Пепел Марнейи - читать онлайн книгу. Автор: Антон Орлов cтр.№ 21

Фонари и лужи тут ни при чем. Что-то не в порядке там, куда он идет.

Вот и дом, в котором он побывал в прошлый раз вместе с Ференцем. Ни одно окно не светится. Напротив, немного наискось, дом старой жрицы, тоже кромешная темнота.

Рис долго стучал и в ту, и в другую дверь, хотя и понимал, что это бесполезно. И дрожь его колотила вовсе не от холода.

– Померли они, – объяснила выглянувшая на шум соседка. – Сначала Леркавия, за ней Хия. Чего тебе надо?

– Кто их убил?

Пришлось повторить вопрос, женщина с первого раза не расслышала.

– Да не было никакого разбоя, мертвых нашли – Хию на кухне возле плиты, Леркавию на лестнице. А с чего они вдруг преставились, одному Вышивальщику Судеб ведомо… Ступай отсюда.

Словно испугавшись, что невзначай сболтнула лишнее, она попятилась и захлопнула дверь.

Неподалеку находился целый квартал сонных хоромин. Проверенное убежище, там до тебя никто не доберется. Рис долго не мог сомкнуть глаз и мелко дрожал, свернувшись на матрасе, похожем на громадный пласт белой пастилы.

Он знал: Леркавия и Хия умерли из-за него.

К обеду плотники перестали стучать молотками и начали конопатить щели. Густой приторно-терпкий запах смолы дерева лиджи растекался над берегом, впитывался в одежду и волосы.

Зря старались. Не потому зря, что ничего не получится, а потому, что незачем. Лиузама могла бы пуститься в плавание по морю хоть в дырявом корыте, все равно не утонет.

Нанятые в Мизе мастера о таком дорогом заказе даже мечтать не смели, но причина их усердия крылась не только в этом: за время упадка Ивархо руки истосковались по работе.

Гаян и Лиум сидели в тени наспех сколоченного навеса, под тентом из куска парусины. В стороне, над костром, жарилась на вертеле обвалянная в специях рыбина.

– Я решила, как поступлю с Верхними Перлами. Я их прокляну, чтоб вовек не было там ни счастья, ни достатка. Ты слыхал о Башне Проклятий в Кариштоме? Если кого-то проклясть с той башни, все сполна сбудется, и ни один маг ничего супротив не сможет. Только сперва надо принести магам-сторожам богатые дары, но я-то не поскуплюсь, возьму с собой полный сундук золотых монет и драгоценных каменьев! Небось довольны останутся.

Ни о чем не может думать, кроме своей мести. Если б Гаян был таким, как она… сейчас он был бы не Гаяном – неприхотливым бродягой без прошлого, а совсем другим человеком. Или, вероятнее, не человеком, а трупом.

В Лизуаме угадывался стальной стержень, спрятанный под рыхлой и неуклюжей оболочкой. Цель – найти пропавшего брата, расквитаться с Верхними Перлами, и она будет пробиваться к своим целям сквозь любые преграды, как бы наивно и печально ни смотрели на мир ее небесно-голубые глаза. А у Гаяна давным-давно нет стержня. Когда-то был, но его разломали на мелкие кусочки.

– Расскажи о себе. Кто такой, из каких мест… Я же ничего про тебя не знаю.

Вопрос настолько впопад, что Гаян вздрогнул.

– В моей жизни не было ничего такого, о чем стоит говорить.

Чуть не произнес «ничего интересного», но что-то помешало соврать. Постороннему слушателю его история показалась бы весьма интересной, хоть за деньги перед публикой выступай, отбивая хлеб у сказителей.

– Это нехорошо. Ты обо мне много всего знаешь, а я о тебе – нет. Или, может, ты беглый каторжник, вор?

– Хуже вора. Говорят же, что простота хуже воровства.

– Ты похож не на простака, а на мужчину, который себе на уме. Я тебя немного боюсь.

«Я тебя тоже немного боюсь, Морская Госпожа».

