1941. Время кровавых псов - читать онлайн книгу. Автор: Александр Золотько cтр.№ 48

– Да… – просипел Севка.

– Вот. И ошиблись. Как вы полагаете, за каким чертом Евгений решил наградить вас орденом?

– Не… не знаю…

– Вы на самом деле решили, что договориться о награждении человека орденом можно за несколько часов? Нет, наверное, можно это сделать на передовой или еще где, но вот так, в Москве, да еще в присутствии корреспондентов… И корреспондент отчего-то именно к вам обратился за снимком и интервью… Надеюсь, вы хотя бы сейчас поняли, что журналист знал о вас заранее и был нацелен на вас?

– Понял.

– С вами приятно беседовать, – вежливо улыбнулся старик. – Вот так всегда – стоит правильно расположить собеседника, и беседа становится гораздо продуктивнее.

– Козел, – сказал Севка.

– Это эмоции, батенька. Эмоции. А эмоции меня давно не впечатляют. Я давно научился вызывать определенные эмоции у своих собеседников. Итак, делаем промежуточный вывод. Ваше награждение планировалось заранее, за несколько дней до. И что это значит?

– Пошел ты…

– Я настаиваю, Всеволод Александрович, на вежливости. На взаимной вежливости. И требую, чтобы в дальнейшем вы строили свои заявления исходя из этой самой вежливости и правил хорошего тона. Не пошел ты, а пошли вы…

– Козлы… – сказал Севка.

Старик помолчал задумчиво.

– Нет, вот тут можно было и в единственном числе. Козел, но на «вы».

– Вы все – козлы! – повысил голос Севка.

Он уже начал ощущать свое тело, смог несколько раз сжать и разжать кулаки.

– Слишком общо, – печально покачал головой Евграф Павлович. – Ну да ладно, какие ваши годы. Значит, из того, что ваше награждение было подготовлено заранее, следует, что фраза Евгения Афанасьевича о том, что вас собирались награждать посмертно, не соответствует действительности. Вам соврали, а вы проглотили это вранье, даже не задумавшись. Вот поразите старика, сами придумайте, зачем это вас награждали да еще с такой помпой. Ну, не разочаровывайте генерала от геронтологии.

Севка снова собрался послать уважаемого генерала в задницу. Потом решил, что раз уж так вышло, раз уж все равно не получается встать и оторвать дедушке башку, то можно воспользоваться моментом и подумать.

Тем более что дедуля не врет. Похоже, что не врет. И зачем-то ему нужно, чтобы Севка сам допер до глубинного смысла происходящего.

Итак, Севке было сказано, что его помиловали в последний момент, что именно убийство массажиста с немецким именем заставило комиссара пересмотреть свое решение. То есть генерал со звездами в петлицах ждал на сцене, корреспондент топтался возле подмостков, сгорая от нетерпения увековечить героя и разместить его фото…

Фото.

«Блин», – подумал Севка. В завтрашнем номере этой самой «Красной звезды» появится не только приказ о награждении и заметка с именем Севки и фамилией, но и его фотография. Значит, им нужно было, чтобы фотография появилась и чтобы Севку увидели люди… Посмертно этот номер не получился бы, ясное дело.

То есть, так или иначе, Севку вывели бы в зал, наградили и сфотографировали. Как? Очень просто. Даже Севка, лежащий на полу и остро переживающий унижение, смог быстро составить краткий конспектик несостоявшегося разговора в подвале.

Севка, конечно, орет под умелыми прикосновениями массажиста, открывается дверь, и входит комиссар. Видит непотребство, возмущается и говорит, что хватит, что не нужно, что тот самый Талалихин таки протаранил немца ночью под Москвой, и это значит, что Севочка не врет, что хватит делать ему бо-бо, нужно отмыть, накормить и наградить. Что все классно, что теперь Севку будут любить, холить и лелеять, выспрашивая у него информацию о будущем по капельке да по граммулечке… А если он откажется, то его, как проституток в Париже, будут стимулировать. И поверил бы Севка? Конечно, поверил бы. Ведь и на самом деле поверил, решил, что за убийство и за волю к победе получил приз зрительских симпатий.

«Ну и зачем меня награждали?» – подумал Севка, глядя вверх, туда, где в сумраке прятался потолок. За окном потихоньку вечереет, шторы к тому же задернуты. Севка уже и старика толком не видит, слышит его дыхание, ровное, четкое, но самого не видит. Только движения чего-то темного на еще более темном фоне. Ага, кожа обивки дивана немного отблескивает, а силуэт генерала – нет.

«А в бок давит кобура», – отстраненно подумал Севка. Еще немного, станет совсем темно, можно будет осторожно дотянуться до нее, расстегнуть, достать револьвер и влупить все семь пуль в этот кусок неблестящей темноты.

И что потом?

Ты ведь не знаешь даже, сколько стоит проезд в трамвае. И нужен ли ночной пропуск командиру-орденоносцу. Похоже, что нужен, а его у тебя нет. И зачем, спрашивается, уходить? И убивать? Если ему так спокойно списали одного покойника, из обслуги, то за дедушку порежут на мелкие кусочки. Вот Никита и порежет.

Он чего-то невзлюбил Севку и не скрывал этого. Второй летеха, Костя, поглядывал на Севку при общении равнодушно. Без любви, но и без ненависти. А Никита…

Старик все молчал, все ждал терпеливо, когда Севка, наконец, сообразит, чего от него ждут, и выдаст правильный ответ.

– Можно я встану с пола? – спросил Севка.

– А драться не будете? – поинтересовался Евграф Павлович.

– Вот еще… руки марать. – Севка решил расценить фразу старика как разрешение и встал. Отряхнулся и сел на стул.

– Чего вы от меня ждете? – спросил наконец у старика.

– Я хочу, чтобы вы предложили свою версию происходящего и указали свое место во всем этом. И значение. Прошу, – самым академическим тоном проговорил Евграф Павлович. – Вот представьте себе, что от этого на самом деле зависит ваша драгоценная жизнь.

– Я не знаю, – сказал Севка и почувствовал, как сжимается что-то у него внутри.

Ведь со старика станется достать откуда-то из кармана костюма пистолет и пристрелить молодого тупого наглеца. Фотография уже есть, в газете она появится, это значит, что кто-то заинтересованный, тот же старший лейтенант Орлов, который, сука, никакой не старший лейтенант, век воли не видать… Что Данила, славный парень, несколько раз спасший Севку и столько же раз его подставивший, может узнать, что все прошло успешно, что Севка прибыл на место и…

Блин.

Выходит, что Севку специально двигали сюда, к комиссару. Во всяком случае, комиссар и дедушка так могли все воспринять и так должны реагировать. Им послали посылку в виде Всеволода Залесского, и теперь нужно отправить квитанцию о получении неизвестному отправителю.

А еще, со все возрастающим ужасом подумал Севка, получается, что комиссар и дедушка могли решить, что Севку совершенно сознательно вынули из его двадцать первого века и сунули голого и дурного в самый конец июля сорок первого года. И, что было самым страшным, Севка почему-то и сам начинал в это верить.