Сюзерен - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Посняков cтр.№ 54

— В Монтсеррат?

— Туда, — не сводя глаз с могилы, односложно ответил Егор.

— Вот и этот бедолага, похоже, к Моренете спешил, — усатый со вздохом кивнул на крест. — Мы его с час назад закопали. Жалко — молодой, совсем еще мальчик.

— Мальчик?

— Да. Темненький такой. Лет, может, двенадцати. Мы его уже мертвым нашли — вынесло течением. Волки напали… или бродячие псы.

— Или лихие люди, — задумчиво промолвил Вожников и, сам не зная почему, спросил: — Вот мы, по-вашему, не лихие?

— Вы? — Усач неожиданно ухмыльнулся: — Нет! Может, вы лично… не знаю, а вот спутники ваши… слишком уж они юные для лихих дел.

Князь дернул подбородком:

— Этот… темненький… он в каком виде… был?

— В плохом виде. Зверье успело погрызть… все горло…

— Волки? — спросила Аманда.

Усатый покусал губу:

— Скорее — волк! Появился тут один зверь… Ух… страх Божий. Кстати, а не ваш ли это парень?

— Наш, — не стал скрывать Егор. — Отстал, потерялся… Не уберегли. Жаль!

— Жаль, что и говорить, жаль. Сколько их тут пропадет, таких вот бродяжек. Иных и имен никто не скажет. Значит, этот — ваш.

— Вообще-то, хотелось бы посмотреть… Однако не разрывать же ради этого могилу?

— Вот то-то же, — покивал усач. — Не разрывать. Лучше помолитесь.

Путники так и сделали, и к ним присоединились воины капитана Гильермо Ньезы — так звали усатого — небольшой отряд ополчения из горда Террасы, расположенного на юго-восток от Манресы, так что беглецы сделали изрядный крюк, удалившись от монастыря Монтсеррат с Черной Святой Девой, а вовсе к нему не приблизившись. Все мавры… Они, они виноваты — от Манресы-то до монастыря рукой подать — дорога имеется, а от Террасы — древнего, выстроенного римлянами, а потом готами городка — топать и топать.

— Мы, видите ли, как раз и посланы изловить волка, — помолившись вместе со всеми, пояснил доблестный капитан. — Напасть у нас от волков — недавно двух пастушат растерзали да порезали все стадо. Многих мы уже убили, сняли шкуры, а главный, вожак, ускользнул — ну да мы примерно знаем куда. В горы, серая сволочуга, подался! Ничего, не уйдет… Вот он-то, похоже, и вашего парня…

— Думаете, все-таки волк?

— Он. Людоед серый. Ничего! Найдем. На копья возьмем да сдерем шкуру! Хватит ему уже подличать. — Капитан яростно сплюнул в траву и перекрестился. — Вы не беспокойтесь — словим. В Монтсеррат, значит, идете?

— Да-да.

— Так вам через Манресу надо, тут прямой дороги нет… вернее, есть, да опасна — крутовата сильно, вот никто почти по ней и не ходит, только одни пастухи.

— Вот бы вы, почтеннейший сеньор…

— Зовите меня дядюшка Гильермо, я так больше привык.

— Вот бы вы, дядюшка Гильермо, показали нам прямой путь!

— Покажем. — Подумав, капитан покрутил усы и улыбнулся: — Все-таки повезло вам, что нас встретили. А вот парню вашему — не повезло, да будет земля ему пухом.

Напросившись в попутчики к ополченцам, князь не ждал большего, хотя и мог бы, если б хотел, просто заручиться рекомендациями капитана Гильермо Ньезы, пройти в Матаро через Террасу, в римские времена известную как Эгара Романа, или — через соседний Сабадель. Это было бы куда быстрее, однако неизбежно вызвало бы подозрения у славного капитана, да и собственные люди — ватага! — не поняли бы. Если уж есть возможность заглянуть к Святой Деве — так как не заглянуть?! Тем более, по словам «сеньора Жоржу», именно в монастырь на горе Монтсеррат они и направлялись, как и положено паломникам. Либо туда, либо обратно, но уж никак не поперек! Слава Господу, хоть не пришлось возвращаться в Манресу… если, правда, «дядюшка Гильермо» не соврет и тропы на перевале покажет.

Похоже, и вправду там доброй дороги нет, думал по пути Вожников, припоминая отрывки из бывших своих, в старые — с поездами и самолетами — времена, путешествий. Насколько помнил Егор, в монастырь добирались тогда либо по шоссе — опять же через Манресу, — либо подвесной дорогой, по воздуху через станцию Монтсеррат-Аэри, либо горным — с зубчатым колесом, поездом «кремальерой» — через Монистроль де Монтсеррат. Та еще была дорожка, даже тогда — в индустриальном будущем, что уж говорить о нынешних диких временах, одно слово — Средневековье! Только вот Вожникову почему-то давно уже казалось, что хороших и отзывчивых людей в Средние века куда больше, нежели в двадцать первом веке. Наверное, потому, что мировоззрение у всех — религиозное (никакого другого и быть не могло), вот и не грешили… а если уж и грешили, то каялись или индульгенции покупали.

Поужинали вместе — ополченцы и паломники, — кто-то из воинов оказался большим любителем рассказывать разные веселые истории, вот и заслушались. Агостиньо Рвань даже рот открыл удивленно, да так и сидел, восторженно тихо, как и все остальные, кроме разве что Аманды и Лупано — жалея Малыша Фелипе, девчонка плакала, а Лупано ее, как мог, утешал. Вообще, в эти времена не было принято сильно грустить по мертвым — человеческая жизнь стоила очень мало, средневекового человека смерть подстерегала буквально на каждом шагу: даже обычная простуда в отсутствие антибиотиков частенько оказывалась смертельной, не говоря уже о полной антисанитарии и вследствие этого — эпидемиях. Тем более душа-то — вечна! И где ей быть — гореть ли в аду или в раю нежиться, — от человека и всей его жизни зависело.

Егор вдруг подумал, что некоторым завсегдатаям фитнес-клубов и вообще лицам, особенно заботившимся о своем драгоценном здоровье, хорошо бы и о душе подумать. А то ведь очень часто бывает так, что все вокруг человека красиво и прекрасно — и машина, и новая жена, и яхта, а вот внутри-то — душа подлеца и подонка, о чем данный конкретный подонок и подлец, к слову сказать, прекрасно знает, хоть и не говорит никому, да мало того — и себе-то, любимому, врать пытается. Мол, сам я всего достиг, всего добился, все сделал, и не подлюга я с душой чернее угля, а просто человек «успешный» — завидуйте все и с меня пример берите! Я просто «умею жить». А сам-то помнит все до мелочей: где сподличал, где кого-то подсидел, а где просто не помог, хотя и имел возможность. Помнит. И памяти этой до жима в яйцах боится, боится остаться с нею один на один, словно в страшном сне, и частенько пытается заглушить остатки совести безудержным разгулом: пить, потреблять, жрать в три горла — завидуйте, вот он я, я жить умею!

Жизнь быстро пройдет. А дальше? Неужто все «успешные» — атеисты? Неужто не страшно?

И что тут скажешь? Не страшно, наверное. Подлую душу ничем не исправишь — в аду гореть, в аду, как бы тут ни выкручивались, а уж там-то суд другой. Высший судия! За откаты не договоришься.

Эх, Малыш, Малыш… несомненно — в раю сейчас парень… хотя как знать? Компашка-то у него при жизни была та еще, мягко говоря — без особых моральных устоев. Кстати, еще следовало убедиться, что Малыш Фелипе действительно мертв.