Мой ласковый и нежный мент - читать онлайн книгу. Автор: Валентина Мельникова cтр.№ 86

Отхлебывая чаек, дед посмеивался, то и дело поглядывал на Людмилу, потом с одобрением сказал:

– Аппетит у тебя хороший, авось войдешь в тело. Для бабы тело – первейшее дело, иначе кто ее заметит! – Он засмеялся, погладил Кхмера по рыжей спине и принялся вдруг рассказывать: – А ко мне тут один медведь повадился в гости ходить. Дурной, что ли? Хочу приручить, может, и выдрессирую, если получится. Зимой пойду с бубном по деревням, как цыгане ходят. – Он закурил длинную самокрутку и, затянувшись несколько раз, выпустил густую струю дыма. – Сижу намедни у костра, воск вытапливаю, а он вышел из тайги и стоит, носом водит, вынюхивает… От воска оно, конечно, медом наносит, у него, видно, слюна и побежала. Я сижу. А он все ближе и ближе подходит. Такой уже гладкий, глазки хитрые, желтые. И не боится, подлец! Я ему тогда вежливо так говорю: «А ну, проваливай отсюда, дармоед!» И даже поленом в него запустил. Увернулся, чертяка, а не уходит. И все носом водит. Духа моего, видно, не чует, медвяный запах пересиливает. Так весь день и проторчал поблизости. Поднялся я на ноги, ну тогда он бежать! А ночью все котлом гремел, вылизал до блеска. Потом еще пару раз заявлялся. Вот и стал я ему хлеб подкладывать, косточки разные, старые соты. Все подбирает и с каждым разом ко мне ближе и ближе подходит, признал, значит, за своего. Веришь, уже метров на двадцать приближается, не боится!

– Смотри, – сказала Людмила, – приучишь, а он потом тебе всю пасеку расшвыряет. Не ты первый рассказываешь про таких вот хулиганистых. Их только повадь…

– А ружье на что? – быстро сказал дед и осекся. Ружье он по договору не имел права держать. Пасека находилась практически на границе с заповедником. – Правда, какое там ружье, так, для острастки, пугануть кого, – добавил он смущенно, пытаясь сгладить неловкость. – Хочешь глянуть на моего дружка-приятеля? Он тут где-нибудь рядом. Подразню медом – не удержится, выйдет.

– Не надо. – Людмила зевнула и прикрыла рот ладонью. – Устала я очень, пойду прилягу. Завтра я от тебя часов в шесть уйду, по холодку.

– Ну и зря ты на медведя не хочешь посмотреть. Такую комедию в кино не увидишь. – Банзай встал следом, подтянул брюки на тощем животе.

– Дядя Федор, ты случайно вчера за перевальчик не ходил? – спросила вдруг Людмила и скользнула взглядом по его сапогам.

– В дождик-то? Дураков нет. Да и чего я там не видел? Ты вот все мои сапоги разглядываешь, понравились, что ли?

– Да вот заметила неподалеку след от твоих сапог и на тропе похожие видела. Так, говоришь, не ходил?

– Ну уж и от моих… – расстроенно развел руками дед. – Сколько людей в таких же резинках ходит. Самая удобная обувь в нашей тайге. А что? – Банзай внезапно насторожился, прислушался и вдруг, побледнев, перекрестился.

– И кто ж тут так настойчиво чужими сапогами интересуется? – прозвучал за спиной слишком хорошо знакомый ей голос, и, резко обернувшись, Людмила едва не вскрикнула от удивления. Игорь Ярославович Надымов с легкой, почти ласковой улыбкой стоял в двух шагах от крыльца и, заметив ее растерянность, рассмеялся уже во весь голос: – Что, не ожидала меня встретить, ментовская шлюха? Думала, видно, сгинул Надымов навеки, не потревожит больше твой покой? Рано обрадовалась, я еще не только твой покой нарушу, но и всем тем, кто мне жить, как я того хочу, не позволил!

– Много на себя берешь, Игорек. – Людмила язвительно улыбнулась. – И помяни мое слово, последние дни гуляешь на свободе, скоро сядешь на тюремные нары, а я буду этому очень рада!

