Дожить до вчера. Рейд "попаданцев" - читать онлайн книгу. Автор: Артем Рыбаков cтр.№ 95

Представить, что вальяжный интеллигентный Акункин, словно одержимый, бросится в бой? Не, не, не… Я с наркотиками не дружу!

Выскочив из-за стола, этот тип с размаху попытался запинать меня ногами! И надо сказать, довольно удачно. По крайней мере, по бедру он мне прислал довольно неплохо. Хорошо еще, что не по тому же, которым я в стол впечатался, а то приобрел бы я к однорукости еще и хромоногость! Дальше, правда, развить успех бургпредседателю не удалось — ножки у болезного заплелись. С небольшой моей помощью в виде хитрого зацепа.

Но даже упав, Акункин попытался добраться до моего горла. Прям как в старинном фильме про Ильича. Только что не кричал визгливо: «За яблочко его, за яблочко!» Вместо этого местный голова крыл меня по матушке, причем причудливо мешая русские и немецкие слова. Конструкции вроде «ферфлюхте твою мать» в другое время, наверное, развеселили бы меня, но не когда на горизонте маячила схватка в партере с разъяренным мужиком, превосходящим меня минимум на одну весовую категорию. Вот и пришлось прекратить эту феерию самым грубым образом — то есть спустив курок.

Прострекотавшая вдалеке длинная, патронов на тридцать, очередь показала, что все еще далеко не закончено. Я с трудом выкарабкался из-под тела бургомистра и, поднявшись на ноги, ударом по голове успокоил уже потихоньку приходившего в себя фельдфебеля. Его командир пока был целиком занят своими проблемами, так что единственное, что я сделал, так это освободил болезного от ствола. За окном меж тем разгорелась нешуточная перестрелка — в деле участвовало как минимум два десятка винтовок и парочка пулеметов.

Хреновость ситуации нарастала: во-первых, каким-то образом наши часовые проворонили все на свете и допустили проникновение немцев в деревню. Ладно, несколько человек на великах вполне могли и проскочить, тем более если их кто-нибудь из местных провел. Из западни я выкарабкался, правда, в основном за счет того, что опера были полностью уверены в своем превосходстве и не ожидали от меня такой прыти. Вот только в дело вступал второй фактор — весьма неплохое прикрытие. Для оцепления и ликвидации диверсионной группы вряд ли пошлют меньше взвода. А могли ведь батальон пригнать.

Стараясь не особо светиться, выглянул в окно — улица пока пустынна, даже полицаи куда-то испарились. От этого, кстати, ситуация совершенно не облегчилась — боец из меня сейчас не очень, я оттого и трофейными автоматами вооружаться не стал, что стрелять из них не могу. А пистолет в групповом бою — насмешка, не более.

«А вот и она — полная задница! — Справа на улице показалась группа немецких солдат. — Торопятся, касатики, аж пыль из-под сапог столбом стоит! Придется, однако, парни, вам слегка подзадержаться!»

В три шага я подскочил к входной двери и закрыл массивную щеколду. Монументальная, надо сказать, штука — засов у нее из бронзы чуть ли не в мой большой палец толщиной! Будем считать, что в комплекте с толстой дверью это на некоторое время обезопасит меня с тыла. Да мне ведь много и не надо — пару минут всего.

Ребятам я не рассказывал, но вот уже две недели как родилась во мне странная и где-то даже извращенная концепция. Домой мы не вернемся — это я для себя уже понял, оттого, наверное, так скептически отреагировал, когда Тотен поделился со мной своими захоронками. Оказывается, он, как настоящий коллекционер, сделал уже с десяток нычек, в расчете на то, что, когда вернемся, будет возможность их достать. Жаль, с Доком на эту тему поговорить так и не удалось, хоть и страсть как хотелось поделиться с этими совсем не радостными мыслями.

