Маленькие подлости - читать онлайн книгу. Автор: Кармен Посадас cтр.№ 24

«Возьму еще этот альбом, – подумал Карлос. – Не забыть бы показать образцы десертов с фруктами». Он бросил в сторону Аделы виноватый взгляд: нехорошо заставлять клиента ждать. Однако дама, похоже, чувствовала себя вполне комфортно: расположилась на диване, сняла креольское пончо. Жакет, очевидно, тоже ей мешал, хотя в помещении было не слишком жарко, нетерпеливыми движениями она избавилась от него, затем и от платка на шее. Перед Карлосом открылось декольте сеньоры Тельди, изящная шея и трогательная ложбинка между ключицами.

«Какая жалость, небось пару лет назад эта шея потрясала воображение», – подумал Карлос, возвращаясь в зал с меню и набором фотографий.

Через два-три дня весь мир исчезал для Карлоса и Аделы, как только они запирали дверь номера 505 в отеле «Феникс». Музыкальным фоном их страсти служила «Люби меня нежно» в исполнении Элвиса Пресли, а их жажду, за исключением любовной, утоляли фанта-лимон и густой сладкий «Бейли» без льда. Светло на улице или темно, холодно или удушающе жарко – не имело значения, они не чувствовали ничего, кроме тяги друг к другу. А началось ведь со случайного знакомства зрелой женщины и юноши, которые встретились, чтобы обсудить организационные вопросы праздничного банкета, затем продолжили беседу за сандвичами в ресторане «Эм-басси» и коктейлями в баре отеля «Феникс», пока не очутились в постели номера той же гостиницы. Все это было банальным. Необычным явилось то, что они вновь встретились на следующий день, и на следующий, и через день, и всякий раз падали на пол рубашка с логотипом «Ла-Морера-и-эль-Муэрдаго», юбка от Армани, красный галстук-бабочка и бледно-голубая блузка, падали в полном безмолвии, потому что дорогу к обнаженной плоти открывали одни поцелуи, Слова не требовались, их тела, движимые любовью, сами скрупулезно познавали друг друга. «Ни места не осталось, где я тебя не целовал», – плыла по комнате песня Вильфридо Варгаса, и мужчина и женщина поступали соответствующим образом. Аделу переполняло ощущение праздника, ее захлестывало желание, а еще больше нежность, когда она касалась этой молодой кожи, целовала ее снова и снова. «Какая удача, какое везение, – говорила она себе. – Целуй его, целуй, пока есть возможность, не спрашивай ни о чем, не думай ни о прошлом, ни о будущем, считай, что оказалась с ним на необитаемом острове, что безнадежно больна и дни твои сочтены, люби его, как могут любить только такие же, как ты, старухи. Гладь его мускулы, зарывайся пальцами в волосы, спеши насладиться восхитительным вкусом плоти – ты очень счастливая женщина. А он, что он думает?.. Слава Богу, люди не обладают даром читать чужие мысли. Отсюда вывод: целуй его, целуй, люби, Адела, а потом – забывай. И не забудь забывать, это самое важное, потому что все кончается за дверью номера 505».

Карлос без оглядки отдался амурному приключению. Когда любишь, не следует останавливаться и оборачиваться, как это сделала жена Лота, иначе рискуешь превратиться в соляной столп, в стерильного, бессильного, благоразумного истукана, и тогда начнешь задаваться вопросом: «Какого черта я здесь делаю три дня подряд с женщиной, которая мне в матери годится? Я вообще-то хорошо ее рассмотрел?»

Нет, Карлос не разглядывал свою партнершу, поскольку микрокосм номера 505 не обладал достаточной перспективой. Здесь нельзя было прикинуть и оценить такое масштабное явление, как, к примеру, изгиб линии шеи или форма мочки уха. Потому что если ты охвачен химически чистой любовью, всепоглощающей страстью, то можешь охватить взглядом лишь несколько миллиметров плоти, наэлектризованной желанием, и эти миллиметры будут открывать тебе все новые просторы для странствований без определенного направления и пункта назначения. «Мне предстоит далекий путь от пальцев ног твоих до бедер…» Карлос не увлекался поэзией, не испытывал особого интереса к сочинениям Неруды, однако дороги любви для всех одинаковы, и для поэтов, и для официантов. Обе категории хотя бы однажды преодолевали разнообразные географические препятствия в любовном путешествии: полуострова пальцев, пригорки коленей, ложбинки внизу живота. Нужно много времени, чтобы завершить столь долгое путешествие на холмике лобка, под который нырял язык Карлоса и там уж действовал самостоятельно. Впервые в жизни.

Ибо, общаясь с другими женщинами, язык всегда имел конкретную задачу, поставленную Карлосом: «Женщинам нравится так… или этак… а теперь надо поцеловать здесь…» И ласки получались скорее медицинские, чем любовные. Карлос считал себя квалифицированным специалистом в интимной области, до того как он попал в номер 505, его сексуальный контакт обычно походил на вступительный экзамен – либо в клуб умелых и неутомимых трахателей, либо в общество осторожных возлюбленных, которые, пообнимав девушек, спешат отвязаться раз и навсегда («Хорошо, хорошо, поиграю с ней чуток, прежде чем уйти, аккуратно поцелую, сообщу, как я ее обожаю, но все в разумных пределах: она так боится, когда выходишь за рамки сценария»),

В номере 505 не было ни рамок, ни вступительного экзамена, ни потребности искать очертания той, которую в детстве увидел на картине, найденной в кладовке. С другими женщинами он попросту жульничал: закрывал глаза, и мгновенно у Лолы, Лауры, Марты, Мирты, Нильды, Нормы шеи становились как у нарисованной девушки, и ему оставалось только добросовестно выполнять принятые обязательства.

С… (Карлос не осмеливался произнести вслух имя по причине того же суеверного страха: превратиться в соляной столп) не нужно было смыкать веки, мир съеживался до размера маленького участка кожи, по которому путешествовали в данный момент его губы. Влюбленные глаза не замечают морщин и изъянов, они очень близоруки, глаза любви, любая веснушка становится предметом обожания только потому, что принадлежит ей.

Адела не была близорукой. Много лет назад она вышла из клуба услужливых любовниц, в котором существовали правила поведения, отличные от мужского кодекса. Так, считалось необходимым симулировать стоны и учащенное дыхание, дабы партнер не сомневался в своей способности доставить наслаждение, откровенность, а порой и непристойность служили для стимуляции процесса. Вести разговоры в постели – не менее опасно, ходить по проволоке в цирке: можно сказать «пенис», но «член» – никогда, «войди в меня» допустимо, «давай трахнемся» – равносильно самоубийству. Вся эта теория базировалась на практике; притворство действительно эффективнее настоящего чувства, однако лицемерить надо с умом: знать, когда и что сказать, найти время и нужную интонацию, потому что непристойность, подобно иной пище, способна усилить половое влечение, но может и вызвать тошноту.

Адела владела всеми приемами любовного ремесла, но не пользовалась ими ни с прежними партнерами, ни тем более с этим юношей. Ветеран эротических битв, она могла позволить себе роскошь сосредоточиться на удовольствии, оставив притворство. Почему же, лаская Карлоса, она не чувствует новизны, словно много лет назад ее руки уже касались этого тела? Какая глупость, абсурд! И все же впервые за долгое время она теряла контроль над ситуацией. Она, которая лучше других знала, что секс – просто хорошее средство, чтобы убить скуку и спастись от одиночества. Как такое случилось?

Имя сестры, Соледад [34] столь неожиданно возникло в сознании, что Адела вздрогнула.