После недолгих размышлений Гаян капитулировал. Ознакомить ее со своей биографией в общих чертах, без имен и подробностей, это снимет лишние вопросы, а то еще неизвестно, к чему приведет недосказанность. К тому, например, что в Эонхо с Лиузамы станется кого-нибудь нанять, чтобы установить его личность. И ведь установят, что самое смешное!

– Когда-то я был восемнадцатилетним идеалистом. Родители рано умерли, и я остался один на один с прабабкой…

– Кем-кем ты был?

– Наивным щенком. Прабабка относилась ко мне прохладно, хотя я в то время ее любил. Она была моей опекуншей. Имущество нашей семьи, связи, влияние, обязательства – все это у нее под контролем, причем при жизни родителей картина была та же самая. Прабабка давно все прибрала к рукам и держится, как за свое, но я по ряду причин не захотел с этим смириться.

– Ты из благородных, верно?

– Вроде того. Как ты догадалась?

– Закер так думает, – простодушно объяснила Лиузама.

«Вот как… Пожалуй, в Эонхо лучше не отрицать, что я принадлежу к дворянскому сословию. Из захудалого рода, все распродано с молотка за долги, славное имя вслух не называю, чтобы лишний раз не позорить. В Ругарде таких индивидов пруд пруди».

– Во мне взыграла гордость, я начал совать нос в прабабкины дела и настаивать на своих правах, поскольку формально все принадлежало мне. Решил отстранить ее от дел, чтобы самостоятельно разобраться со всем хозяйством, но плетью обуха не перешибешь, и в результате разобрались со мной.

– Эта злая старушка выгнала тебя из дома? – с сочувствием предположила Лиум.

«Если б я только намекнул, кто такая «злая старушка», и кем был твой покорный слуга, и на что он замахнулся… Наверное, тогда бы ты смотрела на меня не с жалостью, а с одобрением. Но хоть я и ринулся в бой с азартом щенка, атакующего груженную дровами подводу, изменить ничего не смог. С изъявлениями признательности, пожалуйста, не ко мне».

– Не просто выгнала. Меня заставили подписать официальный отказ от любых притязаний. На тот момент убивать меня прабабке было не с руки, но она позаботилась о том, чтобы я не захотел вернуться домой и повторить попытку. По ее приказу меня спровадили подальше, до границы с Саргафом, и всю дорогу угрожали, что я покойник, если вернусь в Эонхо и примусь за старое.

– И ты уступил?

– Иначе меня бы прикончили.

«Как прикончили моих друзей и тех, кто так или иначе нас поддерживал. Все, на что меня хватило – это гордо швырнуть прабабкин кошель под ноги ее доверенному мерзавцу, который отвечал за мое выдворение из Ругарды. Тоже дурацкий жест: никому, кроме меня, от этого хуже не стало».

– А что случилось дальше?

– Я болтался по приграничному краю и с переменным успехом пытался зарабатывать на жизнь. Выяснилось, что оружием я владею не ахти как, и никто не горел желанием взять меня в охрану, зато умение писать и считать оказалось востребованным, я стал писарем у зажиточного скотовода. Так прошло около года, а потом в те края занесло одну воительницу…

«Неловко вспоминать, но познакомились мы при еще каких романтических обстоятельствах: Рен отбила меня вкупе с хозяйским добром у шайки разбойников на большой дороге. Она завалила двоих. Еще одного, самого хилого, худо-бедно вырубил я, иначе впору бы сквозь землю от стыда провалиться. Четвертый удрал. После чего благородная героиня и спасенный юноша отправились в усадьбу, и хозяин на радостях нанял Ренарну разобраться со скотокрадами. Я начал набиваться в помощники, она неожиданно согласилась, и когда заказ был выполнен – мое участие заключалось в том, что я путался у Рен под ногами, – в Саргаф мы поехали вместе. Это, пожалуй, самый светлый отрезок моей жизни… Лучше детства, лучше всего остального».