Ожерелье Клеопатры - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Палев cтр.№ 8

– Скажите, а какие у вас есть улики и факты против Пургина? – наконец спросил он Ковригина. Тот ожидал вопроса и с готовностью ответил:

– Нападение на Пургину было совершено около девятнадцати часов. Семь часов вечера – достаточно оживленное время, поэтому нам удалось довольно точно восстановить картину происшедшего. Примерно в восемнадцать пятьдесят – восемнадцать пятьдесят пять Пургина вошла в подъезд дома. Примерно в девятнадцать десять соседка из квартиры напротив вышла в магазин и на площадке между пятым и четвертым этажом обнаружила лежащую без признаков жизни Пургину. Соседка в шоковом состоянии выскочила на улицу и возле подъезда обнаружила компанию молодых людей, которые и вызвали «Скорую помощь», а затем милицию. Происходящее наблюдали еще несколько местных жителей, находившихся возле подъезда. Они видели Пургину, вошедшую в подъезд, а спустя минут десять-пятнадцать с криками выскочила соседка. В этот промежуток времени никто в подъезд не входил и из него не выходил. Вот такая картина получается. Странное ограбление, не правда ли?

– Но в таком случае под подозрением оказываются все, кто в это время находился в квартирах этого подъезда, – возразил Тавров. – И почему именно Пургин?

– А потому, – медленно произнес Ковригин, явно наслаждаясь своим знанием, – что нападение должно было завершиться смертью потерпевшей, причем его очень неумело пытались замаскировать под ограбление. Судите сами: Пургиной был нанесен всего один удар, причем от таких ударов жертва погибает сразу же в девяноста девяти случаях из ста. Также очевидна имитация ограбления. Например, разорвана кофточка на груди жертвы, как будто хотели снять украшение с шеи, но тонкая золотая цепочка осталась на месте. Сумочка раскрыта, из нее выброшено все содержимое, исчезли кредитки, но маленький кошелек с наличностью, лежавший рядом с сумкой, оказался не тронут. Также находившиеся во внутреннем кармашке сумки две тысячи рублей и четыреста евро оказались на месте.

Ковригин прервался и внимательно посмотрел на Таврова, видимо, ожидая возражений, но Тавров безмолвствовал, и Ковригин торжествующе выложил основной козырь:

– Но самое главное: на находящейся между пятым и четвертым этажом лестничной площадке, за радиатором парового отопления, обнаружено орудие преступления: разводной ключ со следами крови и частицами тканей пострадавшей. И именно на этом ключе имеются четкие отпечатки пальцев Пургина. Это – улика! Кроме того, обнаружилась одна интересная особенность: Пургин, обладая густой щитиной и плохой кожей, брился два раза в день, утром и вечером. Обычные лосьоны после бритья вызывали у него раздражение кожи, поэтому он использовал крем «Спермацетовый». Следы этого крема также были обнаружены на разводном ключе. Так что оснований для ареста Пургина более чем достаточно. А теперь вопрос к вам: зачем Пургин приходил в ваше агентство?

Да, клиент попал по полной! Придется оказывать помощь следствию.

– Он хотел, чтобы мы проследили за его женой, – ответил Тавров.

– Вот как? – оживился Ковригин. – Ревнивый муж подозревал ее в неверности и хотел собрать доказательства?

– Не совсем так… Он хотел, чтобы мы выяснили круг связей его жены: с кем она встречается, с кем поддерживает регулярные отношения и все такое… Бирюков как раз по заказу Пургина и должен был установить аппаратуру видео– и аудиоконтроля на квартире Пургиных в Эльдорадовском переулке.

Тавров подробно рассказал о дальнейших событиях.

– Так… – помрачнел Ковригин. – Значит, Бирюков не установил аппаратуру, поскольку обнаружил, что квартира Пургина уже находится под наблюдением. А когда ваш второй специалист на следующий день решил поставить квартиру на контроль, то никаких следов чужой аппаратуры не обнаружил. Так?

– Совершенно верно, – подтвердил Тавров.

– Но получается, что квартира Пургина находилась под наблюдением уже в вечер убийства, – заметил Ковригин. – Почему Пургин не потребовал, чтобы мы в качестве доказательства его невиновности просмотрели видеозапись, сделанную в его квартире? Ведь именно видеозапись могла убедительно доказать, что в районе девятнадцати часов Пургин никуда не выходил. Логично?

– Логично, – согласился Тавров. – Но проблема в том, что запись велась только тогда, когда Пургина находилась в квартире. Клиент посылал эсэмэс-сообщение, и камеры включались.

– Готов биться об заклад, что в тот день камеры включились после девятнадцати часов, – с довольным видом усмехнулся Ковригин.

– Нет, в тот день камеры вообще не включались, поскольку не было подтверждения от клиента, – признался Тавров. – Я решил, что Пургины куда-нибудь уехали: Пургин говорил, что собирается с женой в дом отдыха дня на три. Он не говорил, когда конкретно они поедут, и я решил, что…

– Вот видите, Валерий Иванович! Все факты свидетельствуют против Пургина! – подытожил Ковригин. – И самое лучшее, что вы сейчас можете сделать для своего клиента: убедить его дать правдивые показания.

– Разумеется! – с готовностью согласился Тавров. – Когда я могу с ним встретиться?

– Я вам завтра позвоню, – уклончиво ответил Ковригин. – Но вот посмотреть на Пургину вы можете хоть сейчас. Думаю, что лично увидев, в каком она находится состоянии, вам будет легче убедить Пургина раскаяться.

* * *

Возле палаты Боткинской больницы, в которой лежала Пургина, дежурил милиционер с автоматом: видимо, Ковригин имел основания полагать, что дело выходит за рамки обычной бытовухи. Ковригин кивнул милиционеру, и тот пропустил их в палату. В палате находились врач и медсестра: медсестра возилась с капельницей, а врач негромко давал ей какие-то указания. Пургина лежала недвижно, с закрытыми глазами, очень бледная. Если бы не пиканье электроники и неустанное движение поршня аппарата искусственного дыхания, то создалось бы полное впечатление, что больная уже умерла. Услышав звук открывающейся двери, врач недовольно обернулся.

– Ну что вы все ходите, господин следователь?! – с досадой воскликнул он. – Я же сказал: если в состоянии больной произойдут изменения, я с вами немедленно свяжусь. А на ее показания можете вообще не рассчитывать!

– То есть вы не ожидаете, что в ближайшие дни она придет в себя? – спросил Тавров.

– Придет в себя?! – врач изумленно посмотрел на Таврова. – Удивительно, что в ней еще наблюдаются признаки жизни. Перелом основания черепа – это вам не шутки! Это травма, несовместимая с жизнью. И если она вдруг каким-то чудом выйдет из комы, то следует ожидать частичной или даже полной амнезии.

– Да, я понял, – кивнул Тавров. – А скажите, доктор…

Тут взгляд Таврова упал на подоконник закрытого жалюзи окна, и он запнулся от изумления: на подоконнике сидела кошка. Обычная кошка: черная, гладкошерстная, с большими ушами. Она сидела на подоконнике, аккуратно обернув вокруг лап хвост колечком, и невозмутимыми желтыми глазами смотрела на Таврова.

– Э-э… скажите, доктор, а кошек у вас держат в палатах специально? Терапия такая?