Сильварийская кровь - читать онлайн книгу. Автор: Антон Орлов cтр.№ 36

– На месте Гила я бы оставил его в покое. Ну, одним меньше… А хлопот с ним, как я понимаю, предполагается на порядок больше, чем с остальными.

– Нет, Раймут, ты не понимаешь. Гил любит иметь дело с теми, кто сопротивляется до последнего. Это для него самое изысканное вино, и он готов упиться этим вином, как ты своим бренди. Кстати, засунь фляжку подальше, мы на работе. Могу поспорить, Марек – именно та игрушка, о которой Гилаэртис давно мечтал. Когда мы столкнулись с ними в Кайне, он, по-моему, наставил Мареку синяков главным образом с досады, что тот оказался обыкновенным человеком. Помнишь, ведь искренняя убежденность Марека всех сбивала с толку, даже нас с тобой. А уж когда обнаружилось, что он все-таки четвертьэльф, Гил даже о зачарованном вепре забыл, это что-нибудь да значит. Я давно мечтала отнять у него что-нибудь такое, что для него важно, как он отнял у меня моих сестер и родовое дерево нашего клана. Наконец-то свершилось! Пока я летела сюда, был соблазн убить мальчишку и подбросить эльфам его обескровленный труп, но я остановилась на ином варианте мести.

Инспектор неодобрительно покачал головой. При всей своей грубоватости, небритости и нелюдимости в глубине души он был человеком цивилизованным, зато Шельн, которую в образе женщины все принимали то за бывшую гетеру высшего разряда, получившую самое утонченное воспитание и пользовавшую исключительно господ из хорошего общества, то даже за опальную придворную даму, была истинной дикой тварью из чаролесья.

– Не убивай его. Об этом прошу я, Раймут Креух. Помнишь свое обещание? Если я за кого-то попрошу, ты его не тронешь.

– Не волнуйся, помню. Я уже сказала, что остановилась на ином варианте. Марек не умрет, но Гилаэртис его не получит. Знаешь, эльфы острее, чем люди, тоскуют из-за утраченных возможностей, из-за того, что маняще сверкнуло и пропало, – это одна из их особенностей. Пройдет пять лет, и Марек необратимо превратится в человека, растворенная в его крови древняя эльфийская магия угаснет. Возможно даже, он пойдет по твоей стезе и захочет стать выездным страховым инспектором. «Ювентраэмон» охотно берет таких парней – отчаянных, упрямых, жаждущих поквитаться с сильварийцами, – бросив быстрый взгляд на будущего страхового инспектора, который до сих пор пребывал в забытьи, она понизила голос: – Чем сильнее эльфы его измучили и оскорбили, тем лучше, потому что тем сильнее он будет их ненавидеть. А Гилаэртиса время от времени будут посещать мысли о том, что все могло сложиться иначе: если бы Марек остался в чаролесье, и в ходе долгого поединка вражда постепенно переплавилась бы в привязанность, и так далее… Ностальгия по несостоявшемуся – это как хроническое нытье незаживающей раны. И он всегда будет помнить, что эту рану нанесла ему я – Лунная Мгла из клана Тхаориэнго! Последняя из клана Тхаориэнго, уничтоженного его стараниями. Раймут, разве это не чудесная месть?

Креух испытывал настоятельную потребность выпить. До чего все сложно у этих нелюдей… Посложнее, чем у людей. Или у тех и других одно и то же, просто он слишком погружен в свое давнее горе и в свою работу, чтобы вникать в детали? Впрочем, не важно.

– Как мы летели, это было нечто… -мечтательно вздохнула Шельн. – Они стреляли вслед, но меня защитила броня из лунного света, к тому же они опасались попасть в Марека. Возможно, через несколько лет Гил пожалеет, что не убил его. Подумает, что лучше было уничтожить, чем безвозвратно потерять то, до чего никогда уже не дотянешься. Как по-твоему, Раймут, может он так подумать?

