Мой ласковый и нежный мент - читать онлайн книгу. Автор: Валентина Мельникова cтр.№ 53

– Ни под кого я подстраиваться не буду! – Людмила яростно посмотрела на него. – И зачистку проведем в те сроки, которые определили еще две недели назад. В то время ты был не против, а сейчас пошел на попятную. Что ж ты так всего боишься, Ашот?

– Ну, хорошо! – буркнул тот сердито и опять уткнулся взглядом в карту. – Выгонят с работы, уеду наконец в город. Буду в университете преподавать, и никаких проблем!

– Ладно, успокойся! – улыбнулась Людмила. – Есть и хорошие новости. Три дня назад вместе с ребятами из МЧС пролетели на их вертолете над верховьем Енисея до Горячих ключей, потом ушли на Еринат, через Шапшальский хребет вышли на границу с Алтаем и Тувой, прошли долину Каратоша, обследовали место, где будет строиться турбаза… Но «космическое кладбище» не посещали. Запуск ракеты перенесли, так что на этот раз на тайгу ничего не свалилось…

– Это и есть то самое радостное известие?

– Нет, дорогой! – Людмила торжествующе улыбнулась. – С вертолета мы зафиксировали большое стадо козерогов. До полутора тысяч голов! А ведь, сам знаешь, еще недавно мы их единицы насчитывали. И не зря барс со своей подружкой к нам с визитом пожаловали. Почуяли красавцы, что теперь и у нас можно кое-чем поживиться.

– Так их опять видели?

– Конечно! После того как я барсов сфотографировала, их уже дважды заметили в районе Голых скал. Высота там под три тысячи метров, но этой парочке, кажется, и горя мало. Егеря обнаружили несколько лежек в скалах и остатки трапезы. Похоже, на глухарей охотятся, на коз. Так что если козероги и дальше станут столь же успешно размножаться, то корму для наших барсиков будет достаточно! Придет опять к нам барс с Алтая, Ашот! Непременно вернется!

– Ладно. – Кочерян отодвинул от себя бумаги. – Не будем мучить себя прогнозами, тем более на голодный желудок. – И преувеличенно сердито сдвинул брови. – Ужином меня кормить сегодня будут?

Через пять минут ужин стоял на столе. По привычке, усвоенной в горах, Кочерян ел не с вилки, а ложкой. И зная это, Людмила, чтобы не смущать начальство, тоже взялась за ложку. Между ними стояла сковорода с румяной картошкой с мясом и две большие кружки с молоком. Холодным молоком, чтобы запивать жареную картошку.

– Славка где? – спросил наконец Ашот Саркисович, отодвигая от себя пустую кружку. Ложка его покоилась рядом: он только что закончил вычищать кусочком хлеба остатки жира на дне сковороды.

– У соседей, – неохотно пояснила Людмила. – Занимается с Максимом Андреевичем по истории.

– Про Светку ничего не слышно?

Людмила пожала плечами:

– Пока все без изменений. Живут с мамашей в городском доме Надымова. Я с ним пробовала поговорить, так он меня даже слушать не стал. Крикнул, чтобы я не портила девчонке судьбу, и бросил трубку. А потом через одну из Светкиных подружек передал, чтобы даже не пытались встретиться с ней, хуже, дескать, будет! Я вот что думаю, Ашот. – Она посмотрела на него и перевела взгляд куда-то в угол. – Может, к Барсукову обратиться за помощью? Она ведь еще несовершеннолетняя…

– Ну и что твой Барсуков сделает? – Кочерян недоуменно посмотрел на нее. – Она же там с матерью живет. Вот если бы одна, тогда другое дело.

– Да, ты прав, Ашот, – вздохнула Людмила и посмотрела на часы. – Давай-ка домой, дорогой! А то не успеешь собраться. До подъема всего три часа осталось.

* * *

«Рафик» опергруппы заповедника не дошел до сторожки, потому что забуксовал в снегу, разбитом гусеницами тракторов. Похоже, все трактора леспромхоза побывали здесь. Шесть сотрудников охраны заповедника и пять милиционеров во главе с Барсуковым высыпали из машины и, закинув карабины за спину, быстро пошли к домику.

Людмила с ними не поехала. Вместе с группой, которую возглавлял Стас Дробот, они добрались на вездеходе до кладки через реку. Здесь было решено устроить первую засаду. Омоновцы разделились на две группы и устроили еще две засады: одну – ближе к перевалу, другую – в нагромождении камней у дороги, которая вела к заимке Надымова. Так распорядился Барсуков, и это решение было вполне обоснованным: если браконьеры станут отступать, то именно по этим направлениям они и будут пробиваться – через перевал и к мостку через реку. Другого пути из-за недавнего обильного снегопада просто-напросто не было. Сам Барсуков был с группой, которая проверяла лесорубов, и Людмила видела его только утром и то мельком, издалека, так что не сумела даже поздороваться.

В душе она восхищалась, как на удивление быстро и слаженно действует на этот раз милиция: ни суеты, ни лишней беготни и ругани, как бывало прежде. И с омоновцами без особых споров и выяснения отношений обошлось, без дележа полномочий и власти. И к охране заповедника с должным уважением отнеслись, определили ребятам одну из основных ролей в операции, и без всяких признаков профессионального снобизма и чванства.

Конечно, она понимала, что даже очень хорошо задуманная и тактически великолепно организованная операция может быть провалена из-за ничтожного пустяка, из-за чистой случайности, но пока все складывалось наилучшим образом, и она скрестила пальцы на обеих руках. На удачу!

…Сторожка стояла на опушке сильно изреженного, а вернее, попросту вырубленного леса. Черная от времени вместительная изба. Над высокой железной трубой клубился густой желтоватый дым, у входных дверей снег был истоптан множеством ног, залит мазутом и соляркой. Здесь же стояли прислоненные к стене ломы, пилы, валялись промасленные тряпки, пакля, и тут же выливались помои. Грязное, небрежное жилье людей, поселившихся здесь временно и ведущих себя в тайге соответственно извечному закону временщиков: после нас хоть трава не расти!

Рядом с избой стоял старый побитый трелевочный трактор. Недавно выключенный мотор звонко потрескивал: остывал. С гусениц все еще капала талая вода. Значит, жильцы в сторожке.

Хлопнула входная, обитая старым клетчатым одеялом дверь. На улицу высунулся дедок с редкой бороденкой, но, увидев милицию и лесную охрану, тотчас юркнул назад, а спустя пару секунд выскочил наружу и расплылся в приветливой улыбке.

– Моя милиция меня бережет! – продемонстрировал он знание классики неожиданно нежным и певучим голосом. – Давненько вас не видели. Заходите, заходите, – засуетился он, но глаза его смотрели настороженно, а на лице явно читалось: зачем заявились? По чью душу?

Согнувшись в дверях, Барсуков протиснулся в избу первым.

Сквозь грязные, давно не мытые стекла двух окон с трудом пробивался тусклый дневной свет. Пол тоже давно не подметали, а о мытье его, видно, испокон веку и речи не заходило. Семь коек, заправленные грязными одеялами, стояли рядком вдоль стен. Два человека в помятой одежде, вероятно, трактористы, старательно поправляли матрацы и подушки. Видно, спали и только что вскочили, предупрежденные дедом. Угол избы, отгороженный кусками фанеры, обозначал жилье деда.

– Предъявите документы! – приказал Барсуков, не здороваясь.

– А вы кто такой, позвольте спросить? – справился один из трактористов, а второй молча отступил за его спину и быстро переглянулся с дедом.