Агробление по-олбански - читать онлайн книгу. Автор: Ильдар Абузяров cтр.№ 47

– Заплатите потом оба! – божественная музыка.

Сидели, выпивали, общались. Вошли две девушки. Одна длинная и плоская как штанга. Другая круглая как мяч.

– Сыграем в футбол? – предложил Жан.

Вошли три девушки – что уже ближе к теме. Скрипка, виолончель и контрабас. Стали играть классическую музыку и тут же стали недоступны. Минорный концерт Грига.

– А может, тоже создадим трио? – предложил я.

В общем, развлекали себя как могли. А раньше так было везде и всюду. Раньше сфера развлечений была бесплатной, и отдельные члены мира сами себя развлекали. Каждый или почти каждый играл на каком-либо инструменте, участвовал в спектаклях и праздниках. По всему Союзу Дома культуры в стиле вилл Андреа Палладио. А в Америке еще совсем недавно в любом населенном пункте были свои оркестры и бейсбольные команды. Сегодня же мы платим за эти услуги в кафе. Смотрим футбол по плазме, подключенной к спутнику. Скрипим, но едим там же «ресторанные домашние пельмени» под звуки нанятой скрипки. Все, «Чардаш». А наши женщины превратились в официанток, в обслуживающий персонал, в горничных и прочих проституток сферы туризма и услуг. Экономика растет, рапортует начальство! Ура, товарищи и их господа!!!

– Может, еще по чашечке чайку-коньячку?

– Давай. Только, чур, плачу я. – Чашка, поспешно поставленная на блюдце, звякнула, как струна.

– Нет, я плачу.

– Давай пополам.

– Давай и я чуть-чуть.

И снова танец.

Чтобы как-то подзаработать, мы разгружали газеты. Таможенные связи давали о себе знать. Полный кузов «КАМАЗа», узкий и холодный, как гроб великана, хоть в футбол гоняй. Мяч в тринадцать – двадцать семь тонн. Я кидал упаковки и связки сверху, согнувшись в три погибели. Жан и Рауль принимали подачи внизу.

Иногда брали паузу и читали о том, что «население занято лихорадочным поиском неких бумажек, чтобы обменять их на продукцию. Производители продукции заняты лихорадочным поиском людей, у которых можно обменять товар на некие бумажки. А в итоге реальный, финансовый, сектор экономики сидит на триллионах неизвестно чем обеспеченных бумажек и как будто выжидает – когда обнищает население и обанкротится производство. Все это похоже на гигантскую аферу всемирного масштаба, целью которой является глобальный передел собственности. Деньги все более сосредотачиваются у богатых».

Сидя на жесткой горе из газет – «Коммерсант» и «Ведомости», все с твердым знаком, – я вдруг понял, что эти листки со сводками с биржевых площадок, с рейтингами банков и есть настоящая экономика стран. Теперь по электронной банковской писульке, не имеющей никакой ликвидности, продаются огромные заводы, пароходы и ангары.

Тем приятнее было посидеть потом в кафе и поесть острый борщ. Пусть холодный, зато настоящий, а не виртуальный. Жан прихватил с собой журнальчик с полуобнаженными девушками. А Рауль – «Спорт». Его до сих пор восхищал бербер, приведший французскую сборную к чемпионству.

– Этот парень обращался с мячом как с горбами верблюда. – На секунду Рауль оторвался от чашки кофе и восторженно улыбнулся. Его всегда восхищала техника.

– Да, у него между ног будто не яйца, а два мяча. Мужик! Француз! – согласился Жан.

Устроились клеить обои и стелить линолеум в одну квартиру. Прежде чем клеить новые, приходилось сдирать старые. А под ними газеты. В газетах писали, что причина кризиса – «ипотечные пузыри», «деволперские пирамиды» и падающая производительность. Тряпками разглаживали и давили пузыри клея под обоями – словно гнойники.

«Рабочие места реальной экономике нужны все меньше и меньше. В результате Америка начала создавать “виртуальные” рабочие места не в сфере реального производства, а в сфере финансов. Люди, занятые на этих местах, ничего не производят, они только “крутят” деньги».

Кручу-верчу – обмануть хочу. Где шарик? А шарик зажат между указательным и безымянным пальцами. Пузырик сжался.

«Америка, девяносто процентов трудоспособного населения которой вовлечены в этот процесс, создала и раскрутила гигантскую финансовую пирамиду, сначала в своей стране, а затем и в мировом масштабе. Естественно, эта пирамида рухнула, иначе и быть не могло».

Еще сидя на тюках с газетами, я вдруг почувствовал себя банкиром, сидящим на мешках с деньгами – пустыми неликвидными бумажками. Когда перед глазами одни цифры, а деньги измеряются тоннами, перестаешь за всем этим видеть человека. Кругом виртуальный секс и имитация. Разгружая «КАМАЗ» с газетами, мы тоже выступали своего рода работниками финансового сектора. Его обслугой. Газеты попадут в почтовые ящики офисов. Их проанализируют финансовые менеджеры и начнут скупать или продавать акции. Мы все работники одной сферы.

Пока я за чтением того, что написано на стене, терял свою производительность, Жан решил поступить радикальнее и сдвинул ящики в импровизированный стол. Стол не Артура, но Рауля. Ради обеда зашли в магазин – купить большую кастрюлю для вермишели.

– Надо купить две кастрюли, – предложил я. – Одну – для вермишели, а другую – для кефира.

– Что такое кефир? – спросил Жан.

– Это такой кислый йогурт.

– Давайте лучше купим коньяк.

– Тогда надо будет купить и стаканчики.

– Пить из стаканчиков? Давайте купим маленькие рюмки.

– Глиняные рюмочки!

Так накрылись кастрюли.

Устроились на шабашку. Крыть толем крыши. Жан, весь закопченный, в больших рукавицах, варил на костре гудрон. Мешал плотную жижу доской от забора. С таким изяществом, словно поджаривал шашлык на шампуре. Крутил, чтобы подрумянился со всех сторон. В итоге подрумянились наши спины. Густой черный дым заволакивал сочные зеленые листы, ярко-лазоревое небо. Рауль то и дело подносил ладонь к глазам, словно искал еще одну краску.

– Ты похож на того бербера. Все время ищешь мяч! Мяч-солнце!

– Интересный он человек, – сказал Рауль. – Абстрактную живопись коллекционирует. Детям из бедных кварталов помогает. Не зазнался. А мы?

Разводы гудрона на крыше тоже напоминали абстрактную живопись.

– А еще он молчун. Когда Вьери спросили, с кем он сдружился в «Ювентусе», он так и сказал: с бербером, тот, как и я, больше двух слов за день не говорит.

– Теперь понятно, почему он тебе нравится. Ты тоже не зазнался – больше двух слов за день не говоришь.

– Нет, я его еще раньше приметил, до того, как он больше двух слов не говорил.

– Болтун!

Но Рауль уже не слушал; насвистывая себе под нос джаз, начал раскатывать рулоны ногами. Раскидывать их по углам, словно мячи. Жан принес роллы с ветчиной и еще кое с чем.

– Каким будем закусывать? С фундуком или с арахисом?

– Да ты что – закусывать коньяк шоколадом! Это все равно что жевать гудрон после ключевой воды.