Диверсанты Его Величества. "Рука бойцов колоть устала" - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Шкенев cтр.№ 36

— Напрасно иронизируете, — нахмурился собеседник. — Недовольство будет в любом случае.

— Тогда?

— Принц Уэльский не так глуп, каким его выставляют недоброжелатели, и прекрасно поймет, что вступление в европейскую войну на стороне Франции неизбежно. Тем самым мы отвлечем внимание русских от Индии, а в случае победы…

— Чьей?

— Разумеется, нашей. Или вы думаете, будто Наполеон способен выиграть? Теоретически он смог бы сделать это пять лет назад, но не сейчас, когда русские военные корабли чувствуют себя хозяевами в Средиземном море, а десант в Тулон или Марсель не высадился исключительно в силу природной северной лени.

— И они свободно проходят через проливы? А как же договоренность с султаном? Простите, с этими заботами немного отстал от жизни…

— Что вас удивляет? Да, договоренность есть, причем не только с нами, но и с французами. Стамбульский мерзавец охотно берет деньги на восстановление батарей и укреплений в проливах, но не делает ничего, что бы противоречило политике Петербурга. И представляете, такое положение дел его более чем устраивает!

— И царь Павел не возражает против вливаний в турецкую казну? Союзник, берущий мзду у противника, всегда подозрителен.

— С чего бы царю возражать? Вы слышали когда-нибудь про графа Державина?

— Поэта?

— Если бы только поэта… Он министр финансов, и будьте уверены — каждый фартинг из выплаченных Оттоманской Порте миллионов в конце концов окажется в руках этого… — Седовласый замолчал, выбирая подходящее слово, и с нескрываемым отвращением закончил: — Этого поэта!

— Тогда какой смысл в выплатах?

— Традиции, будь они неладны!

— Такие традиции нужно менять.

— В случае победы, сэр!

— И она будет за нами, сэр!

Джентльмены улыбнулись друг другу, удовлетворенные сходством позиции и политических взглядов, и седовласый предложил:

— А теперь за хересом и бисквитами можно обсудить подробности. Вы не против?

Джентльмен с тяжелой челюстью не возражал, тем более время обеда еще не пришло, и как лучше скоротать его, если не за бокалом-другим хорошего вина. А в этом доме можно найти старые, завезенные еще до блокады, испанские вина. И если сесть у камина в кресло-качалку, укрыть ноги любезно предоставленным пледом… Хорошо!

Несколько часов спустя. Все тот же Лондон.

Лондонский порт — не самое лучшее место для прогулок. И хотя за последние несколько лет он пришел в некоторый упадок, вызванный значительным уменьшением поступающих грузов, но тем не менее не утратил дурной репутации. Прибежище мерзавцев и подонков со всего мира не гарантировало безопасности даже своим постоянным обитателям, а чужих попросту проглатывало, не оставляя следов. Вот пришел человек, переступил невидимую черту… и все. Если увидит его кто потом рабом на плантациях Ямайки или Барбадоса, то не узнает. Или узнает, но не подаст виду — у порядочного англичанина нет знакомцев среди рабов и прочего отребья.

Но неизвестного, шагающего в темноте с целеустремленностью, делающей честь его храбрости, мало интересовали судьбы незадачливых предшественников. Походка выдавала в нем привычку к преодолению жизненных трудностей. И, скажем так, привычку преодолевать их при помощи абордажной сабли и пары пистолетов. Не исключался и мушкет, но сегодня такового не видно — не принято в наш просвещенный век ходить по городу с мушкетом.

Размытая тень отделилась от стены, а из-за спины донесся стук тяжелых башмаков. Лондонские ночные джентльмены, в отличие от французских или испанских собратьев по ремеслу, предпочитали обходиться без опереточных сценок вроде предоставления права выбора между жизнью и кошельком, обычно их интересует и то и другое. Видимо, припозднившийся гуляка знал об этой милой привычке, так как, не дожидаясь нападения (намерение напасть разве не оно и есть?), выстрелил в первого загородившего дорогу. Тут же обернулся, чтобы двумя пулями успокоить остальных. Да, к глубокому удивлению грабителей, если они успели его почувствовать, пистолет предполагаемой жертвы не требовал перезарядки.

— Надоело, в самом деле… — бормотал под нос неизвестный, ощупывая лежащие тела на предмет признаков жизни. — Я им не нанимался улицы от разной погани чистить. Или пусть Александр Христофорович отдельно доплачивает.

Небольшой компенсацией за неприятную минуту стали несколько шиллингов и целая пригоршня мелочи, перебравшиеся в карман удачливого ворчуна. А что такого? В опасной работе каждая лишняя монетка может стать оружием, да и следы ограбления нужно оставить. И вообще, денег много не бывает, тем более на благое дело.

— Этот вроде еще не труп? Зря он так… Извини, приятель, но твои товарищи обидятся, если ты к ним не присоединишься, — сковородки в аду рассчитаны как раз на троих.

Неизвестный вытер нож о чужую одежду и прислушался. Нет, все спокойно. Выстрелы в порту не такое уж редкое явление, чтобы вызвать ажиотаж с толпами зевак, а ночной порой тем более никто не сунется, даже полиция. Это не в Петербурге, где на место преступления тут же прибывает не менее пяти вооруженных полицейских, причем в некоторых случаях — минут за пятнадцать до совершения оного.

Но все равно пора сматываться! Как там светлейший князь Кутузов говорил — «рвать когти»?

Накаркал, называется! Скрипнуло окошко над самой головой, и кто-то, разбуженный близкой пистолетной стрельбой, выплеснул на улицу содержимое ночного горшка. О времена, о нравы, заставляющие с тоской вспомнить об оставленном четыре года назад Северном Парадизе! Там за подобные вольности с горшками нещадно дерут плетьми, а буде случится повторение, то подвергают штрафу в размере годового дохода. Или полной конфискации недвижимого имущества, причастного к совершению преступления, при третьем случае.

Неизвестный успел увернуться от дурно пахнущего дождя и сделал в памяти зарубку. Нет, он вовсе не собирался объявлять личную месть содержателю портовой таверны, но при оказии… Мало ли как жизнь покажет.

— Как добрались? — Несмотря на поздний час, шкипер неказистой обшарпанной шхуны встретил гостя на палубе. — Я уж отчаялся дождаться.

Но гость в ответ достал из кармана камзола часы на серебряной цепочке и демонстративно постучал пальцем по крышке:

— Еще четыре минуты в запасе! Жака де Мида еще никто не упрекнул в отсутствии пунктуальности.

— Так-то оно так, Яков Демидыч, — согласился шкипер и мотнул рыжей, явно ирландской, головой. — Но неспокойно на душе было. И стреляли вот недавно.

— Это я немного пошумел, — отмахнулся гость. — Чаем угостите?

— С ромом?

— Непременно с ним.

— Тогда прошу в каюту.

Владелец шхуны, он же и судоводитель, из скромности не называвший себя капитаном, поскромничал и здесь. Его каюта по размерам и обстановке вполне могла поспорить с адмиральским салоном на любом из флагманских линейных кораблей флота Его Величества, и оставалось только удивляться ее наличию на провонявшем рыбой корыте.