Десант стоит насмерть. Операция "Багратион" - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Валин cтр.№ 29

В рюкзаке были открытки. Разные. Михась оторопело разглядывал разноцветные прямоугольные картонки: некоторые были увязаны в пачки по полсотни одинаковых. Других видов было всего по три-четыре штуки. Вот: «Красноармеец, будь достоин богатырской славы твоего народа» с тенями богатырей-кавалеристов, застывших за спинами красноармейцев с винтовками, «Бить до полного уничтожения!» с несущимися краснозвездными танками, «Что русскому здорово, то немцу смерть!» со скукоженным, явно завшивевшим фрицем. Имелся щетинистый кабан-гитлер с красным штыком во лбу и еще много чего имелось. Михась сложил открытки, потом разложил вновь. Смысл какой-то должен быть. Не за картинками же столько шли?! Несколько коробочек с новыми перышками-вставками ничего не объяснили. Имелся еще блокнот и довольно мятая четвертушка бумаги со списком, лиловой печатью и заголовком: «Материалы за наглядной агитацией, выданные представителю Клиневского соединения т. Лебедеву.» «Для отвода глаз» — понял Михась. Главное в блокноте. Знакомый блокнот, в нем лейтенант по пути шифровался. Тогда спрятать записи лучше надо было. Поколебавшись и приняв на себя ответственность, Михась заглянул. Рисунки. Карандашные. Вот дуб, под которым у Замостья отдыхали. Ручей, болото с туманом — утро тогда теплым выдалось. Нарисовано было разборчиво, и, может, даже красиво, но Михась то утро и сам помнил. Туман тогда живой был, а здесь… картинка. Вот, к примеру, на открытке Геббельс — шавка четырехногая — как живой, а в блокноте все мертвое.

Михась понял, что ничего не понял. Разве бывают шифровки-картинки? И зачем было в рюкзак полпуда картона пихать? Ладно, пачечку, для маскировки. Или и вправду «наглядная агитация»? Тогда опять полный марципан получается.

Шепотом матюгаясь — Станчик все одно не слышит, Михась выковырял ножом яму и закопал рюкзак с открытками. Чувствуя себя последним дурнем — ничего ведь так и не понял, отправился в путь. Вообще-то хоронить открытки было жалко. Интересные они были. Особенно та, где дед-партизан вел пленного немца. Подпись имелась:

Зима, крестьянин, торжествуя,

Карлушу пленного ведет:

Фашист, винтовку сзади чуя,

Походкой быстрою идет.

Стихи были хорошие, отчего-то смутно знакомые. А дед на картинке был вылитый Игнат, только спину прямей держал и тулуп заимел новенький.

Двигался Михась в сторону родной бригады не шибко быстро. У Лубян прицепились какие-то «бобики» или немцы с натуральными гавкающими собаками. Михась с перепугу залез в такие топи, что сам три дня выбирался. Чугунку перешел благополучно, но на следующий день у сожженного хутора бойца Поборца обстреляла вовсе непонятная сволочь. Михась ответил очередью из автомата — надо же было машинку испытать. Результат был так себе — в ответ по опушке сыпанули из десятка стволов, а ППШ оказался механизмом своевольным: чуть пальцем на гашетку надавил, гильзы так и посыпались…

Дальше Михась шел без боевых акций, и вообще скучно. Живот стало не на шутку подводить. В майском лесу от голода не сдохнешь, но и сыт не будешь. Говорят — «подножный корм». Это оттого, что подметка и то сытнее.

Лишний раз в деревни за продуктами Михась не совался. Люди, может, и проверенные, но мало ли… Шифрованный блокнот Михась теперь нес за пазухой. Иногда разглядывал. Кроме деревьев и кустов, имелись на лебедевских рисунках и люди. Вернее, намеки на людей: фигуры, головы недоделанные. Башка, к примеру, неприятная: в фуражке, на немецкую похожей, а глаз всего один нарисован — злобный, мертвенный.

Шмыгал Михась мимо постов, мерз после дождей, отсчитывал морщинистые вареные картофелины, закусывал молодыми луковичками-камышками и для поддержки боевого духа размышлял о наглядной агитации. Странное все-таки название. Плакат, открытка, газета со сводкой — понятно. Над открыткой можно посмеяться, а без новостей вообще плохо. Но мысль должна быть. Иначе зачем столько людей попусту тратят бумагу, краску, время и получают паек? «Бей врага до полного уничтожения». Так, а как иначе? До неполного? Полицаю холку натрепать и отпустить? Немцу пинка дать и пусть драпает? Так вернется же и карателей приведет. Они, гады, разве кого отпускали? «До полного», ха! Война кончится, когда всех до единого фашистов и «бобиков» добьют и Гитлера кончат. Можно красным штыком в лоб, а можно и просто пулей. Михась особой разницы не видел. Женька когда-то говорила, что всех гадов надо пострелять, как бешеных волков. По-простому. А если как бабы в лагере, что того пленного полицая кипятком обливали, так то дикость и ненужная жестокость. Михась тогда тоже смотреть не стал. То не наглядная агитация, а вовсе неприглядная. Баб понять можно, но…

Понятно всё в агитационном деле. Просто комиссары и агитаторы шибко много курсов кончили. Влезут на ступеньку или пенек, и давай: товарищи, все как один, вперед, уничтожим, повергнем и геройски заборем. Это болтливая агитация. Вот комиссар третьего батальона говорил кратко и коряво, но в Осовке, когда каратели врасплох застали, он с автоматом остался отход прикрывать. Наглядно, чего уж там. И Гришка Рыжкович, комсорг старого «Лесного», из агитаций только на песни был горазд. Но, раненный, подорвал себя и окруживших «бобиков». И хоть ту смерть только бабки хуторские видели, верная наглядность комсорга до каждого из бойцов «Лесного» дошла. А речи длинные с «даздравствуетура» кто помнит? Пеньков, ступенек, трибун и болтунов шибко много. И цена той наглядности — обвислый марципан.

В бригаду Михась вернулся только 27 мая. Тут готовились к масштабной работе по чугункам, о жестоких боях в Лепельской давно знали в подробностях. Михась рассказал, как все с группой вышло, отдал блокнот с рисунками.

— Так это ж Лебедева наброски, — сказал начштаба, равнодушно полистав трепаный блокнот. — Известный художник, в самом Ленинграде учился. Передадим при случае, магарыч возьмем.

— Так он живой, что ли? — удивился Михась.

— Пробился в Борисовскую, оттуда к нам. Уже дней пять как вернулся, в штабе работает. Иди, Михась, иди, не мешай, операцию готовим.

К автомату Поборец так и не приноровился — забрали ППШ. Ну и черт с ним: из него строчить — никаких патронов не напасешься. Только насчет диска испорченного зря орали. Ничего Михась не перекашивал, диск сроду такой и был. Жаль, взамен карабин не дали. Опять трехлинейка длиннющая, да и ту давать не хотели. «Зачем тебе в хозроте?» А вот затем, марципан вам в глотку.

Война, она хитрая. Кого сразу берет, кого отпускает, чтоб потом взять. А про кого и вовсе надолго позабудет. Шагая рядом с Фесько, Михась думал, что отрубленный палец задатком ушел. Не забудет война, вернется. Это по справедливости. Вон сколько хороших людей сожрала. А Михась лучше, что ли?

Задача опергруппы «Рогоз»:

Оперативные мероприятия по выявлению и задержанию военнослужащих СС и вермахта, прямо причастных или имеющих сведения о работе организации Hopfkucuck.

Сроки по отсчету «Кальки»: 24–29 июня 1944 г.

Район оперативных действий: треугольник Озераны — Елизово — Кличев (предположительно), тыловые коммуникации 35-го армейского корпуса немцев (предположительно). Контакт с частями 42-го СК, [45] 9-м ТК, [46] (далее по обстановке).