– Хорошо, приду, – улыбнулась она. – Маша, ты
только держись. Признайся, тебе очень тяжело?
– Очень, – сквозь слезы улыбнулась я. –
Тяжело каждый день чувствовать себя человеком второго сорта, человеком, которым
все брезгуют. А самое страшное – это ожидание смерти. Когда я умру: сегодня,
завтра, через месяц, через год? Знаешь, как ни крути, а раньше я чувствовала
себя намного лучше. У меня было здоровье, молодость, будущее. Я могла выйти
замуж, родить ребенка и ждать любимого человека с пирогами и вкусным борщом. Ну
и пусть он был бы не богат! Главное, чтобы он меня любил. Мы бы жили так, как
живут миллионы других людей, ведь таких большинство, а крутых единицы, и на
всех их не хватит никогда. И еще, Танюша, раньше я была по-своему счастлива. У
меня была гордость, а это очень важно. Ты ведь знаешь, я всегда была гордой.
Сейчас у меня ничего нет. Ни гордости, ни самоуважения, ни собственного
достоинства. Ничего. Одна пустота и ожидание скорой смерти. Эта болезнь научила
меня воспринимать вещи такими, какие они есть на самом де ле, и, самое
главное, – ни на что не обижаться. Я как зомби. В дорогих прикидах, на
импортной машине, но это не я. Это кто-то другой. Я умерла вместе с диагнозом и
осталась в той жизни, когда была здорова и верила в лучшее.
Я тяжело вздохнула. Танька постаралась улыбнуться.
– Машка, я обязательно позвоню и заеду.
– Звони, – прошептала я и протянула Таньке
несколько стодолларовых купюр.
– Что это? – удивилась она.
– Доллары, – серьезно ответила я. – Тут
тысяча долларов. Потрать их, как считаешь нужным. Купи туфли, платье, костюм,
сапоги или пальто. Короче, смотри сама. Мужчины любят женщин в хорошем прикиде.
Только пообещай мне одну вещь: ты обязательно купишь себе осетрины и съешь ее
сама.
– Маша, ты меня не правильно поняла, я не дружу за
деньги. Мы с тобой давно друг друга знаем, и меня не интересует, чем ты
болеешь. Ты моя подруга.
Я смахнула слезы и сунула доллары в Танькин карман.
– Не выдумывай, возьми. Больше у меня нет. Я сегодня
заказала матери хороший памятник. Обещай, что поешь осетрины, иначе я обижусь на
тебя.
– Обещаю, – кивнула Танька и вышла из машины. Я
заправилась бензином и поехала на Чистые Пруды. Когда я уже подходила к дому, в
моей сумочке зазвонил телефон.
– Слушаю ваг – Машенька, это звонит Николай. Я заказал
на завтра столик в ресторане. Как ты посмотришь на то, чтобы поужинать вместе?
– Завтра я не могу, – резко ответила я.
– Почему? Ты даже не представляешь, как я по тебе
соскучился. Сегодняшний день тянулся так долго.
– Коля, сегодня ночью я улетаю в Германию. У меня
заболела бабушка. Она в тяжелом состоянии. Извини.
– Ты надолго улетаешь? – немного помолчав, спросил
он.
– Пока она не поправится. Оставь мне свой рабочий
телефон. Как вернусь, обязательно тебе позвоню.
Николай быстро продиктовал номер. Голос у него был
расстроенный.
– Машенька, возвращайся, пожалуйста, побыстрее. Можно я
приеду в аэропорт?
– Зачем? – испугалась я.
– Чтобы тебя проводить.
– Ни в коем случае. Меня будут провожать родственники.
Еще слишком рано тебя с ними знакомить.
– Маша, а почему ты заранее не предупредила меня о
своей поездке? Ты ведь не могла за один день получить визу и купить билет.
– Я не хотела тебя огорчать.
– Ну а если бы я не позвонил…
– Я бы оставила тебе записку. Кроме того, в сотовой
связи есть автоматический роуминг. Ты бы смог дозвониться до меня, даже если бы
я находилась в Германии. Зачем ты спрашиваешь? Ты же прекрасно это знаешь.
– Маша, возвращайся поскорей.
– Постараюсь, – ответила я и положила трубку в
сумочку.
Глава 20
Поднимаясь на этаж, я почувствовала странное волнение. Мне
казалось, что в подъезде кто-то есть и этот кто-то поджидает меня. Так оно и
оказалось. Рядом с дверью сидел Илья и смотрел на меня как побитая собака. Он и
в самом деле был похож на покойника. Синие губы и до ужаса бледное лицо,
обросшее трехдневной щетиной.
– Что тебе надо? – спросила я, пытаясь справиться
с волнением.
– Хотел тебя увидеть.
– Надо же, какая честь! Наверное, больше тебе никто не
дает, раз сюда заявился.
– Мне плохо, Машка. Я чувствую, как спид пожирает мои
силы. Мне осталось совсем немного.
– А я чем могу тебе помочь?
– Не знаю. С тобой как-то спокойно. Ты добрая и
бескорыстная. Тебе не нужны мои деньги, тебе нужен я сам. Здоровый или больной.
Ты единственный человек, который меня по-настоящему любил.
– Приятно, что ты это понял, только уже слишком поздно.
Теперь я совсем другая. Ты мне больше не нужен, ни больной, ни здоровый.
Отчаливай к своей Галке.
– Ее больше нет, – глухо произнес Илья и тупо
уставился в стену.
– Как? – опешила я.
– Она выбросилась с двенадцатого этажа. Я только что
приехал с похорон.
От ужаса я не могла пошевелиться.
– Зачем она это сделала? – наконец задала я глупый
вопрос.
– Она почувствовала, что спид становится сильнее ее.
Она не хотела умирать медленно и мучительно.
– А как же Санька?
– Он остался с тещей. Я не могу его забрать. Мне самому
немного осталось. Теща меня к нему даже на метр не подпускает. Я думаю, что она
сможет вырастить из него хорошего парня. Жалко, что я его больше не увижу.
Илья так сильно закашлял, как никогда раньше. У меня заныло
сердце.
– Кашель у тебя отвратительный. Ты у врача
проверяешься?
– Конечно. Я же официально лечусь, мне нельзя не
проверяться. Я привык к этому кашлю. Иногда кажется, что задохнусь к чертовой
матери, и все.
– Ладно, пошли, я тебе кофе сварю. Я открыла дверь, и
мы зашли в квартиру. Илья скинул лаковые ботинки прошел в гостиную и сел рядом
с баром. Оглядев меня с головы до ног, он присвистнул и с грустью произнес:
– Выглядишь ты, Машка, потрясно. Ты и раньше должна
была так выглядеть. С такой внешностью нельзя выглядеть плохо. Давай выпьем
что-нибудь покрепче. К черту этот кофе.