Судьбе наперекор - читать онлайн книгу. Автор: Лилия Лукина cтр.№ 72

Матвей слушал меня, не перебивая, а, когда я закончила, сказал:

— Подожди, пожалуйста, в приемной. Нам с Владимиром Ивановичем кое-что обсудить надо.

Недоумевая, я покорно вышла и устроилась в кресле рядом со столиком, на котором лежала свежая пресса. Прошло пять минут, десять, пятнадцать и я уже начала нервничать, когда открылась дверь и в приемную вышел Панфилов. Едва взглянув на его недовольный вид, я поняла, что разговор был не из легких. Он на ходу кивнул мне, чтобы я шла за ним, и я, заинтригованная, поспешила следом.

— Павел распорядился помочь тебе,— сердито бросил он.— Не ждал я от него такого решения! Никак не ждал!

Ладно, делать нечего... — он совсем неласково глянул на меня и сказал: — Тебе надо будет поехать в Москву. Когда сможешь отправиться и где там жить будешь?

— Завтра, чего тянуть-то? А остановлюсь в «России». Я ее по старым временем, как свои пять пальцев, знаю.

— Хорошо,— медленно, уже что-то обдумывая свое, говорил Владимир Иванович.— Поедешь с Малышом и Карлсоном. На их машине. Пусть тоже в «России» остановятся. А сейчас ступай и возвращайся сюда часика через два — мне к серьезному разговору с тобой подготовить кое-что надо,— и угрюмо повторил: — Прямо тебе скажу — не ожидал я от Павла такого... Совсем не ожидал...

Из офиса, который я теперь могла назвать почти своим, я поехала на Набережную и, оставив машину на стоянке, пошла в небольшое кафе, расположенное на берегу прямо над Волгой. «Вот и все,—думала я, глядя на медленно текущую мимо, ужасно грязную и полную мусора речную воду.— Вот и кончилась твоя, Елена Васильевна, вольница. Будешь ходить, как все, на работу, получать зарплату, слушать разгоны начальства, только уволиться оттуда ты уже никогда не сможешь. Ты купила билет в один конец, не жалеешь об этом? — и честно созналась самой себе: — Нет! Не жалею!».

Когда я снова приехала в офис и вошла в кабинет Панфилова, он перво-наперво предупредил меня:

— Все, что я тебе сейчас скажу, должно остаться здесь. Ни Солдатову, ни Чарову, ни кому-нибудь другому ты не скажешь ни слова. Поняла?

— Пан, даю честное слово. А я eгo еще никогда не нарушала. Ну... Кроме тех случаев, когда обещала бросить курить,— попыталась я несколько разрядить обстановку, чтобы приободрить себя — все-таки мне было несколько не по себе.

— Ты свои хохмочки, Елена, для дружеских посиделок оставь! Здесь им не место! — резко оборвал меня Пан.— И слушай меня внимательно. Был когда-то в Баратове один хоть и молодой, но уже очень ловкий адвокат по уголовным делам Аркадий Анатольевич Коновалов, подонок и гнида, который не брезговал ничем, вплоть до консультаций уголовников, которые на него прямо-таки молились, и прямой наводки.

— Что-то вроде «черного» адвоката? — спросила я.

— Да,— кивнул Панфилов.— А зимой 89-го было совершено ограбление инкассаторов, дерзкое и наглое. Мужиков убили: один-то уже в возрасте был, а второй — совсем мальчишка. Взяли крупную сумму денег и их оружие. Двух случайных свидетелей, мужа с женой, тоже убили. Но! Она на месте умерла, а он — уже позже в больнице и успел кое-что нам сказать, только запротоколировать его показания мы не успели. Но с его слов мы поняли, что это дело рук Лопаты, то есть Лопатина Семена Ивановича, который работал всегда один и никогда не оставлял свидетелей, кем бы они ни были, хоть ребенок, хоть старуха древняя — ему все едино было. Стали мы его разрабатывать, ночей не спали... — Пан встал и стал расхаживать по кабинету, продолжая рассказывать: — Только ничего мы против Лопаты нарыть не смогли. Обыски провели и у него, и у всех его родственников и знакомых — деньги и оружие искали — да не нашли. А потом выяснили мы через агентуру, что у него с Коноваловым в последнее время какие-то дела общие были. Стали мы к тому подбираться, и оказалось, что Аркаша валютой балуется, а в то время, хоть прежних строгостей уже и не было, но при желании за это могли приличный срок навесить. А желание у нас было, причем очень сильное. Организовали мы Аркаше подставу и взяли на горячем. Я с ним лично задушевную беседу провел и сдал он мне Лопату, как миленький, но, естественно, в обмен на свободу. Огреб тогда Лопата срок приличный, но, как мы ни старались, не «вышку», а Коновалов, от греха подальше, из Баратова уехал и в Москве обосновался. И начал он там сначала работать на одного очень-очень серьезного человека, имя которого тебе знать совершенно необязательно, но именно этот человек в свое время Филину по поводу местного «Доверия» и звонил. Потом Аркаша, с позволения хозяина естественно, и свою консультационную фирму основал. Тоже «Доверие» называется — с фантазией у него небогато. Хозяин его с полгода назад от дел отошел, но расстались они по-хорошему, потому что от этого человека по-плохому можно уйти только ногами вперед.

— А Лопата уже освободился?

— Да, к сожалению. Правозащитнички, мать их... — скрипнул зубами Пан.—Лезут туда, где ни черта не смыслят.

— Так. А если Лопата узнает, что его Коновалов сдал, то, что будет?

— То и будет! Можешь не сомневаться, еще как будет! — заверил меня Панфилов.— Особенно если он пленку послушает, на которую я тогда свою беседу с Коноваловым записал. Только Аркаша сейчас так высоко взлетел и, работая на хозяина, такими связями оброс, что, чую я, Лопату скорее уберут, чем он успеет с Коноваловым даже поговорить. Так что это тоже не вариант.

— Что же тогда делать? — озадаченно спросила я.— Ведь получается, что мы под козырной отбой попали?

Владимир Иванович молчал, глядя куда-то сквозь меня, а потом, очнувшись сказал:

— Ну не совсем под козырной... Есть у нас кое-что в рукаве... — он достал из ящика стола конверт и протянул его мне.— На, посмотри... Тот, что постарше, Коновалов.

На фотографии, которую я достала из конверта, были сняты двое обнаженных мужчин в позе, не имеющей двойного толкования. Причем, партнером Коновалова был какой-то совсем молодой парнишка.

— Впечатляет? — спросил Пан, увидев мое скривившееся от отвращения лицо.— Этот парнишка — сын,— тут он назвал фамилию, услышав которую, я совершенно непроизвольно открыла рот.— Да-да, того самого. Он тогда в Баратове работал, а сейчас в Москве на очень приличной должности обретается. Как ты думаешь, что сделает отец, узнав, из-за кого его сын по этой дорожке пошел?

— Я не знаю, что он сделает,— я все еще не могла прийти в себя от услышанного.— Но Коновалову после этого в России не жить.

— Правильно,— кивнул Владимир Иванович.— И к серьезным людям он за защитой не сунется, потому что они такими, как он, брезгуют и дел с ними не имеют. Так что, стань это,— он кивнул на фотографию,— известно, окажется Аркаша в чистом поле с голой... Ну, ты поняла.

— Ясно. Но почему же они в нем за столько лет не разобрались? Такие вещи, как ни старайся, не скроешь, как мне кажется? — все еще удивлялась я.

— Коновалов бисексуал. А это, сама понимаешь, в глаза не бросается.

— А если все-таки послать такую фотографию, например...