– Правда? Я ему завидую, Присси. Хотел бы я найти вторую такую же, как ты.
Она молча бросила на него взгляд.
– Ты работала у Кит, – сказал он. – Как долго?
– Четыре месяца, – тихо ответила она.
– А с Джеральдом прожила почти столько же, – продолжил он. – Ты была очень расстроена тем, что сказал Рамзи, Присси, и я тебя в этом не виню. Я уверен, что Джеральд говорил с тобой на эту тему и успокоил тебя, но разреши мне добавить мои собственные заверения. Ты не должна допускать, чтобы тебя принижала вульгарность человека, который значительно ниже тебя.
– Вы имеете в виду мистера Рамзи? – спросила она.
– На самом деле он достопочтенный мистер Рамзи, – уточнил граф. – И он несравненно ниже тебя, Присси. Слова «шлюха», «содержанка» и все остальные их синонимы – это ведь только этикетки, знаешь ли. Человек, которого ими пометили, порой может выходить далеко за рамки этих понятий. И это целиком и полностью относится к тебе.
Присцилла судорожно сглотнула.
– Благодарю вас, – сказала она. – Вы очень добры. Но меня нелегко раздавить, милорд. Когда я приняла решение работать у Кит, я сделала это сознательно. Я знаю, что я такое. А еще я знаю, кто я такая, и при этом одно и другое совершенно не совпадают.
Он улыбнулся и дружески похлопал ее по руке.
– Мне самому не раз случалось бывать у Кит, – сказал он, – но я находил там только час развлечений. Джеральду посчастливилось больше. Гораздо больше. Он пришел туда и отыскал бесценное маленькое сокровище. Я рад, что твердо знаю одну вещь, Присси: то, кто ты такой на самом деле, гораздо важнее того, что ты такое в глазах посторонних.
– Джеральд уже вас ждет, – сказала она. – И ваша карета уже едет от конюшен.
– Ах! – воскликнул он, снова поворачивая к террасе. – Мне пора уезжать! Нет, ты не станешь отнимать у меня руку и ускользать в тень, Присси. Ты пойдешь и попрощаешься со мной как подобает, стоя рядом с Джеральдом. А ты заметила, что не назвала мне ни единого цветка? Я начинаю подозревать, что ты разбираешься в растениях не лучше, чем я!
Спустя несколько минут он тепло пожал Джеральду руку, поцеловал Присциллу в щеку и уехал.
Мир и жизнь стали для Присс источниками нового удивления. Боязливого удивления. У заросшего лилиями озерца они стали любовниками – и оставались любовниками с тех пор. Боязнь была вызвана тем, что между ними не было сказано ни слова касательно их новых отношений.
Когда Присцилла проснулась у озера, то обнаружила, что лежит на боку в его крепких объятиях и солнце продолжает согревать ее обнаженное тело. Джеральд смотрел на нее – не совсем с улыбкой, но с таким выражением, которое согрело ей сердце, словно камин зимней ночью. Она заглянула ему в глаза.
Она так и не узнала, что он собирался ей сказать. Они оба начали говорить одновременно. А когда замолчали и улыбнулись друг другу, продолжила Присцилла.
– Наверное, уже становится поздно, – сказала она.
– Да. – Он отодвинулся от нее, и она только тогда заметила, что их тела оставались соединенными. – Майлз, наверное, уже гадает, где мы.
Они одевались молча, хоть и не испытывали смущения, поскольку привыкли видеть друг друга обнаженными, но тем не менее отвернувшись друг от друга. Они направились к дому. Через несколько шагов он поймал ее руку, переплел свои пальцы с ее пальцами. И они посмотрели друг на друга и улыбнулись.
Когда они вернулись в дом, Присцилла промыла графу Северну сбитые костяшки пальцев, не обращая внимания на его шутливые протесты, а потом нанесла ему на руку лечебный бальзам. Во время обеда они непринужденно разговаривали и продолжили беседу еще в течение часа, когда перешли в гостиную. Затем граф пожелал им спокойной ночи, сказав, что хочет лечь пораньше.
И они тоже отправились в постель, и любили друг друга, и спали, и снова любили друг друга и спали… Так было всю ночь. И при этом они не говорили ничего, кроме самых малозначительных фраз. Их соития были взаимными и бурными. Он целовал ее и прикасался к ней так, что она не в состоянии была лежать тихо и неподвижно, как ему это обычно нравилось. Один раз он даже поднял ее с постели и, крепко держа за бедра, посадил сверху и любил до тех пор, пока ей не показалось, что она сходит с ума от наслаждения.
На следующий день он отменил свои обычные утренние дела, чтобы снова пройти с ней через рощу к озеру. Он неспешно обошел с ней вокруг озера, любуясь лилиями и бликами солнца на ряби, поднятой ветерком. Они очень долго стояли на мостике, глядя на берег и греясь на теплом солнце.
Во второй половине дня он отменил запланированный ответный визит к кому-то из соседей и вместо этого повел их с графом на пикник.
И следующая ночь была почти такой же, как предыдущая, если не считать того, что они быстрее уставали и больше спали.
Но не было сказано ни слова – его взгляды говорили ей о чудесах, на которые она не смела надеяться, а его тело уводило ее из мира реальности и осмотрительности в царство любви, надежности и вечности. Но он ничего не говорил.
Сама она ничего сказать не могла. Она была всего лишь простой женщиной. И даже менее того. Она была падшей женщиной, его содержанкой, женщиной, которой он платил, чтобы она предоставляла ему услуги в постели. Можно было сказать, что в эти дни и ночи он получал достойное возмещение своих затрат. Потому что не было никаких сомнений: хотя они занимались любовью не так, как ему больше всего нравилось, она доставляла его телу наслаждение.
Когда карета графа исчезла за поворотом подъездной аллеи, Джеральд обнял ее за талию и притянул к себе.
– Он тебе нравится, Присс? – спросил он. – Он мой близкий друге университетских времен.
– Он мне нравится, – ответила она. – Он настоящий джентльмен.
– Мы с ним были так непохожи, как только возможно, – добавил Джеральд. – Он умен, всегда хорошо учился. Он красив, обаятелен, был популярен у других студентов и уде… Ну, у девушек. Но, похоже, я ему искренне нравился.
– В этом нет сомнений, – сказала она. Джеральд посмотрел на небо.
– Погода до сих пор не испортилась, – заметил он. – Просто поразительно. Будь я на месте моих арендаторов, я бы сказал, что мы из-за этого сильно пострадаем. Но что из того? Нужно радоваться хорошей погоде, пока есть возможность, правда?
– Конечно, – согласилась она с улыбкой.
– Сегодня днем меня приглашали съездить с компанией в замок Ростерн, – сказал он. – Тогда я буду отсутствовать с ленча до обеда. Может, мне отправить им извинения и остаться вместо этого здесь, Присс?
– Все должно быть так, как ты желаешь, Джеральд, – ответила она. – Ты не должен оставаться ради меня, если считаешь, что тебе надо ехать.
– Но что, если я решу остаться ради себя? – спросил он.
– Ну, тогда, – проговорила она улыбаясь, – наверное, все будет в порядке.