Американец, или Очень скрытный джентльмен - читать онлайн книгу. Автор: Мартин Бут cтр.№ 30

Альфонсо неопределенно машет рукой в направлении полок. Этот жест означает: бери, что нужно, милости прошу, моя мастерская — твоя мастерская, разве можно отказать другу в куске железа.

За канистрой с рваной дырою в боку обнаруживается несколько обрезков стали: потом мне попадается три шестеренки от коробки передач со срезанными зубьями. Я поднимаю самую большую повыше.

— Bene? — спрашиваю я.

— Si! Si! Va bene!

— Quante? [51]

Он хмыкает и ухмыляется:

— Niente!

Нисколько. Мы — друзья. Ему шестеренка с отпиленными зубьями решительно ни к чему. А тебе-то она зачем? — интересуется он. Стопор сделать, чтобы дверь не билась об стену, говорю я. Он говорит — железяка тяжелая, как раз подойдет.

Я заворачиваю находку в кусок промасленной газеты и тащу домой. Синьора Праска у телефона. Я слышу, она стрекочет, как какаду.

Войдя к себе, я включаю Баха погромче. Потом меняю диск. Ставлю недавно купленную «Увертюру 1812 года» Чайковского. В тот момент, когда французская артиллерия открывает огонь по русским, я двухкилограммовой кувалдой разбиваю шестеренку на пять частей.

Я — почтальон смерти, я доставляю ее печальные телеграммы. В этом и состоит вся красота. Все, что я делаю в своей профессиональной жизни, неуклонно ведет к одному короткому мгновению, к безупречному, совершенному конечному результату. Многие ли творческие люди могут похвастаться подобным?

Художник дописал картину; он делает шаг назад. Все готово, заказ выполнен. Картина отправляется в багетную мастерскую, потом — к владельцу. Через много месяцев художник видит ее на стене в доме у заказчика и замечает крошечный изъян. У пчелы, сидящей на цветке, только один усик. Дубовый лист не той формы. Совершенство несовершенно.

Или возьмем писателя: долгие месяцы он работал над романом; и вот роман закончен и отослан в издательство. Его редактируют, правят, сверяют, набирают, верстают, отдают в первую и вторую корректуру, печатают. Через год он стоит на полке книжного магазина. Критики высоко его оценили. Читатели с удовольствием его покупают. Писатель просматривает свой авторский экземпляр. Гравиевую дорожку, ведущую к дому персонажа в Малибу во второй главе, к тридцать седьмой таинственным образом заасфальтировали. И целое уже небезупречно.

Со мной же такого не бывает. Кроме разве что вот того случая. Обязательно наступит момент, когда мои усилия отольются в результат. Цепь событий, начавшаяся с удара кувалдой по старой шестеренке, приведет к двум секундам действия. Палец напрягся, чуть сдвинулся спусковой крючок, шептало приподнялось, выскользнув из пазов боевого взвода, пружина, распрямившись, толкнула вперед ударник, боек с силой ударил по капсюлю, детонация — и пуля полетела в сердце или в голову, совершенство достигнуто. Все происходит по внятной, логичной, безупречной схеме.

Идеально выверенная хореография, а я — балетмейстер этого танца смерти. Я — созидатель, причина, первый и последний шаг, продюсер и режиссер.

В соавторстве со своим заказчиком я — величайший импресарио на земле, Барнум пуль, Эндрю Ллойд-Уэббер убийств, Дойли Карт деструкции. Мы совместно выбираем метод, потом я реализую задуманное. Я придумываю либретто, расписываю партии. Сцену выбирает заказчик, но декорации расставляю я. Я освещение, я занавес. Я режиссер. Заказчик — один из двух актеров. Можете сами догадаться, кому отведена вторая роль в этой драме.

Заказчик — моя марионетка. В этом я ничем не отличаюсь от кукловода со ступеней собора Святого Сильвестра. Я развлекаю зрителей. Я ставлю один из самых грандиозных спектаклей на свете. Только моей марионетке не нужен гипертрофированный пенис. Ее реквизит — переделанный «Сочими-821» и магазин с девятимиллиметровыми патронами, сделанными по специальному заказу.

Больше всего в этом спектакле, в этой трагикомедии судьбы, мне нравится то, что мне принадлежит решающее слово в выборе способа, места, времени. Многие ли люди могут с полной определенностью сказать, когда, где и как они умрут? Знать наверняка дано разве что самоубийце, да и он не может быть полностью, стопроцентно уверен, что кто-нибудь не явится и не обрежет веревку, не вытащит его из воды, не промоет ему желудок, не выключит газ и не распахнет окна. Впустит обратно жизнь. Многие ли знают точно — могут сказать наверняка, — когда и в каком месте другой человек умрет, сбросит все эти бренные одежды? Наемный убийца знает. Это знание и делает его богом.

Обычный убийца — нет. Он — дилетант. Он действует импульсивно или поддавшись панике. Он не продумывает своих действий, не понимает, какая власть дана ему почти что божественным правом. Он допускает ошибки, а потом, когда на запястьях у него защелкиваются наручники или когда коп кричит, чтобы он выходил с поднятыми руками, недоумевает, что же вообще произошло.

А наемный убийца знает все. И я тоже.

В этом и состоит непреходящее, невероятное чудо.

В газетном киоске по соседству с лотком Мило на Пьяцца дель Дуомо иногда продают иностранные газеты и журналы — обычно летом, когда много туристов. Сегодня там есть американские «Тайм», «Ньюсуик» и английская «Дейли телеграф», а кроме того — «Интернэшнл геральд трибьюн» и «Нью-Йорк таймс» недельной давности. На обложке «Тайм» красуется революционер непонятной национальной принадлежности, в международной форме террористов: бронежилет, подшлемник и платок под Ясира Арафата, намотанный вокруг шеи; за спиной у него груда горящих автомобильных покрышек, а в руке — это сразу ясно моему наметанному глазу — китайская автоматическая винтовка «Тип 68».

Я рассматриваю фотографию, стоя в тени навеса над киоском. Интересная винтовка. Я не держал такой в руках уже много лет. Очень похожа на русскую «Симонов-СКС», только ствол длиннее и газовый регулятор другой. Затвор почти такой же, как у «АК-47», а магазин иной. Чтобы использовать на этой винтовке магазин от «АК-47», понадобится срезать затворную задержку, унаследованную от СКС. Мне однажды пришлось это сделать. Я помню спецификации: довольно тяжелая вещь, вес с боекомплектом почти четыре килограмма, тридцатизарядный магазин — если взять тот, что от «АК-47», — скорострельность 750 выстрелов в минуту, начальная скорость 730 метров в секунду. Патроны 7,62 миллиметра, советский патрон М43, масса 16,3 грамма, масса пули 7,9 грамма. Надпись над портретом — поясной фотографией — гласит: «Поборники насилия: враг среди нас».

Я пролистываю журнал. Общий смысл статьи сводится к тому, что мы должны искоренить этих приверженцев жестокости, этих подателей быстрой смерти, носителей радиоуправляемых бомб. В мире нет места служителям оружия, миссионерам боли.

Я откладываю журнал. Нет у меня времени на проповеди. Жизнь слишком коротка, чтобы тратить время на чтение посланий от президентских советников, которые сидят в политических бункерах и проповедуют мир на земле, укрывшись за штабелями легального оружия.