– Сами не знаем. Крышевые разбираются, но концов никаких.
Кому понадобилось, непонятно. На ограбление не похоже, ничего не пропало. Даже
выручка дневная не тронута. Конфликтов у нас ни с кем нет. Короче, вот такие
пироги. Никто ничего не поймет. У нас теперь ни копейки, девочки без
работы. – Он кивнул на проституток. – Теперь откроемся, как ремонт
сделаем. Охрану придется усилить.
Одной мне было понятно, что произошло здесь неделю назад и
по чью душу приходили. Вот только если они узнают, что я здесь была, то могут
не просто поджечь, а и взорвать. Это предупреждение для меня. Надо было раньше
позвонить Любке и узнать, что случилось. Мы с Mapком были бы намного
осторожнее. Может быть, даже удалось бы его сберечь. При мыслях о Любке сердце
мое учащенно забилось.
– Люба где? – взволнованно спросила я.
– Дома, наверное, – безразлично ответил охранник.
– Дай телефон. Мне надо ей позвонить.
Охранник удивленно протянул мне трубку. Я набрала номер, но
трубку никто не снимал. Набирала несколько раз, но безрезультатно.
– Где же она может быть? – Я почувствовала, как
задрожал мой голос.
– Да мало ли где? К родителям поехала, к друзьям.
– У нее никого нет. Ребенок должен спать, уже поздно. Она не
могла никуда уйти. – Я бросила трубку и выскочила из сауны.
Только бы не произошло то, о чем я подумала. Нет, скорее
всего, Любка на самом деле куда-то уехала. Как Касьян узнал про сауну, про
Любку, ничего не пойму. Я поймала машину. Всю дорогу ревела и курила. Сейчас
приеду, а дверь мне откроет Любка, обнимет и успокоит. Рассчитавшись с водилой,
я зашла в подъезд, добежала до нужной двери и нажала на звонок. Никто не
ответил. Тишина.
Нажала снова, опять ни звука. Тогда я толкнула дверь, и она
с легкостью открылась. Значит, она была не заперта.
Сердце мое учащенно билось, дышать становилось все тяжелее и
тяжелее.
Я зашла в комнату и включила свет. То, что я увидела,
заставило меня содрогнуться и закричать от ужаса. В углу комнаты сидела Любка,
привязанная к стулу. Ее рот был заклеен скотчем, глаза закрыты, лицо искажено
от дикой боли. Шея перерезана, на теле множество ножевых ранений. Я подошла к
ней совсем близко и потрогала пульс.
Его не было. Рука еще теплая, значит, убили совсем недавно.
Мне вдруг стали слышны удары моего сердца. А может, убийца не ушел и находится
в квартире?
Посмотрела в другой угол. В противоположной стороне сидел
Борис. Та же самая история – привязан к стулу, рот заклеен скотчем, шея
перерезана. Только глаза открыты. Его взгляд был направлен мимо меня, куда-то в
сторону Любки. У него тоже не было пульса.
Я уже хотела было выбежать из квартиры, как услышала шорох
на кухне. Точно, убийца не ушел, он здесь. Теперь это будет по мою душу. В
принципе, мне терять нечего. Все и всех я уже давно растеряла.
– Эй ты, вонючий ублюдок, – заорала я, – хватит
играть в прятки! Выходи! Тебе не кажется, что эта игра затянулась? Выходи же,
подонок, черт тебя подери! Хочу посмотреть в твои глаза. Можешь убить меня. Я
предоставляю тебе такую возможность. Мне самой не хочется жить.
Вдруг мне в голову пришла мысль. Зачем убивают всех вокруг
меня? Почему я жива? Скорее всего, Касьян думает, что мне известно
местонахождение и мужа, и денег. Он, наверное, следит за мной и думает, что я
приведу его к деньгам. Убивая близких мне людей, методично причиняет мне боль,
чтобы я отдала ему деньги.
– Ну что ты там, выходи, я сказала! – С этими словами я
забежала на кухню. Там никого не было. Мне показалось, что кто-то шевелится под
столом. Я подняла скатерть. На полу сидела маленькая Регинка. Она испуганно
смотрела на меня и вся дрожала.
– Все хорошо, моя девочка. Это я, Яна. Иди ко мне, милая.
Регина как будто не слышала меня.
– Я пришла, чтобы забрать тебя отсюда. Иди ко мне на ручки.
Ребенок не реагировал.
Все понятно, девочка находится в состоянии шока.
Мне пришлось встать на колени и вытащить ее. Но Регина
вырвалась и побежала в комнату. Подбежав к Любке, она уткнулась ей в колени.
Затем подняла голову и почти шепотом произнесла:
– Только давай маму возьмем. Я без нее не пойду.
Я подошла к девочке и обняла ее за плечи.
– Мне бы очень хотелось взять с собой твою маму. Я безумно
ее люблю, ничуть не меньше, чем ты, но нельзя, она умерла. Мне очень жаль.
Регинка горько заплакала.
– Здесь нельзя оставаться, нужно уходить, – сказала я и
повела девочку к двери.
В прихожей мне на глаза попался телефон. Я сняла трубку и
набрала номер милиции, назвала адрес и заявила об убийстве двух человек.
Мы вышли из подъезда. Я крепко прижала Регинку к себе и
стала ловить машину. Остановилось такси. Это хорошо, так как садиться на
частника в час ночи было бы безумием.
– Куда тебе, красавица? – улыбнулся тип кавказской
национальности.
Я, ни слова не говоря, открыла заднюю дверь, посадила
Регинку и плюхнулась рядом. Достала сигарету и закурила.
– Куда едем? – не унимался водила.
– Давай крути баранку и меньше задавай вопросов. Я еще не
решила, куда ехать. Как решу, скажу. Катай по Москве.
– А дашь сколько?
– На бутерброд с севрюгой и черной икрой хватит, –
повысила я голос.
– Я за бутерброд не вожу, – заерепенился тот.
Обернувшись, я увидела подъезжающую к нам машину. Это был
«Форд» с тонированными стеклами. Терять было нечего. Быстрым движением я
достала пистолет, который отобрала у Комара на даче и всегда носила в своей
сумочке, и приставила к затылку этого идиота.
– Заводи мотор и поехали! Чурка недоделанная! Иначе
продырявлю твою бестолковую башку, чтобы она меньше пеклась о деньгах. Сейчас
будешь уходить от погони. Коли ты водила, так должен знать все потайные улочки
Москвы. Покажешь мне свое умение. Поехали, хер моржовый, иначе я стреляю, сука!
Пока я старалась запугать водилу, «Форд» подъехал и
остановился рядом. Окна открылись. Машина была напичкана бритоголовыми
мордоворотами. Марк таких называл мясом. Мордовороты высунулись и стали
всматриваться в нашу машину. Я заставила Регинку встать на колени и нагнуться,
а голову прижать к ногам и закрыть руками. Сама тоже съехала вниз.
– Чего ждешь, придурок. Сейчас нас всех перебьют как мух!