Антик с гвоздикой - читать онлайн книгу. Автор: Ирина Мельникова cтр.№ 40

— «Столица страны — Буэнос-Айрес — расположена на берегу длинного морского залива Ла-Плата. И хотя жители его называют себя „портеньос“, то есть жителями порта, многие из них никогда не видели океана. До него около двухсот миль. В начале шестнадцатого века мореплаватель Себастьян Кабот отправился вверх по реке Паране…»

Здесь они отвлеклись, чтобы найти на карте залив Ла-Плата. Оказывается, он образовался от слияния двух рек, Уругвай и Парана, и был их общим устьем, так что Ксения и Павлик без труда нашли на карте и саму реку Парану.

— «Кабот искал золото и драгоценности, — рассказывал де Санчес, с присущей испанским путешественникам страстью ко всякого рода легендам. — Индейцы, которых он встретил еще в устье реки, подарили ему серебряные украшения. Кабот решил, что именно в этих краях жители горной страны Анд — инки, добывают серебро. Поэтому он назвал устье Параны и Уругвая — Ла-Плата, что с испанского переводится как „Серебряная“. Но позже выяснилось, что залежи серебра находились в другой стране, которую после восстания Боливара стали называть Боливией, но Ла-Плата так и осталось Ла-Платой…».

Павлик слушал ее с открытым ртом, как не слушал ни один урок. Не перебивал, лишь иногда просил объяснить значение незнакомых слов.

— «Буэнос-Айрес был основан испанскими конквистадорами в 1535 году», — читала дальше Ксения. И они тут же нашли столицу Аргентины на карте. Затем принялись рассматривать рисунки в книге: улица Ривада-виа, что протянулась чуть ли не на десяток миль, площадь Пласа-де-Майо, президентский дворец, здание Кабильдо, в котором аргентинцы пятнадцать лет назад, то есть в 1810 году, провозгласили республику…

Тут Ксения отвлеклась, чтобы объяснить Павлику, что такое республика. Для этого пришлось вернуться в античные времена. Словом, когда Наташа заглянула в детскую, оказалось, что Павлик и Ксения увлеклись настолько, что не заметили ее появления. Некоторое время графиня стояла молча, держась за ручку двери, затем подошла ближе. Сестра и сын с упоением разглядывали переложенные папиросной бумагой гравюры в каком-то старинном фолианте с толстой картонной обложкой. Заглянув через их головы, она увидела странных людей на фоне еще более странных пейзажей.

— Кто это? — спросила она.

— Это индейцы, жители аргентинской полупустыни, — ткнул Павлик пальцем в изображение, на котором американские аборигены, слава богу, были одеты в какое-то подобие штанов и тужурок. — Она называется Патагонией, — пояснил он матери и, перевернув страницу назад, ткнул пальцем в другую гравюру. — А эти живут в лесах Амазонки. Говорят, что они поедают своих врагов.

Наташа с осуждением покачала головой. На заднем плане одной из гравюр хорошо просматривались деревянные шесты с черепами. Но свирепые физиономии изображенных на ней типов и без того однозначно подтверждали их занятия. Все они были в причудливых головных уборах. Из одежды носили лишь набедренные повязки или юбочки из перьев и листьев тропических растений. И графиня неожиданно подумала, что за набедренными повязками скрывалось как раз то, чего индейцы менее всего стеснялись. Вернее всего, это художник застыдился подобной откровенности нравов и нашел, каким образом упрятать мужскую гордость. Впрочем, этим способом впервые воспользовался Адам…

Наташа с опаской посмотрела на Ксению. Уж не заметила ли она столь пристального внимания своей сестрицы к некоторым подробностям мужской анатомии? Но сестра в этот момент объясняла Павлику новое для него слово «льянос» [10] и не заметила ее смущения. Графиня отвела взгляд от гравюр, вызвавших у нее совершенно недопустимые мысли, погладила сына по голове и поднялась на ноги.

