Серый пилигрим - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Василенко cтр.№ 10

Барт еле удержался от того, чтобы тут же не вытряхнуть весь этот скарб наружу, под дождь. Слишком живы были в памяти последствия предыдущих экспериментов с подобными вещичками. Но потом, по мере того как он пристальнее приглядывался к жутковатым сокровищам, желание избавиться от них понемногу ушло.

Сначала его внимание привлек кинжал. Рукоятка, изготовленная, похоже, из цельного куска оникса, легла в ладонь легко и непринужденно, и оружие сразу сделалось естественным продолжением руки. Барт невольно залюбовался хищной красотой причудливо изогнутого клинка. Лезвие кинжала было волнистым и, если развернуть его к себе, можно было увидеть, что заточка шла с развалом, как у пилы. Барта невольно передернуло, стоило лишь представить рану, нанесенную таким лезвием. Попробовать его на остроту он не решился, и на вид-то – острее дядюшкиной бритвы.

Как ни странно, разглядывая кинжал, юноша несколько воспрянул духом. Оружие давало ощущение силы и безопасности, прибавляло уверенности в себе. Хотя пользоваться кинжалом в серьезной стычке Счастливчику не доводилось. Может, как раз в этом все дело?

Остальные предметы… Опасность, таящаяся в них, только подогревала любопытство, манила, как спелые яблоки за забором злого соседа. Одно плохо – пользы от этих зловещих причиндалов сейчас никакой. Их даже не обменяешь на еду – любой рыбак в поселке шарахнется от подобного мракобесия, как от огня. Да-а, покупателя найти будет непросто…

– Клянусь Араносом-Хранителем, лучше бы это было столовое серебро, – пробормотал Барт, засовывая ножны с кинжалом за пояс – так чтобы была видна только рукоятка, да и ту прикрыл жилеткой. Восьмиугольные бляхи и кусок кожи, в который были завернуты все предметы, он рассовал по карманам. Сколопендру, поразмыслив, аккуратно прицепил к ремню – тоже так, чтобы ее прикрывал нижний край жилета. Так он меньше всего рисковал уколоться торчащими во все стороны острыми лапками насекомого.

Дождь явно испытывал его терпение – то почти прекращался, то вдруг обрушивался на камни с новой силой, вставая сплошной шелестящей пеленой. Ветер, изредка прорывавшийся сквозь дырявую стену скал, мощными шквалами сносил в сторону дождевые струи, так что порой Барта даже не спасало его убежище.

Когда небесные резервуары все же иссякли и вместо дождя вниз полились яркие солнечные лучи, юный Твинклдот сначала не поверил своему счастью. Однако, выглянув из своего убежища, убедился, что его вынужденное заточение действительно подошло к концу. На небе, будто бы в ознаменование этого события, воцарилась шикарная радуга – широченная, как Валемирский тракт.

Барт двинулся в путь – без особой цели, просто стараясь забраться подальше от побережья. Рыбацкий поселок, который юноша успел заметить со шхуны, находился в полулиге к западу – если он, Счастливчик, конечно, не разучился ориентироваться на местности. И называется этот поселок Вальбо – опять-таки, если ему, Барту, не изменяет слух, а капитану шхуны – память. О Вальбо упоминал в то памятное утро и старый Дабер. И именно туда направится и Черный – это-то, как любит говаривать Индюк, поймет даже тот, у кого вместо головы – выеденная мышами тыква.

Вспомнив о дяде, Барт еще больше помрачнел. Перед глазами снова встал пожираемый пламенем особняк, который он всю сознательную жизнь называл своим домом. Да, это был далеко не отчий дом – дядюшка Донателло всегда был, мягко говоря, бережливым, особенно когда дело касалось племянника. Барт все детство щеголял в обносках, остававшихся от кузенов, и обретался в крохотной комнатке на чердаке. Но другого дома он не знал, точнее – не помнил. И Индюк, пусть и бывал с ним подчас излишне строг, все же заменил ему отца. И наверняка любил его. В конце концов доверил лавку на время своего отсутствия! А он…

Кошки, отчаянно скребущиеся на душе, на какое-то время даже отвлекли Барта от мыслей о Черном. Но дела насущные быстро вытеснили из головы дела прошлые.

Идти сейчас в Вальбо было бы самоубийством. Однако Барт очень четко, четче некуда, понимал, что до какого-нибудь другого поселка он уже вряд ли доберется, даже если бы знал, куда идти. Выбор невелик – либо пробраться-таки в Вальбо, чтобы любыми правдами и неправдами добыть хоть немного еды, либо разлечься прямо здесь, на камнях, и потихоньку начинать помирать. Думается, к вечеру как раз бы управился. Барт вовсе не считал себя нытиком, но пара дней голодухи и длительный заплыв в холодной морской воде сломают кого угодно.

Пробираться в поселок лучше всего ночью. Но до темноты еще несколько часов, и это время можно было бы использовать для разведки. А вдруг повезет наткнуться на какую-нибудь стоящую на отшибе лачугу? Или выйти на большак и встретить там торговый караван? Хотя какие караваны в такой глуши…

Скалистый берег, наконец, сменился чахлым редколесьем. Идти по жухлой траве и опавшим листьям было куда приятнее, чем по холодным камням, и Барт слегка повеселел. К тому же, размявшись, он наконец избавился от озноба, да и одежда успела почти полностью высохнуть. Пребывание в морской воде не пошло гардеробу на пользу – и штаны, и рубашка, и жилет были порядком измяты и покрылись белесыми соляными разводами.

Он поднялся на холм, на вершине которого одиноко стоял старый, наполовину засохший дуб – пожалуй, единственное в округе дерево приличных размеров. Отсюда прекрасно просматривались вся бухта и окрестности. Барт разглядел серый парус злосчастной шхуны, маячащий у самого горизонта. Похоже, высадив Черного, судно отправилось дальше. А задержалось здесь так долго, потому что искали его, Барта! Самого поселка видно не было, но заметны были немногочисленные струйки сизого дыма, причудливо изгибающиеся под действием ветра и постепенно растворяющиеся в высоте. До источника дыма, судя по всему, не больше часа ходу.

– О! – пожалуй, громче, чем следовало бы, воскликнул Барт, заприметив строение, одиноко ютящееся на самом краю рощи, ближе к поселку. Старая, уже несколько покосившаяся лачуга из почерневших от сырости досок, сбоку – обширная пристройка с низкой, крытой дерном крышей. Из трубы над пристройкой валит густой черный дым.

Кузница, судя по всему. Аранос, похоже, наконец-то услышал его молитвы! Барт прибавил было ходу, но по мере того, как приближался к жилью, шаги его становились все медленнее.

Что он скажет? Пустите, люди добрые, я вор, только что сбежавший с корабля? И вид-то у него настолько затрапезный, что…

Барт в очередной раз попытался привести в порядок одежду, но вскоре плюнул на это неблагодарное занятие. Убедился лишь, что кинжал и остальные вещички укрыты надежно. А, была не была!

Из пристройки доносилось звяканье молота о наковальню – редкое и какое-то вялое, совсем не вяжущееся со все еще висящей в вечереющем небе красавицей-радугой. Больше всего это звяканье напоминало заунывный звон колокола во время похорон.

Барт поежился, но отступать было некуда. Широкая, как ворота, дверь кузницы была приоткрыта. Он заглянул туда.

У наковальни, вполоборота к двери, стоял низкорослый кряжистый бородач в испачканной сажей полотняной одежде и длинном кожаном фартуке, испещренном подпалинами. Угрюмый горбоносый профиль четко выделялся на фоне полыхающего багровым заревом горна.