Урусут - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Рыков cтр.№ 30

– У меня – тренировка! – заявил Игореша.

«И свидание с Жанкой», – чуть не ляпнул «ригорист», но вовремя прикусил язык.

– Лариса, – вопрошающий обратился к супруге. – Объясни, откуда в семье ученых этот чемпион мира?

– Я нормально учусь, – пробормотал брат. – А спорт я люблю.

– И какой спорт! – не приняв во внимание замечание об учебе, продолжил папа. – Пентатлон! В шестнадцать лет – пять видов спорта! Да я на коня и не залезу! Я не стрелял ни разу!

– А еще шпага, – поддакнул младший. – Тут все просто – думаю, он в деда по маме. Раз тот закончил войну командиром разведроты, значит, до этого он просто служил, допустим, лейтенантом. Допустим, командиром взвода. А раз так, надо было переходить линию фронта и добывать языков. То есть вынимать нож и резать врагов. Четверых зарезал, пятого – в плен.

– Олег! – возмутилась мама.

– Это ты у нас – книжный червь, – продолжил юный меломан, обращаясь к папе, – а твой отец, мой дед Александр Андреевич, между прочим, на Курской дуге воевал. С одним противотанковым ружьем с двумя патронами и одной обычной винтовкой системы Мосина с пятью пулями на десять человек против двух «Тигров»! Если бы его за водой не послали, и его мина не накрыла с ранением в ногу, не появился бы на свет ни ты, ни я, ни Игорь.

– Болтать твоему Александру Андреевичу надо поменьше, вот что! – закипел папа. – Смущает мне, понимаешь, тут юные умы антисоветской пропагандой! Это он от старости уже сказки сочиняет! Что он тебе еще говорил?

– Папа! – вскочил со стула Олег. – Ты отлично знаешь, что это не пропаганда, а настоящая правда! Ты имеешь доступ почти к любой исторической литературе. Даже в твоей домашней библиотеке можно много сведений о любом периоде истории почерпнуть, в том числе и текущего века!

– Сядь! – махнул рукой Иван Александрович. – Ты же понимаешь, что для некоторых такое знание может быть обременительным?

– Понимаю! – буркнул сын и разом допил чай.

– Поэтому, – продолжил папа, – вне стен этого дома, – и он обвел вокруг рукой, – не нужно про одну винтовку на десять человек. Вырастешь, поймешь.

– Да я и сейчас уже понимаю, – «ригорист» отвернулся и стал смотреть в окно.

– А дедушка твой – тоже книжный червь. Просто война прервала его учебу. После победы он вернулся в университет и занялся наукой.

– Вот и славно, – подвела черту мама. – Дети, идите в школу, а то опоздаете.

Ребята потолкались в коридоре, взяли свои портфели, попрощались с родителями, вышли из квартиры и по лестнице сбежали вниз. Затем бодро потопали по направлению к школе.

– А-а-а-а! – крикнул Олежка, сжав и подняв вверх левый кулак. – Ненавижу его лицемерие!

– А я его понимаю.

– Слушай, я в доме уже все книги прочел, кроме тех, которые на латыни и древнегреческом. В том числе и про революцию, и про войну.

– Все – это невозможно! Их там три-четыре тысячи штук!

– Во-первых, меньше. Во-вторых, все. Еще раз: все. Некоторые по два раза. Некоторые – втайне от папы. Стащил, прочитал несколько десятков страниц, аккуратно вернул на место. На следующий день опять стащил-вернул.

– Ты даешь!

– И там столько свидетельств, что они просто количественно не могут все быть ложью. Вот я Гудериана в прошлом месяце за четыре дня проглотил. Да, он фашист – это понятно. Но ведь читаешь коммунистов, а тем более независимых исследователей, некоторые события описываются почти одинаково – черным по белому. И отнюдь не соответствуют нынешним версиям. Та же оборона Москвы. А мамин самиздатовский Гроссман, которого она прячет под кроватью? Там Сталинград немножечко другой…

– Слышишь, ты, гений малолетний! Дед на пенсии, может что угодно вспоминать. У отца же вся карьера впереди. И такие разговоры ты можешь вести только со мной!

– Или с дедом.

– Или с дедом.

– А у папы какую карьеру ты имел в виду? Он уже лет пятнадцать – обычный препод.

– Он кандидат исторических наук!

– А его начальник Константин Сергеевич, на два года младше – доктор исторических наук!

– Ну, раз они дружат – может, чем и поможет. Хотя мне он совсем не нравится. Даже противен, пожалуй.

Олег внезапно остановился.

– Ты знаешь, я с тобой почти всегда согласен. Но тут – вряд ли. Вполне себе человек.

– Ну, – Игорь почесал затылок, – может, это субъективное. На подсознательном уровне. Просто не нравится.

– Меняем тему, – младший вновь перешел на быстрый шаг. – Вчера так поздно явился, потому, что ходил на свидание с Жанкой?

– Сейчас подзатыльник получишь!

– Ах-ах-ах! С Жжжжанной!

– Ничего не буду рассказывать.

– Молчу-молчу.

– Ну да. У Грабецкого обменял пластинку – нет, гад, это же надо, так надуть! – а потом смотался с ней в кафе-мороженое. А поздно пришел, так как расстаться не могли.

– Это почему?

Старший гордо посмотрел на брата сверху вниз.

– Целовались!

– Ух ты!.. – завистливо протянул Олег. – В губы?

– Конечно, в губы. А как еще целуются?

– Долго?

– Да минут сорок.

– Заливаешь!

– Зачем? Только если скажешь кому, – Игорь поднес к его носу свой спортивный кулак, – убью.

– Я – могила! – пообещал завистник.

Повернули за ближайший дом, показалось здание школы.

– А ты ей в любви признался? – задал Олежка вопрос.

– Конечно! Думаешь, она просто так стала бы целоваться?

– А она тебе?

– Она мне – нет. Может, стесняется?

– А может, не любит?

– Да ну! Мы уже полтора года через день видимся… Не может быть.

Игорь заметил стайку своих десятиклассников у входа, ткнул младшего в плечо и сказал:

– Ладно, до вечера. С пластинкой осторожней!

– «А то убью!» – противным донельзя голосом пропищал Олег и сам засмеялся. – До скорого!

Пока брат здоровался с друзьями, ученик шестого «А» вбежал по ступенькам в школу.

Первым уроком сегодня поставили химию, которую Олежка люто ненавидел. Не преподавателя – нет, что вы! – именно предмет. Даже скучные физика, алгебра, биология – в случае чего, полистал десять минут учебник на перемене, и все, готов. А химия не поддавалась, и ее приходилось зубрить, в чем он никому не признавался – так этого стыдился.

Учительница появилась в классе раньше всех, каждого входящего с улыбкой направляла по одной ей понятному принципу за определенную парту. Юный меломан сначала удивился, потом сердцем почувствовал – готовится недоброе.