– Еще чего! Я возвращаюсь в лабораторию. Но если ты мне
не позвонишь завтра…
– Непременно позвоню. Обещаю. А пока это все нужно
держать…
– За семью замками. А разве в Институте Кеплингера есть
что-нибудь, что не является чрезвычайно секретным? Здесь тайна на тайне сидит и
тайной погоняет. Так что насчет этого можешь быть совершенно спокойным. К моему
компьютеру ни у кого нет доступа, кроме меня. А без доступа никто не сможет
прочесть ни одного файла. Так что не волнуйся. Для Института Кеплингера это в
порядке вещей. Когда-нибудь я расскажу тебе, какие у нас тут приключались
истории, но, разумеется, с измененными именами и датами.
– Вот и умница Я позвоню тебе завтра. – Ларкин
взял Митчелла за руку.
– Не оставляй меня в неведении, Ларкин. Этот тип может
спариваться с Роуан! И если это произойдет…
– Обещаю, что обязательно позвоню.
Ларкин поймал на себе прощальный взгляд Митчелла, который
стоял по другую сторону дверей лифта и не спускал с него глаз. И невольно на
память доктору пришли слова, сказанные Роуан по телефону: «В Институте
Кеплингера есть один парень, которому можно полностью доверять. Ты должен с ним
связаться. Это Митчелл Фланаган. Передай ему, что его час настал».
В этом Роуан была чертовски права. Митчелл как раз тот
парень, который им нужен. В этом Ларкин не сомневался.
Однако по дороге в аэропорт его стали одолевать беспокойные
мысли о Роуан. Он вспомнил, как глубоко был изумлен, услышав по телефону ее
далекий голос. Вспомнил, как она предупреждала его, что их разговор может
прерваться в любую минуту.
Все дело в том, что эта история с самого начала чрезвычайно
заинтриговала Ларкина Звонок Роуан, образцы, последовавшая за ними серия
открытий… И ко всему прочему эксцентричное семейство в Новом Орлеане. Ничего
подобного в жизни Ларкина еще ни разу не было. И чем больше его ожидало
волнений и меньше увеселений, тем лучше.
Чтобы отправиться на поиски приключений, ему пришлось взять
бессрочный отпуск в университетской клинике. Уж очень он хотел встретиться с
этими людьми в Новом Орлеане, а заодно взглянуть на унаследованный Роуан дом, а
также на человека, за которого она вышла замуж и ради которого принесла в
жертву свою медицинскую карьеру.
Когда Ларкин прибыл в аэропорт, дождь зарядил сильнее
прежнего. Но Ларкин привык путешествовать в любую погоду, поэтому дождь для
него стал столь же привычен, сколь привычен, например, снег в Чикаго или сезон
дождей в Японии.
Он поспешил к стойке первого класса, чтобы получить свой
билет, и спустя несколько минут уже шел по направлению к выходу. Все было
рассчитано со скрупулезной точностью: как раз шла посадка на самолет.
Ларкин понимал, что главную проблему составляет уже само по
себе рождение странного существа. И загадка его появления была тесно связана с
тайнами семейства Мэйфейр. Однако, размышляя над этим, Ларкин впервые был
вынужден признать, что не очень-то верит в то, что этот феномен на самом деле
существует. Он знал, что существует Роуан. Но чтобы у нее был какой-то странный
отпрыск? Однако вместе с тем Ларкину стало понятно и другое. В существование
нечеловеческого ребенка бесповоротно верил Митчелл Фланаган. А также постоянно
названивающие ему люди из Таламаски. Не говоря уже о самой Роуан.
Значит, это существо отнюдь не было плодом чьего-то
воображения. И доказательств тому более чем достаточно.
К выходу Ларкин подошел последним. «Вот что значит точно
рассчитать время, – с гордостью подумал он. – Ни минуты опоздания, ни
стояния в очереди».
Он уже собрался подать свой билет молоденькой стюардессе,
когда кто-то дотронулся до его руки.
– Доктор Ларкин.
Обернувшись, Ларкин увидел высокого молодого человека
крепкого сложения со светлыми волосами и почти бесцветными глазами.
– Да, я доктор Ларкин, – ответил он, борясь с
искушением добавить: «Только не сейчас».
– Эрик Столов, – представился блондин. – Я
говорил с вами по телефону.
Мужчина помахал перед Ларкиным маленькой белой карточкой.
Ларкин отдал билет стюардессе и взял визитку.
– Вы мне сказали, что представляете Таламаску.
– Где образцы?
– Какие образцы?
– Те, которые вам прислала Роуан.
– Послушайте, я не могу…
– Пожалуйста, скажите мне, где они.
– Прошу прощения, но это исключено. Если хотите, можете
позвонить мне в Новый Орлеан. Завтра днем я встречаюсь там с вашим другом,
Эроном Лайтнером.
– Где образцы? – настойчиво продолжал повторять
молодой человек, неожиданно преградив Ларкину путь.
Понизив голос до шепота, Ларкин процедил сквозь зубы:
– Убирайтесь с моей дороги.
Внезапно им овладел такой сильный, неодолимый гнев, что он
едва удержался, чтобы не размазать парня по стене.
– Прошу вас, сэр, – спокойно обратилась стюардесса
к Столову. – Если у вас нет билета на этот рейс, вам придется немедленно
уйти.
– Вот именно, – теряя остатки терпения, произнес
Ларкин. – Уходите отсюда И вообще. Какое вы имеете право обращаться ко мне
подобным образом!
Оттолкнув молодого человека в сторону, он устремился к трапу
самолета. Сердце его бешено колотилось, а пот ручьем тек под одеждой.
– Проклятый сукин сын. Да как он только посмел? –
бормотал он себе под нос.
Через пять минут после взлета Ларкин уже звонил по сотовому
телефону. Связь была отвратительная. Впрочем, так было всегда: во время
телефонных разговоров с борта самолета ему почти никогда не удавалось ничего
толком расслышать. Тем не менее дозвониться до Митчелла удалось.
– Ничего никому не рассказывай, – повторял снова и
снова Ларкин.
– Не волнуйся, – успокаивал его Митчелл. –
Никто ничего не узнает. Поверь мне на слово. У меня пятьдесят сотрудников. И
каждый из них работает над одним из пятидесяти фрагментов нашей головоломки.
Кроме меня, ни у кого нет ни малейшей возможности представить картину в целом.
Ни одна живая душа не сможет проникнуть ни в это здание, ни в офис, ни в мои
файлы.
– Я позвоню тебе завтра, Митчелл. – Ларкин
отключил связь. – Самонадеянный кретин, – выругался он, пряча
телефон.