Замок мрачных иллюзий - читать онлайн книгу. Автор: Каролина Фарр

Письмо от тети Лиззи из Новой Шотландии с приглашением в дом моей покойной матери привело меня в замешательство. Послание пришло сразу же после смерти отца, и не будь я так удручена этим печальным событием, хорошенько подумала бы, прежде чем отправиться в родовое гнездо Феррари. Но тогда горе в сочетании с юным возрастом заставило меня о многом забыть.

Письмо от тети прибыло спешной почтой в тот самый момент, когда Джон Кэрзон, поверенный и друг моего отца, профессора философии Бостонского университета, объяснял, что отец оставил мне две тысячи долларов в облигациях, небольшой счет в банке и нашу квартиру на северном берегу Бостона.

Джону Кэрзону не нужно было расшифровывать завещание. И так было ясно, что я не смогу закончить университет и что мне придется подыскать себе квартиру подешевле и работу, чтобы не транжирить счет в банке. Над всеми этими вопросами я и размышляла, когда в дверь позвонил почтальон.

Даже конверт был необычным: толстая черная кайма шла по его периметру, что сразу же привлекло мое внимание. Странно, подумалось мне, видеть нечто подобное в наши дни, да и вообще в этом веке. Неужели нарочно искали такой раритет в антикварных лавках? Да, предположила я, так и есть. Затем я заметила канадскую марку, почтовый штемпель Суссекс-Воулда, и мое любопытство сразу же возросло. Письмо могло быть только от родственников моей матери в Новой Шотландии. Я была озадачена — эти люди вряд ли стали бы оплакивать моего отца. Они ненавидели его еще до смерти мамы. Мне было тогда шесть лет, но я помню это. Они всегда ненавидели его. Он и сам мне так говорил.

— Это от моей тети из Новой Шотландии, — объяснила я Джону Кэрзону, — маминой сестры.

На его лице появилось такое же озадаченное выражение, как и у меня. Затем он неуверенно улыбнулся:

— Я знаю, что семьи твоих отца и матери никогда не ладили. И все же думаю, ты правильно сделала, сообщив Феррари о его смерти.

— Но я не сообщала! — Я хмуро посмотрела на окаймленный черной полосой конверт. — Я им ничего не писала.

— Нет? — Кэрзон удивленно поднял брови. — А кто тогда мог им сообщить?

— Не знаю. В Бостоне у нас больше нет ни родственников, ни друзей, во всяком случае, мне о них не известно.

— Но должно же быть какое-то логическое объяснение! — воскликнул Джон.

— Наверное.

Правда, я даже не могла себе представить, как это объяснить. Насколько я была осведомлена, Феррари жили довольно замкнуто, не имея ни желания, ни необходимости устанавливать контакты с внешним миром. Я с детства слышала рассказы о них и сделала заключение, что это очень странная семья. Отец как-то обмолвился, что между собой они говорят только по-французски.

Я разорвала конверт и вытащила лист плотной почтовой бумаги. Письмо, к счастью, было написано по-английски, аккуратным разборчивым почерком. Я прочла его вслух:

"Моя дорогая Меган!

Мы услышали о смерти твоего отца. Он, вероятно, говорил тебе о некоторой... враждебности между нами, но знай, что это не относится к тому, что мы, Феррари, чувствовали и чувствуем до сих нор по отношению к тебе. К той, кто является кровью от крови нашей, как и твоя покойная мать. Мы можем испытывать к тебе лишь ту же глубокую привязанность, которую питали к ней.

Мы возненавидели твоего отца потому, что он забрал у нас тебя после смерти твоей матери, против ее воли. Этого мы не могли простить. Но с его смертью ненависть прошла. Она никогда не распространялась на тебя. Единственным нашим желанием было, чтобы ты жила с нами, чтобы мы могли заботиться о тебе и любить тебя, как того хотела твоя мать. Твой отец лишил ее этого права, а нас — удовольствия от общения с тобой. Но вопреки его злой воле, мы за эти годы много раз видели тебя. Мы знаем, что внешне ты с каждым днем становишься все более и более похожей на нашу любимую Бернадетту. Но близка ли ты ей по духу? Бернадетта имела редкий, перешедший к ней по наследству от матери дар, которым владеют немногие. Нам не терпится узнать, не унаследовала ли и ты этот дар от нее?

Отец оставил тебя одну и почти в нищете. Мы, Феррари, все еще остаемся состоятельной и влиятельной семьей, и часть того, чем мы владеем, принадлежит тебе. Ты опечалена смертью отца, и у тебя нет других родственников, которые могли бы помочь в столь трудную минуту. Поэтому мы умоляем тебя исправить ошибку, сделанную твоим отцом, забравшим плоть от плоти нашей.

Возвращайся домой, дорогая Меган, и живи, как жила твоя мать. Мы хотим, чтобы ты владела ее драгоценностями и личными бумагами. Деньги, любовь, взаимопонимание и сочувствие ожидают тебя здесь.

Лиззи Феррари".

Джон Кэрзон молча смотрел на меня, пока я читала ему письмо. Его карие глаза внимательно изучали мое лицо. Это был привлекательный мужчина с густыми черными волосами, поседевшими на висках. Он учился с моим отцом в колледже, и долгое время они оставались друзьями. Еще я знала, что он до сих пор не женат.

— В конверте есть что-то еще, Меган, — напомнил он мне.

Я вытрясла содержимое на стол. Там оказались билет на самолет от Бостона до Галифакса в Новой Шотландии и чек, упавший лицевой стороной вниз. Джон Кэрзон поднял его, взглянул на сумму и протянул мне.

— Карманные деньги на дорогу, — сказал он и добавил: — Твоя тетя производит впечатление щедрой женщины. Я буду удивлен, если эта сумма лишь случайное совпадение, Меган.

Я посмотрела на чек и озадаченно покачала головой. Сумма над подписью Лиззи Феррари составляла две тысячи долларов. Чек был выписан в банке Галифакса в Новой Шотландии. Вероятно, подумала я, это все-таки совпадение. Другого ответа у меня не было. Две тысячи долларов! Это была та же сумма, что оставил мне отец.

— Да, — пробормотала я. — Совпадение.

— Может быть. — В его голосе звучало сомнение. — И все же здесь нет объяснения, как они узнали о смерти твоего отца.

— Нет... — Я вновь взглянула на письмо. — Она ничего об этом не пишет.

— И еще одно, — задумчиво заметил Джон. — Она упоминает, что видела тебя много раз за последние годы. Это правда?

Я покачала головой:

— Нет, это невозможно. Вероятно, она имела в виду — мысленно?

— Но она же пишет, что ты становишься все более похожей на свою мать. Так оно и есть, ты это знаешь.

У меня осталась только одна фотография матери, сделанная в Квебеке, когда они с отцом проводили там свой медовый месяц. Маме было тогда всего на пару лет больше, чем мне сейчас. Я часто разглядывала этот снимок и понимала, что между нами есть несомненное сходство. У нее были такие же черные, с блестящим отливом, волосы, и такие же фиалковые глаза. Ее фигура была немного более развитая, чем у меня, но мы были с ней, как я прикинула, одного роста. Кроме того, мне всего девятнадцать, так что со временем и моя фигура приобретет те же плавные, округлые формы.