Маленькие подлости - читать онлайн книгу. Автор: Кармен Посадас cтр.№ 28

– В две школы для детей, брошенных родителями, ты понимаешь, о чем я говорю, дорогая…

Как приятно, что он обращается к ней на ты, и эта «дорогая» звучит чудесно!

– …в стипендии для талантливых студентов, не только художников, но и музыкантов, писателей; не следует скупиться, когда речь идет об искусстве, тем более что мы должны возвращать то, что дарит нам жизнь, как тебе кажется?

И сеньорита верит всему, что ни скажет этот мужчина обладающий необыкновенным даром сопереживать. Какая искренняя щедрая душа, сколько правды в его словах!

– Вспомнила! – сообщает мужу дама через два столика от них. – Этот тип не Агнелли, а актер. Как же его зовут… Энтони Хопкинс? Шон Коннери? Нет, кажется по-другому, у этого усы и волосы седые. Хотя подожди-ка, ну конечно, снимается кино, и так нужно по сценарию. Все ясно, это артист, он должен все время вживаться в роль, чтобы выглядеть естественно на экране Ты меня слышишь, Альфредо?

Но Альфредо не слышит и слушать не хочет Конечно, солидные, седовласые мужчины нравятся женщинам, зато вызывают ненависть у их мужей, особенно лысых. Кроме того, хотя Альфредо не слышит о чем идет разговор за соседним столиком, он уверен– этот тип – не Шон Коннери, напрасно несчастная журналистка, совсем девочка, балдеет от него, как и жена «По-моему, он просто плут и бездельник», – думает Альфредо, а произносит:

– Пойдем, Матильда.

В это время Тельди говорит сеньорите Рамос:

– Мы вот все рассуждаем об искусстве с большой буквы. Конечно, приятно побеседовать о Моне и порадоваться тому, что владеешь многими чудесными произедениями. Однако есть вещи, которые доставляют мне гораздо большее удовольствие, и я мог бы рассказать тебе о них. Во-первых, хочу признаться, дорогая. Только выключи магнитофон: то, что я скажу, не представляет интереса для такого журнала, как «Меценат», с его тиражом в триста пятьдесят тысяч экземпляров, распространяемых среди… Меценатов? Нет, мерзавцев от искусства, ты согласна?

Сеньорита Агустина более чем согласна, она выключает диктофон и смотрит на Чему, опасаясь, как бы нахал не помешал предстоящему признанию. Фотограф, закончив работу, сидит поодаль метрах в десяти, жует резинку и изучает экспонометр.

– То, что я собираюсь предложить тебе, является моей маленькой слабостью, но приносит огромное счастье. Увидишь, ты тоже получишь удовольствие. Полагаю, крупный филантроп на моем месте поведал бы тебе о своих отношениях с другими меценатами: как он приглашает их к себе, показывает новые, на зависть друзьям и конкурентам, приобретения, предлагает обмыть наиболее удачное, например, какое-нибудь изображение Божьей Матери из Византии, которое купил у торговца, специализирующегося на вывозе предметов искусства с Востока. Короче, описал бы тебе сборище мошенников, как это бывает, сама знаешь. Не отрицаю, мне тоже периодически приходится участвовать в подобных спектаклях, да, я присутствую на их коктейлях и заключаю с ними сделки. Однако истинную радость общения, дорогая, я получаю от любителей искусства с большой буквы, причем «с большой буквы» означает не приоритетные цены, а раритетные ценности.

«Будь у меня возможность поближе узнать тебя, Эрнесто Тельди, я позабыла бы и о продажном «Меценате», и о разоблачительном интервью, и о слухах насчет твоего сомнительного прошлого. Всегда и везде по-настоящему великие личности становились жертвами клеветы со стороны бесцеремонной публики. Ах, если бы это было возможно, если бы…» Так думает Рамос, а внутренний голос профессиональной журналистки талдычит: «Не сдавайся, Агустина, ни за что не сдавайся, хотя бы внешне оставайся неприступной, как стены Сарагосы [42] в 1808 году». Но у воинственной Агустины порох уже отсырел.

– Послушай, через несколько дней я организую вечеринку, ты должна на ней присутствовать, – говорит Тельди, прикидываясь, будто его только что осенило, хотя на самом деле заранее продумал способ нейтрализовать тщеславную щелкоперку, раскрашенного попугая, задающего опасные вопросы. – Я вышел из народа и не хочу от него отрываться. Видишь ли, у меня возникла идея позвать в мой загородный дом группу коллекционеров, но не тех, что скупают Пикассо по всему миру или помешаны на ранних изданиях «Гамлета», не прочитали ни одной строчки, а цитируют на каждом шагу: «То be or not to be?» [43] , не имея понятия, что дальше. Но мы с тобой помним этот чудесный пассаж: «…Кто бы плелся с ношей, чтоб охать и потеть под нудной жизнью… [44] » и так далее. Короче, все эти «выдающиеся» коллекционеры и тупоголовые богачи любят не искусство, а владение предметами искусства. Мои же гости далеко не такие.

Тут Эрнесто Тельди начинает соблазнять оригинальным предложением сеньориту Рамос, а заодно и триста пятьдесят тысяч торговцев произведениями живописи.

– Это, конечно, между нами. Для подписчиков журнала «Меценат» мы оставим первую часть нашей беседы, ты расскажешь им, как развивается моя деятельность в качестве филантропа, об усилиях, предпринимаемых мной по продвижению искусства в массы, о моих стипендиях для молодых талантов, и – точка. Наемники от искусства не умеют чувствовать тонко, поэтому не заслуживают глубокого анализа моей личности. Мы же, ты и я, совсем другие.

В качестве иллюстрации к вышеизложенному Тель-ди объясняет, почему ему столь важно познакомить Агусту на следующей неделе с необыкновенными коллекционерами; любителями оловянных солдатиков, охотниками за экзотическими кинжалами, саблями и ножами, собирателями пивных банок и чучел животных, специалистами по фарфоровым куклам, книгам о призраках и котелкам для приготовления пищи.

– Для нас, – подчеркивает он в заключение пламенной тирады, – эти безделушки священны; они являются примером того, что я называю истинной любовью к искусству.

Из присущей осторожности Эрнесто Тельди не упоминает о том, что во время «вечеринок», устраиваемых им для разношерстной компании экстравагантных коллекционеров, нередко удается (не без помощи алкогольных напитков) приобрести задешево раритеты, которые в иной ситуации вряд ли бы продали. Не стоит ранить чувствительную сеньориту незначительными подробностями. А в остальном пусть журналистка будет в курсе: великодушный меценат организует встречу настоящих знатоков, в высшей степени оригинальных людей в обстановке, далекой от снобизма и меркантильности.

– При желании ты бы тоже могла присутствовать, – настойчиво внушает Тельди.

«Жизнь очень несправедлива», – думает сеньорита Агустина, обласканная теплом диванных подушек.

Она представляет, каково это – оказаться среди людей, непохожих на признанных и невыносимых живописцев, на вульгарных богачей, путающих Моне с Мане, и на бездарных плебеев, формирующих редакционную политику «Мецената». Мягкая белая рука Эрнесто Тельди приближается к ней в очередной раз и опускается на подлокотник софы.