— Очень похвально, что ты увлекся географией, но не стоит пропускать дневной сон, — сказала она укоризненно и посмотрела на сестру. — В следующий раз проводите занятия в отведенные для них часы.

— Хорошо, маменька, — ответил покорно Павлик. — Прости нас с Ксюшей, сегодня мы так увлеклись, что не заметили, как пролетело время.

— Похоже, ты взрослеешь, — произнесла Наташа задумчиво. — Перестал мне перечить… Что ж, — вздохнула она, — надеюсь, это не принесет нам новых неприятностей.

Она подошла к двери и остановилась на пороге. Вновь посмотрела на сына и приказала:

— Полежи с полчаса в постели. Я велю подать в детскую горячего молока и ватрушек. На улице дождь, и вам с Ксюшей все равно не удастся погулять в парке.

— Можно мне пока посмотреть картинки? — Павлик кивнул на фолиант, который Ксения отложила на прикроватный столик. — Я осторожно, не порву…

— Хорошо, — согласилась мать, — посмотри, а Ксению я заберу попить чаю. Надеюсь, ты не станешь нам мешать. — И она кивнула сестре, приглашая ее следовать за собой.

Павлик даже не поднял головы от книги и лишь махнул рукой, дескать, сами не мешайте, когда я занят столь ответственным делом. Наташа очень редко приглашала Ксению в свой кабинет. Это была ее вотчина, в которой никто, кроме управляющего, не смел появляться. Но должно было случиться что-то очень необычное, чтобы сестра позвала ее пить чай в кабинет. Возможно, по той причине, что не хотела, чтобы их разговор достиг чужих ушей? Но для этого в доме хватало других укромных уголков…

Ксения терялась в догадках. Но всячески отбрасывала от себя мысль, что сестра сумела узнать об их непозволительном поведении на прогулке. Конечно, у нее полно наушников и шептунов и в доме, и в деревне. Иначе как ей управлять имением, если не будешь знать, что происходит в крестьянских семьях, чем дышат старосты и сам управляющий. Всю эту свору, жадную до чужого добра, хитрую и ленивую, графиня умудрялась держать на коротком поводке и подчинять себе без зуботычин и порок кнутом.

Ее поразительное умение осаживать самых отъявленных наглецов парой-другой метких слов, от которых даже сивобородые мужики готовы были провалиться сквозь землю, досталось Наташе от бабушки со стороны отца. Согласно семейному преданию, та сумела остудить любовный пыл самой Екатерины Великой, вздумавшей обратить свое высочайшее внимание на офицера дворцовой гвардии, юного красавца Андрея Бертенева, за которого бабуля была уже просватана.

Ксения была слишком мала, чтобы запомнить подробности рассказа своей матушки, которая с благоговением относилась к свекрови. Но, кажется, их будущая бабушка сумела проскользнуть мимо постов в Петергофе и встретить императрицу во время ее прогулки в парке…

Девушка вздохнула. Красивая легенда, ничего не скажешь. Но смогла бы она с подобным бесстрашием бороться за свою любовь? И должна была честно признаться: нет. не смогла бы. Всю жизнь она прожила в страхе, и сейчас все в ней тряслось от одного предчувствия того кошмара, который случится, если Наташа узнает о ее тайных свиданиях с Аркадием. И вина ее велика вдвойне, потому что она втянула в это преступление Павлика…

— Опять погода испортилась, — произнесла наконец Наташа.

Голос ее дрогнул. И Ксении стало нестерпимо жалко сестру. Ведь Наташа на самом деле более одинока, чем она. У нее нет подруг, а сестру она держит на расстоянии, считая несмышленой, чуть более взрослой, чем Павлик. И ей не с кем поделиться своими мыслями, мечтами. Она вся словно в коконе. И никогда не знаешь, о чем она думает. Возможно, даже страдает, но никому и ни за что на свете не признается, какие мысли бродят в ее голове, какие желания терзают ее душу.