Диверсант - читать онлайн книгу. Автор: Григорий Шаргородский cтр.№ 17

Серая конструкция облегала тело словно жидкий металл. Имелась даже нижняя часть, которой хан не носил из-за неудобства езды в маленьких хтарских седлах. Шлем тоже был очень нестандартным, это я успел заметить еще в бою. Верх и затыльник шлема были похожи на часть яйца и не вызывали удивления, а вот прикрывающая лицо металлическая маска буквально притягивала взгляд. Она состояла из верхней части с прорезями для глаз и нижней с выступами, похожими на жвала насекомого. Да и вообще маска имела структуру, напоминавшую мелкие сочленения хитина. Не знаю, кто придумал такой дизайн, но у него точно не все в порядке с головой. Впрочем, голову шлем защищал прекрасно, давал сносный обзор, позволяя легко дышать, а внешняя жуть в бою только на пользу — пугать врагов.

Из шатра хана, который остался единственным неразобранным, я вышел, чувствуя себя как максимум драконом, а как минимум — ящерицей. Такой ящерицей с мордой насекомого. Конечно, было немного неприятно осознавать, что броня еще не остыла после прежнего владельца, но ее достоинства заставляли забыть о надуманных недостатках.

Поприседав немного и даже попрыгав, я понял, что «чешуя» мне нравится еще больше — раза в полтора легче экипировки оруженосца, а по надежности ее можно было сравнить с рыцарскими латами. Движений броня практически не сковывала, что подтвердила короткая ката из боевого комплекса дари.

Великолепно! Я просто в восторге!

А вот Чернышу обновка не понравилась, и стало понятно, почему покойный хан не носил чешуйчатых брючек. С конем мы достигли компромисса за счет дополнительного слоя попоны у седла и обещания придумать что-либо более действенное.

Пока я «прибарахлялся», сборы закончились и караван был готов тронуться в обратный путь. Все спешили домой, тем более что хотелось провести одну ночевку в степи вместо двух.

Немного успокоившись, я наконец-то задумался над тем, а откуда у довольно небогатого хана появилась редкая и наверняка очень дорогая вещица?

За расследование взялся Охто и на вечернем привале поделился со мной не очень приятными новостями. Предводитель пограничного кочевья получил «чешую» от отца — хана богатого рода, кочующего в центре степи. Парень не хотел со временем оказаться простым батыром у старшего брата. Хан же любил младшенького, поэтому позволил «отпочковаться» от рода всем тем, кто этого хотел, тем самым сделав сына предводителем собственного рода даже раньше старшего брата. Когда-то в молодости старый хан поднялся именно на набегах через границу империи, поэтому сын отправился по стопам отца. Вот такую перспективную карьеру и обломал никому не известный барон.

В плюсе была шикарная добыча в виде очень дорогой брони, а в минусе — шанс поиметь неприятности от убитого горем родителя. В том, что так оно и будет, Охто не сомневался.

Окружающий мир и сложившиеся в нем традиции очень сильно влияют на наш характер — на Земле, несмотря на видимость демократии, все расписано до запятой даже для человека, находящегося на вершине пирамиды. Причем пирамиды кастовой, без малейших социальных лифтов. В нашем мире каждое решение подвергается множеству сомнений — ведь действие, хоть на миллиметр сдвигающее устоявшуюся систему, тут же вызывает реакции всего организма. Тому, кто пошел против системы, остается только горько сожалеть о своей глупости.

В приютившем меня мире, несмотря на феодальный строй, пока все иначе. Даже в империи есть возможность прорваться наверх, а потерявший сына «олигарх» не сможет воспользоваться системой и призвать себе на помощь всю степь. Так что шанс выкрутиться все же был.

Пока я делал выводы, судьба напомнила мне, что везение не может быть вечным. Ближе к полудню следующего дня прискакал один из дозорных казаков.

— Господин, хтары.

— Где? — тут же напрягся я, выбрасывая из головы ненужные мысли.

— Недалеко, — с серьезнейшим видом ответил казак.

Да уж, в этом мире, лишенном наручных часов и хоть как-то сбалансированной системы мер и весов, понятие «близко» было необычайно точным.

— Что ты видел?

— Они идут от нашего брода. Ведут полон и обоз награбленного.

— Да чтоб вас всех! — В моей груди похолодело. — Тебя видели?

— Простите, господин, это случилось неожиданно. — Казак снял шлем и низко склонил украшенную наполовину седым чубом голову, словно предлагая отсечь ее.

— Мороф, разворачивай драгун. Коноводов и лошадей в обоз. — Немного подумав, я добавил: — Оставь еще десяток стрелков с обозом. Выходим на холм, обоз оставляем в балке. Казаки, на позиции.

Когда из-за холмов вынырнула не менее чем двухсотенная лава степняков, я выдал несколько фраз из непонятного в этом мире русского матерного.

— …Ну что, Ваня, доигрался?

Морофа контролировать нужды не было — он и без меня знал, что и когда делать.

— Без поправки. Подъем пять. Дай! Подъем четыре! Дай!

Суетные мысли ушли куда-то вдаль, и я отчетливо понял, что степняки сейчас приблизятся на дистанцию выстрела и ударят по почти бездоспешным драгунам. Разница в наших с врагом возможностях была в сто пятьдесят метров. А если с гарантией, то в сто — длинные луки били на триста, а степные даже с помощью инерции бега лошади всего двести. Будь их хоть вполовину меньше, то до двухсотки хтары не дотянули бы, а так у нас оставалось несколько секунд безопасности, а затем начнется размен. Очень невыгодный для меня размен.

— Драгуны! Проходы! — была и такая команда, заученная на зимних учениях.

Крайние трети драгун приставными шагами сдвинулись в сторону, образовав два прохода в общей массе.

— Казаки! Любо! — Во время зимних посиделок я объяснил новым казакам, что означает это слово: «Любо жить красиво, любо любить всем сердцем и любо умирать с честью». Возможно, я что-то додумал от себя, но, как мне кажется, саму суть ухватил верно.

— Любо!!! — взревела жалкая горстка единственных на всю планету казаков — и следом за мной хлынула в проходы между отрядами продолжающих пускать стрелы драгун.

Когда с коня рухнул первый казак, мое сердце болезненно сжалось, и все же это значило, что все получилось — хтары начали стрелять в нас как в главную цель.

Казалось, прошла целая вечность, но на самом деле мелькнули только жалкие секунды. Еще мгновение назад такая далекая, толпа степняков рывком приблизилась.

Несколько стрел скользнули по моей шикарной броне, но меня это не заботило.

— В стороны! — заорал я, надеясь, что меня услышат и поймут.

Заводя Черныша на широкую дугу, я увидел, как драгуны бьют прямой наводкой в слегка растерявшихся хтаров. Степняки не знали, что делать, — сворачивать за нами или атаковать жалящих стрелами драгун. Дистанция была смехотворной, поэтому хтары уже сменили луки на прямые мечи.

Сколько степняков село нам на хвост, я не видел, потому что во все глаза смотрел на приближающихся к драгунам вражеских всадников. Они падали кто сам, кто вместе с конем. Масса хтаров таяла, но, увы, недостаточно быстро. Воображаемая траектория, в которую я пустил Черныша, должна была в финале пройти прямо перед рядами вставших на колено копейщиков, но я уже понимал, что безнадежно опаздываю. За секунду до финиша масса степной конницы вломилась в ряды драгун. Хрустнули древки копий, мучительно заржали кони, и дико заорали люди — кто от боли, а кто от бешеной ярости, смывающей страх, как вода свежую кровь.