Ставка больше, чем жизнь - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Тучков cтр.№ 27

– Как есть Бог или него нет. Так?

– Вот именно. Понимаешь, когда я треплюсь по аське с каким-нибудь австралийцем, то я ни в чем не уверена. Он может оказаться не только девицей, которая сидит в соседнем доме, но и вовсе программой.

– