Гвардеец - читать онлайн книгу. Автор: Николай Романов cтр.№ 53

– Вы тогда на скрипке играли.

– Да, – Яна кивнула. – Романс Яна Сибелиуса. Вы любите классическую музыку?

Осетр помотал головой:

– Нет. Я ее совершенно не знаю. Но то, что вы тогда играли, мне очень, очень понравилось.

– А стихи вы когда-нибудь писали?

– Нет. – Осетр развел руками, испытывая чувство стыда.

Наверное, она думает: «Ну и солдафон! О чем с ним только разговаривать?»

Конечно, можно было оправдаться большой загруженностью в школе, но он не стал. Ему показалось, что это будет лишним. Пусть она принимает его таким, какой он есть. Сколько себя не приукрашивай, истина все равно выйдет наружу. Стоит сказать, что он писал стихи, как она тут же попросит что-нибудь прочесть. И станет еще хуже!

Няня Аня взялась было разливать чай, но Яна ей не позволила, схватилась за чайник сама. И Осетр увидел в этом доброе предзнаменование. В конце концов, далеко не всякому кадету-«росомахе» великородные княжны, пусть и совсем дальние, но родственницы царствующей семьи станут наливать в чашку заварку и разводить ее кипятком, а потом предлагать сахар и варенье.

– Это вишневое, – пояснила няня Аня. – У нас на Новом Санкт-Петербурге вишни растут почти как на Старой Земле. Яночка сама ягоды собирала.

– Еще бы не росли! – отозвалась собирательница ягод. – Если у Чудотворной спектральные характеристики такие же, как у земного Солнца! И деревца в питомнике – потомки земных деревьев. Папа говорил…

Похоже, дочку князя Чернятинского муза Урания своим вниманием не обходила.

Осетр кивал и уплетал вишневое варенье за обе щеки. В школьной столовой такого не подавали. Интересно, неужели они с собой его привезли? Зачем? Чтобы угощать влюбленных кадетов?

Между тем, светский разговор продолжался. Вновь вспомнили о здоровье цесаревича и поужасались возможному исходу, потом перешли к прочим столичным новостям. Княгиня Белоцерковская бросила мужа и сбежала с молодым любовником и весь свет ей не указ. Будь государь-император построже, такого бы себе не позволяли!

Няня Аня была не первой, от кого Осетр слышал о мягкости государя. Как-то в школе он, сам того не желая, услышал разговор капитана Дьяконова с капитаном Мансуровым, наставником предыдущего курса.

– Слыхал, Митрофаныч, – говорил Мансуров, – какую Долгорукий мерканскому Вершителю ноту направил? За очередные вылазки каперов в Приграничье… Это же курам на смех! Детский лепет, а не дипломатический документ, должный выразить отношение императора к нарушениям договора!

Павел Долгорукий был министром иностранных дел Росской Империи.

– Да уж, этот мне Долгорукий! – отвечал Дьяконов. – Фамилия историческая, да смысл ее от истины далек. И не его вина, что мягок. Мягкость – главная черта самого. Не начнись война, может, и выстоит империя. Потому и идем на уступки. Сам и сам-то понимает, что не императорский у него характер, но ведь ничего не поделаешь, корону с себя не сложишь. Остается надеяться, что дотянем до времен, когда Константин с должным характером вырастет.

– Да, матушка-государыня в строгости его воспитывает. Вот только говорят, болен цесаревич сильно.

– Ну, медицина, у нас, брат, на многое способна. Дай срок, академик Светлана Васильева поднимет мальца на ноги.

Чуть позже Осетр признался капитану Дьяконову, что подслушал их разговор с Мансуровым, и поинтересовался, можно ли так говорить о государе-императоре. На что Дьяконов ответил, что о государе-императоре должно говорить так, как он этого заслуживает, что государь-император должен знать, что о нем думает народ, а когда властители собирают вокруг себя одних лизоблюдов, это никогда добром не кончается – ни для властителя, ни для подвластной ему страны, это росский народ ни один раз проходил в своей истории…

– А мы народ? – спросил Осетр.

– Мы – народ! Если мы не народ, то кто тогда народ?

Потом старшие кадеты говорили, что у капитана Дьяконова периодически бывали неприятности, связанные с такими вот разговорами, потому капитан и ходит столько лет в капитанах, хотя давным-давно ему пора вырасти до подполковника…

– А вы как думаете, офицер? – спросила няня Аня.

– Я не знаю, – привычно сказал Осетр.

Он всегда так отвечал. Потому что и вправду не имел своего мнения. У него не было причин не верить капитану Дьяконову и капитану Мансурову. Однако ведь император от бога! А значит, всевышнему зачем-то надо, чтобы у росичей был такой властитель. И допустимо ли, чтобы мы его осуждали? Если государь черпает свою силу в народе, то всякое сомнение, всякий сомневающийся делает его более слабым.

Он бы и на выпускном экзамене по истории государства так ответил, кабы спросили. Однако не спросили…

Няня Аня кивнула. То ли соглашалась с неопределенной позицией гостя, то ли не соглашалась, но понимала ее.

Разговор неожиданно завял, и хозяйкам впору было посмотреть на часы и заявить, что у них через пятнадцать минут важная встреча. Эта мысль так напугала Осетра, что у него открылись фонтаны красноречия. Начал он со свежих анекдотов, ходивших между кадетами, и оказалось, что дамы вовсе не против пошловатого армейского юмора. Яна смеялась так заразительно, что хотелось рассказывать и рассказывать. И он рассказывал: серию про мерканского индейца команча, серию про фрагербритского хакера Иогана Шварца, серию про новобагбадского весельчака Ходжу Насреддина. Рассказывал и поражался собственной смелости. Нет, братцы, все-таки приключения на Крестах определенно изменили его. Осталось дождаться, пока они изменят его социальный статус. Потом запас анекдотов иссяк, и воцарилась тишина, которую разорвала няня Аня:

– А не сходить ли нам искупаться перед обедом?

Идея была воспринята с энтузиазмом. Гостю объяснили, что выход на пляж находится совсем не там, где сидит портье, что надо не подниматься на самый верх, а наоборот, спуститься на самый нижний этаж. Там, кстати, имеются несколько киосков по продаже разного рода бытовых мелочей. Или он уже успел обзавестись плавками?..

Осетр понял, что дамам требуется переодеться, отставил чашку с недопитым чаем и покинул номер. Забежал к себе, потом спустился вниз, на сей раз воспользовавшись лифтом. Отыскал киоск по продаже мелочей и купил себе тигровые плавки.

Вскоре из лифта вышли и Яна с няней Аней. Обе были в цветных сарафанах – Яна в оранжевом, а няня в желтом, который сидел на ней как седло на корове.

Осетра по-прежнему одолевало легкомысленное настроение, и он продолжал нести всякую чушь, демонстрируя свои познания не только в области анекдотов, но и в сфере торговли – вот когда понадобились знания, полученные на Крестах. Его болтовня никого не раздражала, и это несомненно был хороший признак.

Они вышли на пляж, отыскали кабинки, переоделись.

Когда Яна вышла из своей кабинки, Осетр потерял дар речи. Он и прежде догадывался, что у нее потрясающая фигура, но в ослепительно-белом бикини… У Осетра не нашлось слов для сравнения. Он просто с шумом проглотил слюну. Лицо Яны расцвело улыбкой, в которой явно нашлось место для маленькой толики самодовольства. Но разве для девушки грех – гордиться своей красотой? Мы-то с удовольствием демонстрируем ей свои бицепсы и умение постоять за себя и за нее! И еще неизвестно, в ком самодовольства в такой момент больше!