как раз чувствительные-то клетки, за которые я опасаюсь, пронизывают камень. Возможно, какой-нибудь специалист по големам сумел бы обезболить камень. Только дело в том, что эксперименты с големами почти повсюду проводятся нелегально, и такого спеца сейчас со свечой не сыщешь. Понадобятся годы на то, чтобы он тебя обследовал и обдумал соответствующее лечение. А у тебя этих годов в запасе нет, Курделия. Из той дюжины ни одной монахини не спасли, потому что они согласия не дали. Отсюда известно, как у живого развивается петрификация. Жертва со временем все сильней окаменевает, и наконец… Ну, короче говоря, несмотря на заботливый присмотр, те монахини не дожили даже до освобождения преступника.

– То есть? – тихо спросил Вильбанд.

– Люди все разные, но принимая во внимание, сколько он вытерпел… Похоже, процедура, если даже еще и не привела к отсоединению пациента от скалы, все равно замедляет развитие болезни. И это можно рационально объяснить. Каждый удар молотом нарушает структуру камня, уничтожает часть нервной сети. Если не убьет, то система приступает к регенерированию. А это процесс чрезвычайно энергоемкий. Я говорю о магической энергии, которую черпают из заклинаний. Мощность заклинания вместо, например, того, чтобы превращать в камень печень или очередные мышцы, уходит на исправление нарушенного.