Ночи Калигулы. Падение в бездну - читать онлайн книгу. Автор: Ирина Звонок-Сантандер cтр.№ 94

— Ты ошибаешься, Гай Цезарь, — покраснев ещё сильнее, заметил Херея.

— Да?! Значит, ты предпочитаешь их задницы!

Давясь озорным хохотом, Калигула отошёл от Кассия Хереи и отправился на поиски новой мишени для насмешек.

Херея грузно поднялся, отряхнул с колен налипшую землю и засохшую сосновую хвою. Подумал оскорблённо: «Подожди, Гай Цезарь! Вот вернёшься в Рим…»

Если прежде у начальника преторианцев ещё были сомнения, то теперь они напрочь исчезли.

Сослав сестёр, Гай почувствовал себя опустошённым. Последняя нить, связывавшая его с детством, разорвалась. Спасаясь от одиночества, он отчаянно ухватился за свою иллюзорную войну. Ему было небходимо заполнить дни суматохой, чтобы не видеть пустоты.

Достойного противника по-прежнему не появлялось. Галлы не воевали с римлянами. На северо-востоке тянулись земли непокорных германских племён. На север от Галлии располагался остров Альбион, иначе именуемый Британией. Юлий Цезарь в своё время высадился на землях бриттов, но был вынужден покинуть остров, когда галлы подняли мятеж за его спиной. Калигула опасался направляться к бриттам или германцам. Он желал славы полководца, но настоящая война пугала его.

Богатое воображение подсказало ему выход. Как всегда — непресказуемый.

Гай призвал в шатёр дежурных центурионов, желая посоветоваться с ними насчёт предстоящих военных действий.

Совет длился недолго. Центурионы покинули лагерь, прихватив с собою полсотни проверенных, неболтливых солдат.

Калигула велел подавать завтрак. Кушанья были не столь изысканны, как в Риме. В галльских лесах не водятся павлины и фламинго. Гай вкушал обыкновенного дикого кабана, изловленного солдатами на рассвете, и закусывал свежим ржаным хлебом. Здоровая деревенская пища хорошо влияла на желудок, ослабленный излишествами римской жизни. Гай сам заметил это и сказал Цезонии:

— Как хорошо мне сейчас! В Риме постоянно болела голова. Я даже чувствовал помрачение рассудка. Может, бросить все государственные дела и остаться навсегда здесь, в Галлии?

Цезония старательно жевала кабанятину, обдумывая ответ. Поселиться в диком краю, среди галлов, ей не улыбалось.

— Дорогой Гай! — она ласково коснулась его запястья. — Сенаторы, ненавидящие тебя, обрадуются твоему решению.

Цезония хорошо изучила слабости мужа и умела вовремя вставленной фразой натолкнуть его на нужную мысль. Калигула сразу вспомнил о ненависти.

— Я непременно вернусь в Рим! — процедил он сквозь зубы. — А со мною — мой меч!

Он сжал рукоять так крепко, что побелели костяшки пальцев.

К императорскому столу, запыхавшись, спешил гонец.

— Божественный Гай! — кричал он. — В лесу, вблизи лагеря появился неприятель!

Матроны, сопровождавшие мужей — легатов и старших центурионов, взвизгнули и поближе придвинулись к императорской паре.

— Не бойтесь! — Калигула поднялся с места, вытащил меч из ножен и театрально помахал им в воздухе. — Я спасу вас!

Предупреждённый Басс подвёл к императору лошадь. Гай ловко впрыгнул в седло. Легионеры, подчиняясь приказам центурионов, быстро строились в боевом порядке.

Из леса и впрямь донеслись пугающие звуки: сильное колыхание ветвей, топот ног и крики на непонятном, несуществующем языке. Калигула усмехнулся: это он велел перед завтраком полусотне солдат забраться в глубь леса и убедительно изобразить неприятеля.

Гай на полном скаку ворвался в заросли орешника. Рубил мечом буйную зеленую поросль и подзадоривал легионеров следовать примеру полководца. Битва с лесом напоминала войну с Нептуном.

Легионеры, шумно изображавшие неприятеля, по одному выныривали из чащи и присоединялись к тем, которые прибыли с Калигулой. Лес трещал, сгибаясь под ударами доблестной римской армии.

Устав рубить кустарники, топтать грибы и пугать зайцев, Гай велел солдатам собирать обрубленные ветви.

— Это — вражеское оружие! Украсим им трофейный столб, — похвалялся он.

Трофейные столбы традиционно устанавливались на поле битвы. Оружие, отнятое у побеждённого неприятеля, вешалось на них.

Гай собрался дать приказ возвращаться с вестью о победе и вдруг увидел нечто, испугавшее его. Между стволами поредевших деревьев мелькнули фигуры, не похожие ни на римлян, ни на галлов. Их было около полусотни. Они, словно удивительные птицы, размахивали широкими рукавами и непонятно причитали. Речь незнакомцев складывалась в мелодичную песнь, похожую на заклинание, направленное против римлян.

Калигула с суеверным испугом склонился к центуриону Бассу:

— Кто эти люди? — хрипло спросил он.

Гаю стало страшно. Люди-призраки в серых, мешковатых, непомерно широких одеждах махали руками так странно, словно звали в потусторонний мир.

— Изловить их! — крикнул он, крепко сжав коленями лошадиный круп, чтобы не свалиться и не забиться в судорогах страха.

Легионеры численностью намного превышали незнакомцев. Потрясая мечами, они бросились к людям, испугавшим императора. Быстро захватили их, не оказавших сопротивления, в плен.

Таинственные призраки оказались небольшим отрядом варваров. Скорее всего: кельтов. Так решили римляне, разглядывая их оружие, украшенное причудливым растительным узором грубой работы.

Варвары продвигались по лесу и, наткнувшись на солдат, воюющих с деревьями, непомерно испугались. Римлян они приняли за духов, враждебных их собственным богам. Кельтские народы издревле поклонялись деревьям. И, увидев надругательство над лесом, они запели соответствующие заклинания, которым научились у друидов.

Варварам связали руки за спиной и подвели к императору, пинками заставив стать на колени. Сообразив, что таинственные призраки оказались всего-навсего испуганной кучкой людей в смешных для римского глаза одеяниях, Гай успокоился и обрёл императорское достоинство.

— Кто вы? — спросил он высокомерно, спрыгивая с лошади и обходя вокруг пленных.

Варвары переглянулись и загалдели нечто, понятное только им.

— Бритт, — указал себе в грудь пальцем длинноволосый бледный юноша, к которому с уважением прислушивались остальные. Очевидно, он был вождём.

— Британцы? — заинтересованно переспросил Гай.

Варвары обрадованно закивали плохо расчёсанными головами и одобрительно зашумели.

Они с превеликим трудом объяснялись на ломанной латыни. Тем более ломанной, что бритты учились языку римлян у галлов, которые сами плохо владели им.

Бледного юношу звали Эдумин. Римляне не разобрали как следует чужеземное имя и переиначили его на свой лад: Админий.

— Мой отец… — с трудом подыскивая латинские слова, рассказывал Админий. — Вождь! Король! — говоря на своём наречии, он выразительно кивал головой на рукоять меча. Именно меч, а не корона или диадема, был для бриттов символом власти.