Право первой ночи - читать онлайн книгу. Автор: Екатерина Красавина cтр.№ 52

Витька слегка кашлянул. Губарев повернул к нему голову и увидел, что он с трудом удерживается от смеха.

— Куда же деваться от профессиональных проблем и от начальства? — Вопрос Губарева повис в воздухе.

— Если бы начальство было компетентным — на телевидении было бы меньше проблем…

— Естественно! — Губарев решил, что надо повернуть разговор в нужное русло, а то они уклонились от непосредственной темы беседы. — Значит, об убийстве вы ничего не знаете?

— Нет. Надо же, как странно! Так бы я успела Таньке Морозовой из «Криминальной хроники» позвонить. Репортаж бы состряпала. Быстренько. Девочка она толковая. Способная. — Слова выскакивали, как из пулемета. Чувствовалось, что профессиональная тема — ее конек, с которого она слазить не собиралась. Есть такие люди, которых хлебом не корми, дай поговорить о работе. — Что явилось причиной убийства? Наркотики, секс, деньги, личные проблемы?

— Пока идет следствие.

— Понятно, понятно, тайна следствия. Ничем не могу вам помочь — не в курсе случившегося.

— Ас убитой вы сталкивались? — И Губарев показал фотографию Анжелы.

— Симпатичная девушка. Нет. Губарев тяжело вздохнул.

— Точно?

— Точно. У меня профессиональная память на лица. Я так поздно прихожу. Иногда в час ночи, два. Сегодня просто пораньше отпустили. У начальства день рождения. Я побыла немного и ушла домой.

В коридоре Губарев сказал шепотом:

— Телевизионщики как чокнутые на своей работе. Ни о чем больше ни говорить, ни думать не могут. На уме только работа, работа…

— Говорят, телевидение, как наркотик, засасывает.

— Оно и видно, что некоторых засосало. Безвозвратно. Все как кроты в своей работе. Ничего не видят, что творится вокруг, ничего не слышат… — проворчал Губарев. — Остается надежда на «гангстера». Вдруг он сообщит что-то полезное.

Но в квартире восемь дверь им никто не открыл.

«Гангстера» они застали только на следующий день. Губарев заранее договорился с Маркеловой, что, как только тот поднимется к своей девице, охранница сразу свяжется с ними. И они подъедут. Можно было, конечно, сначала побеседовать с девушкой, но тогда бы она предупредила Сапрыкина. Их надо было «взять» вдвоем. Врасплох.

Зрелище это было весьма жалкое. Сапрыкин перепугался до смерти. Он что-то жалко лепетал о том, что ни в чем не виноват. И ни в чем не замешан. Но невооруженным глазом было видно, что он до печеночных колик боится огласки. И готов пойти на все, чтобы ее избежать.

Девица сидела в кресле, курила длинную тонкую сигару и насмешливо смотрела на своего любовника. Ситуация ее явно забавляла. Губарев вспомнил, что Маркелова говорила о ней как о наглой особе, которая надолго здесь не задержится. Губарев посмотрел на девушку внимательно. Исходя из своего опыта, он мог ставить сто против одного, что никуда ее отсюда не попрут. А если и попрут, то она тут же найдет себе другого спонсора. Внешность у нее была ничего особенного: светлые волосы-сосульки, чуть крупноватый нос, тонкие губы, едва тронутые розовой помадой. Но вот глаза… Глаза были хитрющими-хитрющими. Они сигналили о том, что голыми руками ее не возьмешь, что она уже многое в своей жизни повидала. И драться за свой кусок хлеба будет насмерть. До последнего.

— Что? Кого убили? Мы ничего не знаем, правда, Светочка? — растерянно повторял Сапрыкин.

Девица молчала. Дым красиво вился колечками. И сигару она держала красиво. Не дура, отметил про себя Губарев, понимает, как мужиков соблазнять надо.

— Я надеюсь, что все вышесказанное не выйдет за пределы этого помещения… — говорил мужчина, дергая себя за воротник рубашки.

Сначала он возмущался и не хотел называть свое имя и место работы, потом сник и потухшим голосом пролепетал:

— Николаев Валентин Семенович, депутат Гордумы, — икнул он. — Но я… здесь недавно.

— Это нас не касается. Нас интересует другое. Убийство, которое произошло в квартире напротив. Второго августа. Примерно в девять вечера.

— Я ничего не знаю.

Губарев достал фотографию Анжелы и показал депутату.

— Вы видели эту девушку, сталкивались с ней?

— Не видел, не сталкивался. Ничего не знаю.

— А вы? — обратился к девице Губарев.

— Светлана Вячеславовна, — отрекомендовалась она.

— А вы, Светлана Вячеславовна, что можете сказать по этому поводу?

Девица встала, изящным жестом затушила сигарету в пепельнице. При этом белый халат, в который она была одета, слегка распахнулся и мелькнули худые острые коленки.

Девица подошла к Губареву и взяла фотографию. С минуту-другую она вглядывалась в изображение:

— Я видела ее несколько раз.

— Да? — воспрял Губарев. — Где? Когда? При каких обстоятельствах?

Светлана Вячеславовна смотрела не на него, а мимо, как бы что-то вспоминая. Потом она словно очнулась и перевела взгляд на Губарева.

— Здесь, в доме, — сказала она несколько удивленно. — А где же еще?

— Как давно?

— Видела, как она выходила из дома и приходила. Пару раз столкнулась на лестнице.

— Вы часто бываете на улице?

— Я люблю сидеть на балконе. И мне оттуда все видно.

Губарев вспомнил слова Маркеловой о том, что «нахалка» все время безвылазно сидела дома. Похоже, что Светлана Вячеславовна говорила правду.

— Вы видели ее одну?

— Нет. С молодым человеком. Худым, темноволосым.

Русланом, понял Губарев. Бойфрендом.

— А что еще вы можете сказать об Анжеле?

— Ничего. — Девица замолчала и вернула фотографию Губареву. — Но в день убийства произошел один случай. Правда, наверное, к убийству он никакого отношения не имеет.

— Нас интересуют все подробности и детали, — сказал Губарев. — Все может оказаться важным и полезным для расследования.

— Я поднималась по лестнице, а когда вошла в холл, увидела, что дверь ее квартиры как-то быстро захлопнулась и раздался какой-то возглас или крик. Я не поняла.

— В какое это было время?

— Время? — Она задумалась. — Кажется, это было в начале десятого или позже. Точно сказать не могу.

— И больше вы ничего не видели и не слышали? Она покачала головой.

— Нет.

«Это был убийца!» Губарев взглянул на Витьку и прочитал в его глазах ту же самую мысль.

— Жаль!

Губарев посмотрел на Светлану Вячеславовну. Она — на него. Бывает так, что непонятно почему возникает к человеку труднообъяснимая симпатия. Вроде бы и человек-то дрянь, и в моральном плане далек от совершенства. А симпатизируешь ему. И ничем не можешь это объяснить. Как ни пытайся.