Пепельное небо - читать онлайн книгу. Автор: Джулиана Бэгготт cтр.№ 7

Среди играющих детей — маленький мальчик с далеко расположенными друг от друга глазами, настолько далеко, что они находятся практически по бокам его головы, как у кролика. Он присматривает за двумя шампурами обуглившегося мяса, балансирующими над огнем в железной бочке. На шампуры нанизаны маленькие, размером с мышь, зверушки. Эти дети были младенцами во время Взрыва. Рожденных до Взрыва называют Старенькими, а тех, кто родился после, — Новенькими, которые, по сути, должны были стать Чистыми, но вышло иначе. Мутация, вызванная Взрывом, поселилась глубоко в генах выживших. Дети рождались не Чистыми, а со следами дефектов родителей. С животными было то же самое. Они начали появляться с еще более сложными мутациями, став смесью людей, животных, земли и вещей.

Дети ее возраста делятся на тех, кто помнит жизнь до Взрыва, и тех, кто не помнит. Часто после знакомства дети играют в «Я помню», обмениваясь воспоминаниями как валютой. Чем более личное воспоминание, тем большее доверие собеседнику это означает. Тем, кто слишком мал, чтобы помнить что-то, одновременно и завидуют, и сочувствуют. Прессия часто притворяется, что помнит больше, чем на самом деле. Она смешивает воспоминания других людей со своими собственными, но беспокоится, что ее воспоминания могут затеряться среди множества чужих.

Она переводит взгляд с одного лица на другое. Огонь отбрасывает причудливые тени, освещая осколки металла и стекла на их лицах, подсвечивая яркие шрамы, ожоги и рубцы на коже. Одна из девочек смотрит на нее. Прессия ее знает, но никак не может вспомнить, как ее зовут. Девочка спрашивает:

— Хочешь кусочек Чистого? С хрустящей корочкой!

— Нет, — отвечает Прессия громче, чем хотелось бы.

Дети смеются, все, кроме мальчика, который следит за огнем. Он переворачивает шампуры аккуратно и мягко, словно работает с заводным механизмом, с чем-то вроде инструмента или мотора. Мальчика зовут Микель. Он не такой, как другие дети. В нем есть что-то несгибаемое. Прессия не сомневается, что он много раз видел смерть и давно остался сиротой.

— Точно не будешь, Прессия? — спрашивает он очень серьезно. — Перекуси немного, ведь скоро тебя заберут.

Микель всегда довольно резок, хотя обычно не позволяет себе грубости по отношению к ней, потому что она старше.

— Спасибо за предложение, — отвечает она, — но мне надо идти.

Микель грустно смотрит на нее. Может быть, он ждал в ответ крика, что никто ее не заберет. В любом случае, ей жаль мальчика, потому что его жестокость говорит скорее о его слабости и ранимости.

Вскоре впереди она замечает Кеппернеса, о котором говорил ее дед, но не сразу узнает его. Он как раз в возрасте ее отца, как она его себе представляет. Закатав рукава, Кеппернес швыряет пустые коробки в тележку. Его руки, инкрустированные стеклом, худые и жилистые. Он бросает взгляд на Прессию и отворачивается. В его корзине еще остается несколько нераспроданных клубней. Прессия наклоняет голову, пряча шрамы под волосами.

— Как поживает ваш сын? Его шея зажила? — спрашивает Прессия в надежде, что он вспомнит, что все еще должен им.

Кеппернес встает и с гримасой потягивается. Один его глаз блестит оранжево-золотистой пленкой — катаракта от радиационного ожога. Это в порядке вещей.

— Ты ведь ребенок хирурга, да? Внучка? Тебе не стоит здесь больше ходить. Слишком взрослая!

— Нет, — отвечает Прессия, защищаясь, — мне всего пятнадцать.

Она притворяется, что ежится от ветра, хотя на самом деле пытается выглядеть меньше и младше.

— Ну и что? — Кепернесс останавливается и пристально смотрит на девушку. Она фокусируется на его здоровом глазу, единственном, которым он может видеть. — Я рисковал своей жизнью из-за этих клубней. Накопал их прямо у владений УСР! У меня совсем немного осталось.

— У меня есть уникальная вещица. Ее может позволить себе только человек с хорошим достатком. Ну, вы понимаете, она не для всех.

— И что же это?

— Бабочка, — отвечает Прессия.

— Бабочка? — хмыкает он. — Не так уж много бабочек осталось.

Это правда, они очень редки. В прошлом году Прессия видела несколько мотыльков, маленьких вестников возрождения.

— Это игрушка.

— Что?

У детей больше нет игрушек. Они играют свиными мочевыми пузырями и вышитыми куклами из тряпок.

— Дай взглянуть!

Она мотает головой.

— Нечего вам смотреть на нее, если не собираетесь покупать!

— Дай я только посмотрю!

Прессия вздыхает и притворяется, что делает это с неохотой. Она вытаскивает бабочку и протягивает ее мужчине.

— Ближе, — требует Кеппернес.

Сейчас она понимает, что оба его глаза иссушены Взрывом, просто один сильнее, чем другой. Прессия говорит:

— У вас в детстве наверняка были игрушки.

Он кивает и ворчит:

— И что это меняет?

Она заводит бабочку и сажает ее на тележку. Насекомое расправляет крылышки.

— Интересно, как это — расти в то время, когда росли вы. Праздновать Рождество и дни рождения.

— Когда я был ребенком, я верил в волшебство. Ты можешь себе такое представить? — говорит Кепернесс, наклоняя голову и уставившись на игрушку. — Сколько ты за нее возьмешь?

— Обычно я долго торгуюсь. Это же напоминание о прошлом. Но с вас… С вас я возьму клубни, те, что у вас остались, — сказала она.

— По рукам.

Он протягивает ей корзину, и она вытряхивает клубни к себе в сумку, затем протягивает ему бабочку.

— Я отдам ее своему сыну. Он долго не протянет, — говорит Кеппернес.

Прессия уже разворачивается, чтобы уйти. Она слышит тиканье заводного механизма, затем шелест крыльев.

— Порадуется хоть чуть-чуть.

Нет, думает она. Продолжай идти. Не спрашивай. Но она помнит его сына, милого и выносливого мальчика. Он не плакал, когда дед без анестезии зашивал ему шею.

— С ним что-то случилось?

— Его атаковал холем. Сын охотился за полями, рядом с пустыней. Он увидел моргающий глаз холема, а тот стал затягивать его в песок. Мать была рядом и вытащила его. Но холем успел его укусить, и теперь его кровь заражена.

Холемы — это те, кто смешался с землей; в городах они смешались с взорванными зданиями. Многие из них умерли сразу после Взрыва, потому что остались без ртов. У некоторых рты есть, но отсутствует пищеварительная система. Кто-то выжил, ибо в них было больше от камня, чем от человека.

Некоторые считают, что холемы, сросшиеся с животными, могут быть полезными, работая в паре со зверьем. Когда Прессия роется в развалинах, она все время боится, что какой-нибудь холем выскочит, схватит ее за ногу и утащит. Она никогда не ходит туда, где напали на мальчика. Именно там живут те, кто смешался с землей. Прессия слышала, что холемов можно увидеть и в пепельном песке Мертвых земель. Многие из выживших, предчувствовавшие Взрыв, скрылись в лесах, но их проглотили деревья.