Одиннадцатого ноября 1997 года Вероника окончательно решила
свести счеты с жизнью. Она тщательно убрала свою комнату, которую снимала в
женском монастыре, почистила зубы и легла в постель.
Со столика в изголовье она взяла таблетки – четыре
пачки снотворного, – но не стала жевать горстями, запивая водой, а решила
глотать по одной, поскольку велика разница между намерением и действием, а ей
хотелось оставить за собой свободу выбора, если на полпути она вдруг передумает.
Между тем с каждой проглоченной таблеткой Вероника все больше укреплялась в
своем решении, и через пять минут все пачки были пусты.
Не зная, сколько времени потребуется, чтобы потерять,
наконец, сознание, Вероника взялась за журнал – последний номер «Хомме»,
прихваченный из библиотеки, где она работала. Хотя компьютеры нимало не
занимали Веронику, однако, листая журнал, она наткнулась на статью о новой игре
из тех, что продаются на компакт-дисках, созданной Пауло Коэльо. Это был
бразильский писатель – тот самый, с которым она случайно познакомилась на
читательской конференции в кафе при гостинице Гран-Юнион. Они обменялись парой
слов, и, в конце концов, его издатель пригласил ее на ужин. Но народу собралось
много, и познакомиться поближе им не удалось.
Один лишь факт знакомства с писателем, о котором, словно
нарочно, оказалась попавшаяся на глаза статья, навел ее на мысль, что этот
человек каким-то образом является частью ее мира; во всяком случае, чтение
поможет скоротать время. В ожидании смерти Вероника принялась читать об
информатике – предмете, к которому не питала ни малейшего интереса.
Впрочем, так она поступала всю жизнь, по возможности избегая трудностей,
предпочитая брать то, что попадется под руку. Этот журнал, к примеру.
Как ни странно, первая же строка вывела ее из привычного
безучастного равновесия (снотворное еще не успело раствориться в желудке, но
Вероника и так была пассивной по природе) и заставила впервые в жизни
задуматься над истинным смыслом фразы, столь популярной среди ее друзей: «ничто
в этом мире не происходит случайно».
Почему эта строка попалась на глаза именно сейчас, когда
жить осталось несколько минут? Если это не случайное совпадение, то как
понимать посланный ей знак, – если, конечно, предположить, что это скрытое
послание и что не бывает случайных совпадений?
Текст под иллюстрацией к компьютерной игре начинался
вопросом:
«Где находится Словения?»
Боже мой, – подумала она, – никто ничего не знает
о Словении, – даже где она находится.
И, однако, Словения несомненно существовала, она была
снаружи, внутри, она была горами на горизонте, городской площадью в окне.
Словения была родиной Вероники, ее страной.
Вероника отложила журнал: какой смысл возмущаться этим
миром, который знать не знает о самом существовании словенцев; честь и гордость
нации – все это теперь для нее пустые слова. Пришло время гордиться собой,
узнать, на что ты способна, – наконец-то ты проявила мужество, покидая эту
жизнь. Какая радость! К тому же сделала это именно тем способом, о каком всегда
мечтала, – при помощи таблеток, которые не оставят следов.
Эти таблетки Вероника искала почти полгода. В опасении, что
так их и не найдет, она даже начала обдумывать другой способ – вскрыть
себе вены. Не важно, что кровью будет залита вся комната, поднимется переполох,
да и монахини окажутся просто в шоке: самоубийство – твое личное дело, до
других тебе дела нет. Она сделала бы все возможное, чтобы никого не обременять
своей смертью, но если вскрыть вены – единственный выход, то нет выбора:
все равно монахини, вымыв комнату, уничтожив малейшие следы крови, вскоре
забудут об этой истории, если только слух о ней не отпугнет новых постояльцев.
Что ни говори, даже в конце XX века люди все еще верят в привидения.
Конечно, можно было бы, скажем, просто броситься с крыши
одного из немногих высотных зданий Любляны, но какие страдания вызовет такой
поступок у ее родителей! Мало того потрясения, которое они испытают при изве
стии о смерти дочери, – их еще и потащат на опознание ее изуродованного
тела. Нет, такой выход из положения еще хуже, чем истечь кровью: воспоминание,
которое об этом останется в душах тех двоих, которые всю жизнь желали ей только
добра, будет просто невыносимым.
С самой смертью дочери они, в конце концов, смирятся, но
забыть размозженный череп? – Нет, невозможно.
Застрелиться, броситься с крыши, повеситься – против
всего этого протестовала сама ее женская природа. Женщины выбирают более
романтичные способы самоубийства: глотают снотворное пачками или режут себе
вены. Тому имеется великое множество примеров – голливудские актрисы,
состарившиеся топ-модели, покинутые мужьями особы королевских кровей.
Вероника знала, что жизнь – это всегда ожидание того
часа, когда дальнейшее зависит лишь от твоих решительных действий. Так
получилось и на этот раз: два приятеля, тронутые ее жалобами на бессонницу,
раздобыли у музыкантов в местном кабаре по две пачки сильнодействующего
снотворного. Все четыре пачки отлеживались на ночном столике в течение недели,
чтобы Вероника успела полюбить близящуюся смерть – и без всяких
сантиментов проститься с тем, что называется «жизнь».
И вот – она здесь, довольная тем, что пошла до конца,
но и томимая неизвестностью с примесью скуки, не зная, чем заполнить последние
минуты своей жизни.
Она вновь подумала о нелепости только что прочитанного: как
вообще статью о компьютерах можно начинать с такой идиотской фразы – «где
находится Словения?»
Но делать все равно было нечего, и Вероника решила дочитать
статью до конца. Дальше речь шла о том, что упомянутая компьютерная игра была
разработана и производилась в Словении – той самой диковинной стране, о
которой якобы никто ничего не знает, кроме ее жителей.
На самом же деле Словения была источником дешевой рабочей
силы для всей Европы. Пару месяцев назад одно французское предприятие,
запустившее в Словении производство компакт-дисков, устроило шикарную
презентацию в старинном замке в городе Блед.
Вероника что-то слышала об этой презентации, которая для
города стала, разумеется, настоящим событием. Ради воспроизведения
средневековой атмосферы для какой-то сногсшибательной компьютерной игры замок
был специально отреставрирован, а на саму презентацию, вокруг которой в местной
прессе разгорелась жаркая полемика, пригласили немецких, французских,
английских, итальянских, испанских журналистов – и, уж конечно, ни одного
словенца.