Хозяин зеркал - читать онлайн книгу. Автор: Юлия Зонис cтр.№ 59

– Поржали вволю.

– Поржали?

Неведомо как, но Оскар, похоже, угодил прямо в цель: физиономию журналиста перекосило.

– Они вечно ржут. Ржут, жрут, хлещут бьярмское, чертовы выродки…

Оскара неприятно поразило сходство этих слов с его собственными мыслями, но виду он не подал.

– А тебе, петух обкончанный, завидно?

Маяк уже справился с собой, и лицо его ничего не выразило.

– Завидно? Нет. С чего мне должно быть завидно? Мой дед владел всего-то половиной Западного Побережья. Если бы Господин F не настолько любил свежую рыбку, чтобы с нею заодно заполучить и рыбаков, владел бы и сейчас. Но, к сожалению, с ним приключился несчастный случай на рыбалке. А рядом совершенно случайно оказались два сотрудника вашего Особого отдела – подчиненного, если я не ошибаюсь, Господину W…

Журналист склонился над поверженным полицмейстером и сощурился. Взгляд его не сулил добра.

– Я не завидую и зла ни к кому не питаю. Напротив, я должен быть благодарен, что несчастный случай не приключился также с его женой и сыном. А вот папаша мой был просто дурак. Он совсем не испытывал благодарности, когда вынужден был поступить на службу к одному здешнему захудалому семейству. И напрасно. Это же так почетно – прислуживать тем, кого десять лет назад не взял бы и в страусятники. Это невероятно увлекательно – следить за тем, чтобы лакеи не разворовали серебро, чтобы серебро это было отполировано, и выслушивать попреки, если повар не угодил сиятельным особам. А я получил прекрасное образование. Что с того, что мне хотелось заниматься поэзией? Стишки – ерунда, зато я с закрытыми глазами могу разложить по столу вилки для рыбных и мясных блюд, для дичи и для десерта. Наверное, это мое умение и нравилось Фреа, а вовсе не какие-то там вирши…

Маяк выпрямился и неожиданно продекламировал, глядя куда-то в черноту над потолком:

Взлетают шутихи, тянется вереница

тех, кого в жизни положено сторониться:

доктор-Чума, демон, разнузданная девица.

Доктор-Чума идет, вдыхая воздух поветрия морового,

мечтая о городе, где совсем не осталось живого,

ни птицы на площади, ни крысы в подвале,

ни рыбы, ни каракатицы в широком зеленом канале… [22]

– Мечты сбываются, – завершив строку, хихикнул чтец. – Мечты сбудутся очень скоро… Знаете, Оскар, что смешно? Я ведь писал хорошие стихи и мечтал только о том, чтобы их опубликовали. Но их не публиковал ни один журнал. А теперь я пишу очень плохие стихи, и их везде публикуют. Не парадокс ли?

– Чего ты от меня хочешь?

Маяк снова склонился над своей жертвой и спросил:

– Оскар, вы мстительны?

– Что?

– Понимаете, мне нужна буква R. Точнее, нужен подходящий человечек, чтобы стать для нее сосудом. R, Revenge [23] . Сам бы я сгодился, да годы уже не те. Потом, мне очень хочется посмотреть спектакль, а его удобней смотреть из партера или даже с галерки, но никак не со сцены. Хочу увидеть, как они забудут про свое хваленое перемирие и начнут рвать друг другу глотки…

Оскар уже мог чуть-чуть пошевелить пальцами. Дело за малым.

– …а они начнут. Как только поймут, что Хозяев Круга намечается двое, ах, какая тут заварится каша! А я буду сидеть в партере и посмеиваться. Понимаете, друг мой Расмуссен… – Тут Маяк наклонился еще ниже. Свет лампы плавал в его выпуклых глазах, как в жидком масле. – Мой предшественник был неправ. Ему казалось, что надо убивать. А надо только выжидать. Выжидать и слегка подталкивать события, чтобы они двигались в желаемом направлении. И я усердно подталкиваю, только вот нужного человека никак не могу найти. Полно мстительных, но каких-то мелкомстительных, из тех, что плюнут в чашку соседу, когда тот отвернется. А Господа ведь по-мелкому не играют. У них все серьезно. Воплощение Голода. Воплощение Мора. Воплощение Войны.

Глава Василисков замолчал ненадолго, затем улыбнулся и спросил:

– Так как, Оскар, вы мстительный человек? Иначе ведь не приживется.

– Что не приживется? – хрипнул Расмуссен, мечтая, чтобы гад нагнулся еще ниже – тогда можно было бы вцепиться ему в глотку зубами.

– А вот это. – Журналист, порывшись под рясой, вытащил длинный осколок стекла.

Стекло было черным. Стекло было черным, и это последнее, что успел увидеть Расмуссен, потому что в следующую секунду Маяк высоко занес руку и с размаха всадил осколок полицмейстеру в грудь.

Было очень больно. Лягушонок понял, что надо подумать о чем-то важном: Наперстянка, рыжая аптекарская девка, бритый затылок Богомола, ласковая шлюшка с Котельной по имени Марта. Но не думалось уже ни о чем.

Некоторое время Маяк задумчиво смотрел на кровь, толчками выплескивающуюся из раны, и на торчащий осколок, а затем сокрушенно вздохнул:

– И этот не годится.

Он с усилием вытянул стекло, обтер краем балахона и снова спрятал. Взяв полицейского за ноги, журналист потащил несопротивляющееся тело к каналу. Голова раненого бессильно моталась. У края воды Василиск остановился, отдуваясь, смахнул рукавом пот и пинком отправил свою жертву в канал.

И грязь приняла Лягушонка Оскара, родная, с детства знакомая грязь, приняла и успокоила навсегда.

Старая Миранда, опираясь на два посоха, медленно ковыляла по улице. Ее не пугали ни клаксоны паромобилей, ни суматошная городская толчея, ни недреманное око Стальных Стражей. Главное было не выронить крепко зажатые под мышкой драгоценные свертки и дойти. Дойти, с трудом переступая непослушными больными ногами, обутыми в войлочные башмаки. С серого, укрытого клочковатыми тучами неба сыпался мелкий снежок. Дорога отняла у старухи почти половину дня. Солнце вырвалось из облаков, расчертив мостовую тенями. Тени укорачивались и почти совсем пропали к тому времени, когда старая булочница дошла до обрыва и начала неторопливый спуск к Собачьему пустырю – шаг за шагом, прижимая к боку аккуратно уложенную льняную мантию и пузырьки с маслом и чистой водой для омовения. Целью долгого пути являлся сточный пруд со скрючившимся над водой голым пучком ивовых прутьев.

Миранда развела небольшой костер среди камней, подсыпала в пламя благовоний и принялась палкой чертить на песке фигуры и знаки. Удостоверившись в правильности чертежа, достала из складок мантии кожаный мешочек с кровью черного петуха.

– Призываю тебя, великий ярл Фурфур! – торжественно провозгласила она, кропя кровью песок. – Заклинаю и приказываю явиться перед этим кругом и предстать передо мной приветливо и с миром, говорить четко и ясно, чтобы могла я разобрать слова. Если же откажешься прийти, то прокляну тебя и низвергну гореть в вечном пламени, в озере, смердящем серой.