Моя же идея была проста, как одноименный карандаш: мы еще не родились, а значит, и умирать не страшно. А вот те, кого благодаря нам не убьют, после войны породят новых антонов, саш и сережек… Хрен его знает, насколько моя теория правдоподобна, но страх выгоняет хорошо.

Я рысцой вернулся к окну. Немцы к зданию бывшего сельсовета не свернули, а все так же двигались в направлении, откуда доносилась стрельба. То есть к школе и посту на северо-восточной окраине деревни. Тактика у противника была, если так можно выразиться, разномастная. С одной стороны, в сельсовете меня прессовали вполне грамотные, по меркам этого времени, оперативники, с другой — нынешние мои оппоненты больше походили на стадо лосей во время гона. Хотя это мне точно на руку! Несколько раз глубоко вздохнув, все-таки поднял с пола пистолет-пулемет. Увесистая машинка оказалась самым настоящим «шмайссером», ЭмПэ-28. «Одной рукой эту „дуру“ я не удержу — зря, что ли, свой ППД я Тотену отдал? Но если на подоконник пристроить, пару очередей выпустить получится. Тыл только обеспечу…» Примерившись, я «легонько» стукнул каблуком в лоб полицейского и, повинуясь тому чувству, что, как известно, сгубило кошку, взял со стола листок. Всего пять цифр — номер «моего» жетона. Что ж, можно больше не гадать, где случился прокол, и отбросить версии про ужасный русский акцент или неподходящую для немца манеру черпать воду из кадки. Видимо, номера все-таки внесли в базу паленых ксив, а старый и опытный фельдфебель отреагировал, как положено. А вот как они с покойным «бургером» скорешились, узнаю позже.

Вместо красивого, в духе боевиков, высаживания стекла прикладом я просто открыл окно. Не хватало еще, чтобы солдаты на звук обернулись. Пристроил автомат на подоконнике и взвел его.

Короткая очередь хлестнула по спинам немцев! «Черт! Брыкается, зараза!» — отдача сильно сдвинула оружие, и прицел ушел на фиг. Единственное — я заметил, что двое фрицев характерно так упали, не дергаясь.

Еще одна очередь! Попасть не удалось, но противники в быстром темпе попрятались за кустами и палисадниками. В ответ щелкнуло несколько винтовочных выстрелов, но, похоже, палили больше для острастки, чем с реальными намерениями повредить моему здоровью.

Я перешел к другому окну и осторожно выглянул из-за притолоки — никого, лишь кусты на той стороне улицы подозрительно заколыхались.

Дав еще одну очередь прямо через стекло, отбросил автомат — дальше он только мешать будет. Теперь мне в совхозную бухгалтерию, окна которой выходят на другую сторону.

В принципе, можно попробовать лейтенанта за собой вытянуть, но под огнем, с одной рабочей рукой и в спешке, это предприятие вряд ли будет успешным. При любом раскладе в ближайшее время он угрозы не представляет. С раздробленными-то ступнями и в глубоком нокауте…

«Бздям!» — Примерившись, я ударом ноги вынес раму. Теперь трофейный «вальтер» за ремень, где и так уже живет «парабеллум» покойного фельдфебеля, предусмотрительно перезаряженный, и можно делать ноги, тем более что как раз сейчас с другой стороны сельсовета разгорелась нешуточная стрельба. Что вполне себе может означать — обстрелянные мной уже пришли в себя, сориентировались и теперь идут на штурм.

Приземлившись, я вытащил ствол и двинулся, как говорится «огородами, огородами» в сторону школы. С этой стороны село огибала река Загать, и рельеф был соответствующий. Если припечет — я всегда под откосом пробраться сумею.

Перестрелка меж тем превратилась просто в какую-то стрелковую вакханалию.

«Стоп! Что это такое? — Я замер, вслушиваясь. — Явно пистолет стреляет, но очень необычно…» На фоне частых бабахов маузеровских карабинов и трескотни пулеметных очередей выделялись строенные хлопки пистолетных выстрелов.