Один добрый глоток инспектор себе позволил, а после запрятал флягу на дно дорожной сумки. Если Лунная Мгла хотя бы наполовину права, денек завтра предстоит жаркий.

Виски ноют, и окружающий мир куда-то плывет – остаточная реакция после волшебного полуночного концерта, который устроила Шельн. Утешает то, что эльфы, находившиеся в зоне поражения, должны чувствовать себя еще более скверно: как объяснила ифлайгри, чем сильнее у слушателя магический потенциал, тем хуже на него действует ее пение. И если не произойдет ничего непредвиденного, Марек уже вечером будет дома. И эмпихедора увяла, это тоже радует.

Кое- что отравляло торжество. Рене. Его оставили невредимым не слишком далеко от поляны с эмпихедорой (Шельн израсходовала много сил, ей бы и в воздух во второй раз не подняться без крови Марека), но это ведь чаролесье, а он только-только очнулся от обморока. Правда, у него на поясе был кинжал, и ставить щит он умеет… И вообще Рене без пяти минут темный эльф, сам признавался, что с детства мечтал стать темным эльфом… Но все равно мысль о том, что он, возможно, погиб, отзывалась тоскливым холодком: получается, что свобода Марека куплена ценой его жизни.

А второе – наличие в ближайшем радиусе Довмонта норг Рофенси и невозможность означенного Довмонта отделать, как Фрешту в Кайне. Во время утренних сборов они чуть не подрались. Несмотря на то что земля покачивалась, как палуба корабля, и деревья вокруг поляны то и дело пытались завертеться пьяным хороводом, Марек по мере сил помогал угрюмому Креуху навьючивать багаж на двух уцелевших яшмулов. Шельн исчезла – может, отправилась завтракать перед рывком к берегу моря, может, на разведку. Довмонт сидел на стеганой атласной подстилке, отхлебывал из кружки кофе, сваренный для него инспектором, и со злостью цедил:

– Вы что, рехнулись? Вы совсем зарвались! Верните этого парня эльфам, они же иначе нас не выпустят! Они нас убьют! Инспектор, вы слышите? Вы же с ними обо всем договорились, а сейчас вы провоцируете опасную для меня ситуацию, и вам это с рук не сойдет! Вам платят за то, чтобы вы меня отсюда вытащили, у меня страховка по высшему разряду! Присутствие здесь этого отребья -неоправданный риск, вы меня слышите или оглохли на оба уха?

Тон раздраженный, глаза испуганные.

Марек покосился на инспектора, но тот хранил молчание, и он тоже промолчал.

Вокруг шныряли белки – рыжие, серые, черные с белыми пятнышками, попадались даже трехцветные. Креуха они к себе не подпускали, зато Марека и графа не боялись. Эльфы угощали их с ладоней, и Марек не раз видел, как Рене (хоть бы он остался жив!) разгуливает с белкой на плече. Они доверчиво льнули к людям, похожим на эльфов, не улавливая разницы между хозяевами чаролесья и их недавними пленниками.

Одна пятнистая запрыгнула на колено к Рофенси. Тот пролил кофе на штаны, скривился, ударил ее кружкой. Не удовлетворившись этим, вскочил и впечатал пушистое тельце в землю подошвой ботинка.

– Ты что делаешь?!

Марек, бросив сумку, метнулся к нему.

– Жалко? – Довмонт презрительно ухмыльнулся, хотя страх по-прежнему сквозил в его нагловатых глазах. – Вы, мелкие лавочники, добродетельны и сентиментальны…

– Ты скотина, живодер!

Поляна в очередной раз крутанулась вокруг своей оси, и удар получился смазанный, а нанести второй Мареку не позволили. Креух, побледневший от ярости, схватил его за плечо и оттолкнул в сторону – раньше, чем Довмонт успел дать сдачи. Потом, присев на корточки, инспектор одним взмахом ножа отсек голову наполовину раздавленному, но все еще агонизирующему зверьку. Потом выпрямился, как пружина, и клокочущим голосом произнес: