Пленительная страсть - читать онлайн книгу. Автор: Ферн Майклз cтр.№ 113

В течение долгих часов, до самого рассвета, Сирена прошла много миль взад-вперед по полу, покрытому ковром, а в последний час брела уже с великим трудом, тяжело опираясь на руку неутомимой фрау Хольц.

Волосы старой экономки выбились из длинной седой косы, спускавшейся по спине; ее ночная рубашка и капот взмокли от пота, а в расширившихся глазах застыли беспокойство и страх.

Цуна Мууб, сменив постельное белье и подложив под ноги стопки книг, уютно устроилась на кровати фрау Хольц и давала оттуда указания Сирене двигаться во время раз за разом накатывающихся схваток. В периоды между схватками повитуха позволяла роженице присесть на твердый стул с прямой спинкой, чтобы передохнуть и восстановить силы перед очередной болезненной волной. Время от времени старая африканка принималась что-то монотонно напевать, и удовлетворенное, граничащее с самодовольством выражение появлялось на ее толстогубом, с беззубым ртом, лице.

И даже когда Сирена начинала протестовать, ссылаясь на то, что уже нет сил больше двигаться, Цуна Мууб продолжала настаивать на своем и, шустро вскочив на ноги, хватала роженицу тощими, но на удивление сильными руками и ставила ее на ноги.

Один раз Сирена все-таки не послушалась повитуху и в изнеможении опустилась на постель, а сердобольная фрау Хольц, примостившись тут же, сочувственно вытирала ее мокрый лоб. И когда снова начались схватки, то непереносимая, вдвойне мучительная боль сдавила живот. Собрав последние силы, роженица стала подниматься на ноги и, задыхаясь, призналась экономке, что все-таки Цуна Мууб была права: ходьба действительно помогала облегчить боль.

Через полчаса схватки сделались беспрерывными и более болезненными. Повитуха дала знак Сирене, что пришла пора лечь на кровать. Сморщенное обезьянье лицо негритянки склонилось над роженицей, а жилистые черные руки надавили ей на нижнюю часть живота. Издав многозначительный, удовлетворенный смешок, старая африканка начала готовить Сирену к родам.

Фрау Хольц склонилась над молодой женщиной и зашептала ей на ухо, словно опасаясь, что старая ведьма могла ее понять:

— Мефрау, если хотите, я попрошу у сеньора Альвареса немного настойки опия — всего каплю или две — на тот случай, если боль станет совсем непереносимой.

— Нет! — гневно воскликнула Сирена, схватив фрау Хольц за руку. — Лучше я умру, чем попрошу о чем-нибудь этого мерзавца! Ни при каких обстоятельствах не вздумайте обратиться к нему! Пообещайте мне это, фрау Хольц!

— Хорошо, мефрау. Не беспокойтесь. Я обещаю это.

Для старой женщины данное в этот момент обещание было самым нелегким в ее жизни. Каждый приступ роженицы фрау Хольц переживала вместе с нею. С какою радостью фрау Хольц взяла бы все мучения молодой женщины на себя, если бы только это было возможно! С виду суровая, хладнокровная, чопорная немка обладала привязчивым и преданным сердцем; со всей нежностью, на которую только она была способна, старая экономка полюбила свою хозяйку и, казалось, готова была ради нее и в огонь и в воду.

А тем временем Цуна Мууб разрывала на части простыни и скручивала их в тугие и толстые жгуты, которые затем ловко прикрепила к ножкам кровати, связав в один большой узел. Проделав все это, повитуха показала Сирене, как пользоваться этим диковинным приспособлением. Когда начался следующий приступ болезненных схваток, роженица ухватилась за жгут, набрала в легкие побольше воздуха и начала приподнимать себя на постели, а потом выдыхала воздух маленькими порциями.

— Как собака, мефрау, — недоверчиво пробормотала фрау Хольц, — эта ведьма хочет, чтобы вы вели себя как собака!

— Однако у животных нет таких проблем при родах, как у людей. Я попробую следовать ее советам. Ведь в отношении ходьбы во время схваток она оказалась права. Фрау Хольц, дорогая, если вы увидите, что я собираюсь кричать, зажмите мне рот рукой. Пожалуйста! Я не хочу, чтобы Цезарь узнал о происходящем здесь. Обещайте мне как женщина женщине! — она задыхалась от нахлынувшей боли и снова ухватилась за жгут.

Сирена лежала хватая ртом воздух и стараясь послушно следовать указаниям Цуны Мууб. Но беспорядочные мысли клубились в голове молодой женщины. Что будет, если она умрет? Что тогда станет с ребенком? А если ребенок умрет? Как сможет она жить на свете после этого? Что ей тогда останется? Как жить без любви к ребенку Ригана? В чем тогда будет заключаться смысл ее жизни?

Негромкий стон сорвался с губ Сирены, и ее расширившиеся от боли, испуганные глаза отыскали экономку.

— Помните ваше обещание, фрау Хольц. Хотя мне кажется, что худшее время уже позади, — проговорила она, ухватившись обеими руками за жгут и приподнимая свое тело. Зубы ее были сжаты, волосы взмокли и слиплись, и вся она блестела от пота. — Боже, помоги мне! — простонала молодая женщина.

Цуна Мууб взялась за ночную рубашку роженицы, намереваясь обнажить ее живот.

— Не трогай ее своими грязными лапами! — грубо выкрикнула фрау Хольц, оттолкнув негритянку от своей хозяйки.

Не понимая, повитуха вновь потянулась руками к Сирене, и опять немка решительно оттолкнула ее.

Потеряв терпение и испытывая беспокойство и страх за мефрау, экономка властно подтолкнула недоумевающую африканскую старуху к умывальнику, сделав ей знак вымыть руки.

Цуна Мууб неохотно согласилась, сообразив, что иначе не успокоит эту требовательную нервную тетку и не сможет приступить к выполнению своих обязанностей. Экономка вручила негритянке кусок душистого мыла, и той так понравилось это ароматное чудо, что она мыла и мыла, мыла и мыла свои черные и корявые как грабли руки. Казалось, повитуха так увлеклась, что забыла обо всем на свете и явно не собиралась заканчивать эту так понравившуюся ей процедуру, предоставляя ребенку возможность родиться самому. В отчаянии фрау Хольц, вытаращив глаза, наблюдала, как Цуна Мууб мылит тощие черные руки, не переставая при этом поминутно нюхать то кусок душистого мыла, то свои крючковатые пальцы.

Наконец старая негритянка сделала знак фрау Хольц принести из кухни горячей воды. Не без опаски экономка оставила Сирену одну с этой ненормальной, с этой каргой, с этой бестолковой головешкой, тоскливо понимая, что больше сходить за водой некому.

Когда она вернулась в комнату, неся перед собой тяжелый котел с горячей водой, Цуна Мууб важно и торжественно расхаживала из угла в угол, тряся своими дикарскими амулетами и монотонно что-то напевая себе под нос. А бедная роженица тем временем продолжала приподниматься на постели при помощи жгута, закатив от боли глаза.

Внезапно старая негритянка прекратила свои монотонные завывания, бросилась к Сирене, забрала у нее жгут, показывая жестами, что та должна тужиться. Но рожающая женщина не нуждалась ни в чьих подсказках: ее учителем стала сама природа. Низ ее живота пронзила сильная боль, и тело роженицы инстинктивно отвечало на этот призыв природы.

Сирена до боли прикусила свой язык. Боже праведный, когда же все наконец закончится? Сможет ли она когда-нибудь разжать свои руки?! И вдруг она с блаженством ощутила, что боль покинула ее тело. И тут же послышался счастливый смех фрау Хольц, которая подняла вверх крошечное красное тельце ребенка, издающего громкий, торжествующий крик, извещавший всех о появлении на свет нового человека.