Фамильный оберег. Закат цвета фламинго - читать онлайн книгу. Автор: Ирина Мельникова cтр.№ 39

– Ну-ну, – скривился воевода, – доложишь! Как не доложить?

И отвернулся. Над настилом один за другим появились связанные восьмериком семь аманатов – заложников. По одному от каждого кыргызского улуса, давшего присягу русскому царю. Только воины этих улусов бились сейчас под самыми стенами крепости.

– Давай их на городню! – приказал воевода, казалось, утратив всякий интерес к Мирону.

– Вы ничего не добьетесь! Равдан только озвереет! – не отступал Мирон.

– Отойди, – набычился воевода, – а то повиснешь рядом с аманатами.

И тотчас казачий сотник обхватил князя сзади, завел руки за спину и оттащил от воеводы.

– Стой здесь! – приказал сотник. – От лиха подальше!

– Не трожь! – дернул плечом Мирон.

И тут увидел, что Тайнах тоже здесь. Насмешливо косит на князя узким черным глазом.

Воевода поднес к губам большую железную трубу и гаркнул в нее:

– Эй, Равдан! Калмацкая собака!

Его голос разнесся далеко окрест, перекрыв на мгновение шум битвы:

– Хотел забрать аманатов? Так забирай! Я тебе говорю, воевода русской крепости: скоро займешь место рядом с ними! Аркан у нас завсегда наготове!

На шеи аманатов накинули арканы и подвели к краю галереи.

– Остановитесь! – рванулся Мирон. – Я доложу государю!

– Пошел вон! – гаркнул воевода и самолично столкнул первого аманата вниз.

Мирон видел, как натянулся под тяжестью тела аркан, переброшенный через прясло. Злобный вопль под стенами крепости перекрыл хрип удавленного заложника, а дождь из стрел залупил по городне и крыше с удвоенной силой. Второго аманата столкнул стрелецкий майор. И тут Тайнах, который был третьим в этой связке, освободившись самым таинственным образом, прыгнул вперед, вырвал торчавшую в бревне стрелу и метнул ее в воеводу. Но не попал. Мирон успел Костомарова оттолкнуть, да так, что воевода проехался лицом по деревянному настилу. Его кираса загудела, как колокол. А Тайнах, не долго думая, сиганул вниз.

– У-ух! – единодушно выдохнули все, кроме воеводы, который с помощью Сытова, кряхтя, поднимался на ноги.

Мирон бросился к ограждению и не поверил глазам. Тайнах каким-то чудом ухватился за аркан, на котором болталось и еще дергалось в конвульсиях тело повешенного. Молниеносно скользнул вниз и, спрыгнув на землю, приземлился на корточки. Но тут же вскочил, подхватив меч, валявшийся рядом с убитым кыргызом. И потряс им. Даже с высоты стены Мирон разглядел, как сверкнули его глаза.

– Ты, сын росомахи! – выкрикнул Таймах. – Еще встретимся!

– Аманатов назад в избу! – глухо произнес за спиной воевода.

Мирон оглянулся. Иван Данилович стоял рядом и смотрел исподлобья. На лице его кровоточили изрядные ссадины.

– Это я припомню всенепременно! Кыргыза вздумал спасать?

Князь Бекешев потерял дар речи от негодования и почти не противился, когда два дюжих казака заломили ему руки за спину.

Мирон метался по мрачной, смердящей клети. Короткие цепи не позволяли приблизиться к узкой щели, прорубленной вместо окна, а толстые стены не пропускали звуков. Но дымный смрад проникал в клеть, разъедал легкие. То ли еще догорал посад, то ли уже полыхала крепость.

Изо всех сил Мирон пытался сохранить ясность ума, не впасть в панику. И все ж, как ни крепился, ноги подогнулись в коленях, и он свалился на грязный, липкий пол, в самое зловоние, в синий угарный чад. Веки налились свинцом, и он погрузился в темноту, глубокую, как омут…

Только слабый огонек одинокой лампады не позволил мраку поглотить его, удушить, прикончить. Сдирая колени и ладони в кровь, Мирон, задыхаясь и кашляя, полз на этот огонек. И, наконец, увидел: лампада горела перед образом архангела Михаила. Ногами архистратиг попирал дьявола, в левой руке держал зеленую финиковую ветвь, в правой – копье с белой хоругвью, на которой был начертан червленый крест.

А на стене над иконой будто солнечный луч высветил каменную надпись славянской вязью: «Прими оружие и щит и восстань в помощь Мою!» Мирон задохнулся от восторга. Его сердце услышало небесный призыв, это к нему относились таинственные слова.

Но только куда его звал Святой Михаил? На ратный подвиг, на великое служение небесного воинства?

Одно было ясно: архистратиг приказывал идти за собою.

Мирон с трудом перекрестился. Множество свечей зажглись перед иконами. А многоголосый хор пел сверху торжественно и величаво. Из-за спины Мирону подали кавалерийский палаш, и он, преклонив колени, поклялся на мече великою клятвой служить Вождю Небесному.

А затем взял оружие и пошел за Ним.

…Впереди засияло светлое пятно. Оно висело в воздухе и все приближалось, приближалось, пока не превратилось в ослепительно яркое небо, по которому бежали пушистые, как одуванчики, облака. Мирон в недоумении покрутил головой. Куда исчез чад? Почему так легко дышится? Но тут его губ коснулось что-то холодное, и рот наполнился ледяной, необыкновенно вкусной водой. Мало того, она потекла по подбородку, шее, пролилась на грудь…

Мирон открыл глаза. Небо не исчезло. Оно смотрело на него сверху, безоблачное, омраченное лишь редкими, как кисея, лохмотьями дыма.

– Мирон Федорович! – раздался знакомый голос, и над ним склонился Сытов.

И тут князь осознал, что лежит на траве полуголый, с ветхой дерюжкой на бедрах, которую, сжалившись, кинул ему один из казаков-караульных, прежде чем определить Мирона в клеть. Но ноги его и руки были свободны. Кто-то снял с него цепи и вынес из избы еще до того, как он пришел в себя.

– Как вы? – справился Сытов и с трудом присел рядом на корточки. – Воевода послал. Велел срочно явиться в приказную избу.

– С чего вдруг? – сердито спросил Мирон и, шатаясь, поднялся на ноги. – Решил, видно, местами поменяться? А что? В порубе безопасно! Пули не достанут, разве полыхнет от кыргызских стрел.

Голова скривился. Мирону даже показалось, что Козьма Демьяныч вот-вот заплачет.

– Ну что? – быстро спросил князь. – Стоим пока?

– Стоим! – кивнул Сытов. – На последнем издыхании. Удалось чуток потеснить татарву. Вышибли их за ворота острога. Они счас перемирия запросили, чтоб убитых похоронить, значитца. Чуете смрад отвратный? То оне своих покойников жгут. А сперва шаманы шибко шумели, костры палили. У нас тоже тридцать служивых погибло да дюжина ратников. Батюшка сегодня их отпел, похоронили возле храма…

– И что ж ему надо, воеводе? – нетерпеливо перебил его Мирон.

– Дак ему скоро ничего не надо будет! – вздохнул Сытов. – Кыргыз ему насквозь брюхо прошил копьем. Так что отходит Иван Данилыч. Видно, перед смертью решил покаяние принести.

– Я не поп, чтобы его покаяние принимать, – Мирон вздернул подбородок. – Одно ему оправдание, что достойно острог защищал!