– И кто ж меня туда, интересно, упрячет? – Надымов поднялся на крыльцо, отпихнул сапогом кота с дороги и подошел к Людмиле вплотную. – Уж не твой ли поганый мент или этот ублюдок Дробот? Да у них же вместо мозгов отруби! Как и у тебя, милочка. – Он ухватил ее за подбородок и притянул к себе. – Смотрю, доллары не зря потратила, теперь в гробу очень даже красивая лежать будешь!

– Игорь Ярославич, – робко проговорил за ее спиной Банзай, – не трогай девчонку, отпусти! Не бери греха на душу!

– Эта девчонка мне полжизни отравила. – Надымов оттолкнул ее от себя и крикнул в надвигающуюся от леса темноту: – Алик, давай ее в сарай! Завтра с утра разберемся с этой сукой! Неохота на ночь глядя о нее руки марать!..

Чернобородый Алик сноровисто стянул ей руки куском просмоленной веревки, что висела в сенках у деда, и, подталкивая в спину, повел к небольшому сараю, выстроенному рядом с домиком Банзая, в котором дед хранил свой нехитрый инвентарь.

– Надымов, учти, – прокричала уже от самого входа в сарай Людмила, – никуда тебе не уйти! Если не Дробот, то уж Барсуков наверняка не сегодня завтра тебя достанет!

Надымов расхохотался:

– Твой папаня тоже много чего кричал перед смертью, только где его косточки теперь? Тю-тю! Ветер развеял, зверье по лесу растащило…

– Сволочь! – выдохнула Людмила и, вывернувшись из-под руки удерживающего ее надымовского пособника, рванулась к крыльцу. – Я ж тебе… – но не договорила: удар прикладом в спину бросил ее на траву, и сквозь настигающую липкую черноту она расслышала голос Надымова:

– Пристрели эту тварь! – И провалилась вдруг в пустоту, не успев даже испугаться…

Темуджина клонило ко сну. Проводив Людмилу с километр от разоренной берлоги, волк дальше не пошел, заранее зная, что она направляется к домику, от которого пахнет дымом, железом и чужим человеком с белой, словно тополиный пух, головой. Человек этот мирно уживался с крошечными злющими существами, которых Темуджин не без основания опасался.

Открыв для себя тайник с дармовым мясом, волк обеспечил себе неплохой ужин, после которого отяжелел. Теперь было самое время поспать, но он все-таки проводил Людмилу, пока не удостоверился, что она ушла от таящего опасность места гибели медведицы. Пробежав по темному лесу километров пять, Темуджин замедлил шаг и стал осматриваться, подыскивая себе лежку. После утомительного бега и обильного пиршества за чужой счет волку нужен был отдых.

Лежка вскоре отыскалась – хорошие заросли непроходимого можжевельника, ковром лежащего на камнях. Свернувшись клубком под густой и колючей крышей, Темуджин несколько минут слушал тишину и, успокоившись, уснул.

Сон был, как всегда, чуткий и тревожный. Вдруг набросило знакомым запахом оленьего стада. Всего несколько минут бега – и можно хорошо поживиться недавно родившимся теленком. Но волк лишь выполз из-под куста, потянулся, зевая, но особой тяги к охоте не испытал, а когда запах стада растворился в привычных ароматах леса, снова забрался в нагретое гнездо и поспал еще, восстанавливая силы.

Утро застало его неподалеку от дома пасечника. Темуджин решил проведать бывшую свою хозяйку по пути к заветному снежнику. За несколько сот метров до пасеки волк остановился, исследуя воздух, и вдруг сжался, как пружина. По тропе важно шествовал рыжий кот – та самая бестия, на которую Темуджин по непонятной для себя причине не мог смотреть без омерзения. Ветер дул со стороны Кхмера, и кот не чувствовал волка. А тот застыл с поднятой лапой. Еще несколько шагов – и Темуджин придавит его к земле, как вонючего хорька, которого нельзя брать зубами.