Заклятые пирамиды - читать онлайн книгу. Автор: Антон Орлов cтр.№ 75

– Мне не с чем сравнивать, господин, так как я не помню бардака прежнего, – ответила она все тем же учтивым тоном.

– Не беда, – собеседник снова подмигнул ей с жутковатым оскалом. – Пойди да утопись, дело нехитрое.

Вот это Энгу проняло, но она все же сумела криво улыбнуться:

– Неужели вам хочется, господин, чтобы я стала русалкой?

– Да уж, русалка из тебя получится такая же обольстительная, как девица! – демон зашелся лающим смехом, словно это была невесть какая удачная острота, и исчез вместе с Варвесоймом Куглетом.

Ведьма как подкошенная уселась на землю, Дирвен плюхнулся рядом с ней – из солидарности и потому что ноги его больше не держали.

– И он тоже про утопление… – обреченно пробормотала девушка. – Мало того что мне снится по нескольку раз в месяц озеро с неподвижной черной водой, в котором меня топят, так еще и демон из свиты Акетиса откуда-то об этом знает! Бр-р, спасибо, поднял настроение.

– Демоны в наших снах чувствуют себя как дома, если только человек не ведет праведную жизнь, – поделился школьной премудростью Дирвен. – Энга, судя по тому, что он говорил, ты возвратница. Жила когда-то в Сонхи, потом ушла путешествовать по мирам, а теперь тебя притянуло обратно.

– Ну и что? – прищурилась ведьма. – А ты, к примеру, овдеец. Не хочешь вернуться на свою историческую родину?

Исподволь выспрашивать она умела, и Дирвен уже успел кое-что выложить ей о своей жизни.

– Да я же ничего… Просто ты не говорила раньше, что ты возвратница.

– Потому что я не собираюсь здесь оставаться. По-любому вернусь в Артамириду.

– Тебе там нравится больше?

– Никакого сравнения: на каждом шагу паровые машины и летающие собаки, в дома поступает самотеком горячая вода, и ни одна приличная девушка не выйдет из дому без шлайки. Цивилизация! Этот демон кое в чем однозначно прав.

– В чем?

– Насчет бардака.

Они молча сидели рядом и слушали, как трещат в костре смолистые сучья, потом Дирвен заметил:

– Судя по тому, что он говорил, вы с ним раньше были знакомы.

– Я об этом ничего не знаю и знать не желаю. Какие-то двусмысленные намеки, якобы мы с ним гуляли… Я девственница, а он со мной разговаривал так, словно я девица с богатым прошлым. Ты, может, и получил удовольствие, а мне было очень неприятно все это выслушивать.

– Нет, что ты, я никакого удовольствия не получил! – запротестовал Дирвен. – И он же сам сказал, что это было давно – в смысле, много рождений назад, и сколько воды с тех пор утекло. Ты, наверное, была древней волшебницей, вот интересно!

– Нет, – Энга оборвала его таким неприязненным тоном, что он на всякий случай от нее отодвинулся. – Я не из древних. Я ушла из Сонхи десять тысяч лет назад, не раньше.

– Погоди, но ведь он говорил, что за это время сделал карьеру, а в Энциклопедии написано, что эта сущность уже несколько сотен тысяч лет входит в число ближайших помощников Акетиса.

– Демоны, в отличие от волшебного народца, не обязаны всегда говорить правду. Давай все-таки выспимся? Больше гостей не предвидится, я надеюсь.

– А если… – он вспомнил о застреленном проводнике и перевел взгляд на темный лес с еле прорисованными в тумане сосновыми стволами.

– Твой второй не придет. Если б собирался, уже был бы здесь. В Хиале умершим открывается больше, чем при жизни. Наверное, он там узнал, кого повел через границу и чем это грозило, и решил не держать на тебя зла. В отличие от Варвесойма с его претензиями, – фыркнув, ведьма подбросила веток в костер и поплотнее закуталась в плащ. – Спокойной ночи. Можешь помолиться за них перед сном.

Дирвен так и сделал. Если за Варвесойма Куглета он мысленно прочитал молитву из чистого формализма, к большему душа не лежала, то за лесовика молился и Кадаху, и Акетису, и Тавше, и к нему самому обращался, горячо благодаря за прощение и желая добрых посмертных путей.

Проснулись они рано, погрелись у костра и зашагали дальше. Вначале Дирвен не мог уловить, что в окружающем мире переменилось – вокруг все те же вековые сосны, и рыхлое облачное небо, и ветер с севера, и в отдалении надрывно вопят пласохи, и синеют в тумане пограничные горы… Потом понял: Энга ведет себя иначе. Если раньше она командовала, язвила, злилась, то теперь искоса бросала на Дирвена из-под длинных темных ресниц чарующие взгляды, а от ее русалочьей улыбки ему становилось жарко и сладко. Аромат водяных лилий и мускуса окутывал ведьму, словно незримая вуаль: закрой глаза – и мерещится, что находишься в каком-то опасном запретном саду среди экзотических цветов.

Означает ли это, что Дирвен ей нравится?

– У тебя уже был кто-нибудь… ну, к кому ты серьезно относилась? – рискнул он задать вопрос.

Она задумалась, потом усмехнулась:

– Можно и так сказать. Один маг в нашем мире. Красивый. Он на меня странно реагировал, как будто все время ждал, что я в любую секунду могу превратиться невесть во что и сожрать кого-нибудь из окружающих. Не думай, между нами ничего не было, – она вздохнула так, словно сожалела о последнем обстоятельстве. – Он меня вдвое старше и много лет подряд нежно любит свою жену. Не удивлюсь, если окажется, что он ей ни разу не изменял.

– А у меня девушка была, – неожиданно для себя признался Дирвен. – Но она такая предательница оказалась, что я не хочу больше иметь с ней ничего общего.

– Расскажи.

И он рассказал о Хеледике. Энга внимательно слушала, тактично поддакивала и сочувствовала, наконец-то он смог отвести душу! Правда, ему показалось, что она выпытывает подробности о песчаной ведьме с каким-то не совсем понятным интересом: словно она из тех неприличных девиц, которые спят с другими девушками. Учитель Орвехт таких не осуждал и даже говорил, что в этом есть свое очарование, но учитель с его баронессами-волшебницами-цветочницами-актрисами-модистками знать не знает, что такое настоящая любовь, когда возлюбленная должна всецело принадлежать тебе и никому больше. Дирвен напрямую спросил, почему она задает такие вопросы, и Энга, смутившись, пробормотала:

– Я только хотела узнать: эта Хеледика намного красивей меня? Ты ведь, наверное, сейчас смотришь и сравниваешь…

Уф, ничего плохого нет в ее любопытстве. Песчаной ведьме она и впрямь уступает: если та хороша, как греза, само совершенство с кошачьими глазами и ниспадающими до пояса волосами лунного цвета, то Энгу, чересчур рослую, хотя и безупречно стройную, с резковатыми чертами лица, большим ртом и треугольным подбородком скорее можно назвать «своеобразно красивой».

– Ты мне нравишься больше, – заверил он покровительственным тоном. – Чего стоит красота, которая предлагает себя каждому встречному? Она отдалась кому попало, лишь бы не умереть, а ты не такая. Самые лучшие на свете девушки – это те, которые берегут свою честь. Ты тоже красивая, только иначе.