Призрак Бомбея - читать онлайн книгу. Автор: Шилпа Агарвал cтр.№ 9

Водопроводная система в ванной была испорчена, и там стоял странный металлический запах — это всех раздражало. Еще неаппетитнее смотрелась груда грязного белья, кисшего в углу. Каждое утро четверо детей с этим поневоле мирились, но труднее всех приходилось Мизинчику, ведь она мылась последней.

Еще больше похолодало.

Мизинчик решила, что она просто забыла запереть дверь на защелку, а Кунтал как-то незаметно прошмыгнула за бельем и устроила сквозняк.

Девочка вновь осторожно опустила руку в ведро, но, хотя отчетливо слышала, как хлещет кран, на дне не было ни капли.

Мизинчик опрокинула ведро ногой и, открыв глаза, в отчаянии попыталась стереть шампунь. В глазах защипало и потемнело.

Насколько можно судить, дверь надежно заперта. Во всей комнате — ни единого окна. Мизинчик оглянулась на перевернутое на бок ведро и в страхе отпрянула: оттуда хлынула вода, переливаясь через край и затапливая все вокруг.

Бросившись к двери. Мизинчик встряхнула волосами и стала дергать за ручку.

Дверь не открывалась.

За спиной поднялось что-то мокрое.

— Кунтал! — завопила Мизинчик, дубася кулаками в дверь. — Кунтал! Кунтал!

Ее голос отражался эхом от стен, словно в подводной могиле.

— Парвати! — позвала она вторую служанку. Та отличалась тонким слухом и всегда подлавливала на чем-нибудь детей, чтобы потом нажаловаться Маджи и выслужиться перед ней.

Мизинчик лупила по двери со всей мочи, но так никто и не пришел.

— Маджи! — закричала она. — Кто-нибудь, помогите!

Внезапно дверь распахнулась с потусторонним свистом.

— Зачем так орать? Я не глухая.

Это была Парвати. За ней стояли Дхир — рот склеен шоколадным батончиком — и Туфан с джутовым пистолетом.

— Вас не дозовешься! — воскликнула Мизинчик. Сердце у нее бешено колотилось.

— Тьфу ты! — вскрикнула Парвати, шагнув в ванную. — А зачем кран оставила? Ты ведь целый потоп устроила!

— Я… я… я… — Мизинчик расплакалась.

— Мизинчик ревет! — весело сообщил Туфан домашним. — Ба-бах!

— И почему у тебя шампунь в волосах?

— Эй! Что случилось? — донесся из общей комнаты низкий голос Маджи — бабушка заерзала, пытаясь встать с трона. — Мизинчик цела?

Невзирая на боль в суставах, она дотянулась до своей трости и поспешила внучке на помощь.

— Просто дверь от жары рассохлась, на? [29] — сказала Парвати, громко вздохнув. — Дурочка.

— Но… а… ведро, — всхлипывала Мизинчик, икая. Она злилась на себя за то, что поддалась эмоциям. Слово «эмоции» всегда было ругательным в доме Митталов, его шептали с таким же осуждением, с каким говорят о душевнобольных. Избыток эмоций приводит к уйме пороков: высокомерию, непослушанию, одиночеству — все это губительно для девушек и вредит планам замужества.

— Ну, что стряслось на этот раз? — спросила Савита, почти не разжимая губ. Рот у нее был набит заколками, которые она по очереди вставляла в громадный шиньон.

— Она застряла, — ответил Туфан.

— Хай-хай, — огорченно выдохнула Савита, злорадствуя над бедой племянницы.

— Наверно, у тебя жар, — сказала Маджи, предложив наиболее вероятное объяснение, и приложила ладонь ко лбу внучки.

Дхир неуклюже поковылял прочь. Туфан поскакал за ним, словно за убегающим буйволом, и понарошку повалил двумя меткими выстрелами из джутового пистолета. Савита направилась в другую сторону, громко цокая языком. Маджи и Мизинчик медленно побрели в зал, а Парвати захлопнула дверь ванной.

Быть может, это просто скрипнули петли или рассохшаяся дверь уперлась в раму, но Мизинчику послышался тихий стон.

Щурясь от яркого солнца, Мизинчик и Маджи брели по двору, срывая цветы для пуджи. Маджи глубоко вдыхала ароматы, проходя мимо бесстыдно-карминных гибискусов и застенчивых розовых жасминов. Наконец она остановилась под джутовой веревкой. Свежий запах белья сулил очищение от случайной скверны, возможно еще оставшейся на теле после утреннего купания. Уже было жарко, и безжалостные солнечные лучи опаляли кожу.

— Я устала, — сказала Мизинчик дрожащим голосом.

— Скоро гроза, — сказала Маджи. — Вот все и замирает. Ночью грянет гром, засверкает молния и подуют муссоны. — Она остановилась и с тревогой уставилась на внучку: — У тебя все хорошо?

Мизинчик кивнула.

Быстрые взмахи короткой метлы на задней веранде, негромкое хлопанье белья на веревке, жужжание пчел в цветах — все так обыденно, что ей даже стало немного стыдно за свою пугливость. Наверное, она просто не туда поставила ведро — не под самый кран, а подвинула немного вбок. Ведь когда Парвати подошла к двери, вода была еще открыта, глаза щипал шампунь, и Мизинчику было плохо видно. Возможно, она все перепутала.

Или Туфан запер дверь снаружи. Он проделывал это и раньше, закрывая наружный замок, и приходилось просить, чтобы выпустил. Туфан похож на те гуавы, что продаются на пляже Чоу-патти: их тонко нарезают и обильно посыпают толченым чили — сведет даже самый крепкий желудок. Брата назвали в честь цунами, что обрушилось на Бомбей в 1945 году, когда он родился; стихия сметала рыбацкие суда и затапливала прибрежные селения. Оправдывая собственное имя, Туфан сеял на своем пути одни разрушения.

В святилище для пуджи Маджи еле-еле опустилась на сиденье у самой земли — напротив черного мраморного алтаря с латунными и серебряными фигурками богов. Над огромным каменным лингамом [30] висела картина в рамке: Сарасвати, богиня мудрости, восседает на белом лотосе, а у ног ее — пестрый павлин. Мизинчик поставила цветы возле двух серебряных ваз: одна — с подслащенной халвой, другая — со свежими яблоками, бананами и кокосом. Бабушка и внучка зажгли дии и, молитвенно сложив руки, пропели Шири-мантру: «Ом бхур бхува сваха… О Творец Вселенной, податель жизни и счастья…» [31]

Мизинчик окропила атласные оранжевые лепестки перед богом Кришной и его возлюбленной Радхой [32] . Девочке нравилось ходить вместе с бабкой в святилище. Казалось, они ограждены здесь от всех житейских забот. После молитв обе отведывали халвы, густой и маслянистой от миндаля, и Маджи пересказывала какую-нибудь историю из великого эпоса. Бабка откидывалась назад, и глаза ее затуманивались.