Семь минут - читать онлайн книгу. Автор: Ирвин Уоллес cтр.№ 106

Леру надул губы и, помедлив, ответил:

— Я признаю, что давал это интервью и что оно появилось в прессе, но я не признаю, что меня процитировали точно.

— Вы полностью отказываетесь от своих слов?

— Нет, не полностью. Я только возражаю против неточностей, упущений, специального подчеркивания определенных мест. Да, я мог признать, что одной из несущественных причин, вызвавших закрытие «Этуаль-пресс», была современная половая разнузданность, но хочу еще раз подчеркнуть, что это был второстепенный фактор. Об основной причине закрытия издательства я уже сказал. Я увидел опасность порнографии, повзрослел, стал больше понимать и не захотел причинять вред людям.

— Прекрасно и очень похвально, — согласился Майк Барретт. — А сейчас взгляните на два последних абзаца этого интервью. В них говорится о Морисе Жиродиасе, сыне Джека Кахана, основателя «Обелиск-пресс». Жиродиас там назван владельцем «Олимпия-пресс» и вашим конкурентом. Нашли?

— Да.

— Репортер напомнил вам слова Жиродиаса, который так защищал свою профессию: «Непристойность и порнография — отвратительные фантомы, которые исчезнут с утренним светом, когда мы реабилитируем секс и эротику. Следует признать, что любовь и страсть несут в себе положительный заряд, а не отрицательный. Нужно, в конце концов, согласиться, что желание является источником всех положительных поступков в нашей жизни, и перестать противопоставлять его естественному инстинкту и каждому действию, которое приносит удовлетворение. Этого можно достигнуть только с помощью серии психических шоков». — Барретт сделал паузу. — Репортер пишет, что прочитал вам эти слова Жиродиаса и попросил вас прокомментировать их. И вот ваш ответ. «Согласен. Полностью поддерживаю месье Жиродиаса. Людей, которые издают порнографию и непристойности, нужно уважать и почитать. Мы разрушаем табу. Мы учим людей, что любовь и страсть — одно и то же. Мы делаем секс здоровым и целебным». — Барретт поднял голову. — Вы говорили эти слова, мистер Леру? Да или нет?

— То, что здесь напечатано, ведет к неправильным выводам.

— Вы можете дать односложный ответ? Вы говорили эти слова: да или нет?

— Да, но…

— Спасибо, мистер Леру.

— …но для того, чтобы защитить ту порнографию, которая является настоящей литературой, а не мерзость и грязь вроде «Семи минут»!

Барретт сначала захотел обратить внимание судьи на недопустимое поведение свидетеля, но потом передумал. Некоторым присяжным любой протест, касающийся поведения свидетеля, может показаться его запугиванием. Барретт задумался над тем, стоит ли продолжать перекрестный допрос. Он знал, что заработал несколько очков. Возможно, Леру принес обвинению больше очков, но все же в умах трех-четырех присяжных он мог посеять семена сомнения. Продолжение допроса такого воинственного и враждебно настроенного свидетеля могло привести к катастрофе.

Просмотрев бумаги, Барретт бросил взгляд на своего партнера. На лице Зелкина читалась тревога.

Красный свет.

Стоп.

Он посмотрел на свидетеля.

— Спасибо, мистер Леру. — Потом обратился к судье: — У защиты больше нет вопросов, ваша честь.

Майк Барретт устало вернулся на свое место.

— Я сделал все, что мог, — сообщил он Зелкину. — Я попробовал, но они уже развесили на Джадвее таблички с надписями «Прохода нет». Чего мы добились?

— Короткого перерыва, вот чего. — Эйб Зелкин отвел глаза.

Во время перерыва мрачное подозрение, родившееся у Майка Барретта ранее, подтвердилось.

Барретт, Зелкин, Фремонт и присоединившийся к ним Фил Сэнфорд сидели в отдельном кабинете на шестом этаже Дворца правосудия. Сэнфорд включил на полную громкость свой переносной телевизор, и экран заполнило лицо Кристиана Леру.

— Они проводят где-то в здании пресс-конференцию, — объяснил Сэнфорд. — Ее устроила миссис Сент-Клер из ОБЗПЖ. Она собрала репортеров со всего света, и сейчас они обстреливают вопросами Леру. Сент-Клер представила Леру и начала пресс-конференцию с заявления, что, раз Кристиан Леру закончил давать показания в зале суда, он свободен и может отвечать на вопросы за его пределами, хотя и не может обсуждать свои показания до тех пор, пока не будет вынесено решение. Сейчас он…

— Давайте посмотрим сами, — предложил Барретт и подвинул стул к телевизору.

Красноречивый Кристиан Леру, купаясь в лучах всеобщего внимания, отвечал на очередной вопрос.

— Нет, мне не разрешили рассказать о смерти Джадвея в суде, — говорил французский издатель, — но я был готов и хотел рассказать все до мельчайших подробностей. Я узнал о них от любовницы Джадвея, мисс Касси Макгро. Хотите знать, что послужило причиной смерти Джадвея? Я вам скажу. В конце концов его убили «Семь минут». Его семья в Новой Англии не знала, что он написал книгу. Первой узнала о «Семи минутах» старшая из двух сестер Джадвея, который сдуру послал ей экземпляр. Если верить словам мисс Макгро, он не хотел, чтобы его сестра умерла старой девой, и решил подарить образчик своей «новой свободы», чтобы она восстала. Должен сказать, Джадвей вдохновил ее на восстание. «Семь минут» так ее потрясли, что девушка начала пить и гулять с мужчинами. Скоро она превратилась в хроническую алкоголичку и проститутку. Мне известно только, какое влияние книга оказала на старшую сестру. Отец Джадвея узнал о «Семи минутах», потом церковь осудила и запретила книгу. После отлучения Джадвея от церкви старик так переживал позор, что заболел и умер. Мисс Макгро рассказала, что дочь одного из самых близких друзей Джадвея, совсем еще юная и впечатлительная девушка, достала «Семь минут», и книга оказала на нее сильное влияние. Она последовала примеру героини книги и стала на пагубный путь.

— Стала на пагубный путь? — раздался голос с немецким акцентом. — Вы не могли бы рассказать более подробно, мистер Леру?

— Она стала любовницей многих мужчин и вскоре превратилась в уличную женщину.

— А Дж Дж Джадвей знал, что сделала книга с его семьей и дочерью друга? — поинтересовался тот же корреспондент.

— Конечно. Он обсуждал этот вопрос с Касси… мисс Макгро. Его мучили угрызения совести. Он пил все больше и больше, часто задумывался и погрузился в глубокую депрессию. Наконец в феврале тысяча девятьсот тридцать седьмого года, в маленьком домике, который они с любовницей снимали за Парижем в деревне Ваукрессон, он зашел вечером в ванную и выстрелил себе в голову. Дж Дж Джадвей оставил мисс Макгро записку. «Это все, что я могу сделать, чтобы искупить свой грех. Я родил чудовище, ужасную книгу».

— Вы видели эту записку, мистер Леру? — поинтересовался голос — теперь с английским акцентом.

— Видел ли я ее? Нет-нет, конечно, нет. На поминовении мисс Макгро была очень печальной. Там она мне все и рассказала.

— Вы не знаете, существует ли эта записка до сих пор?

— Если жива мисс Макгро, то, возможно, существует и записка.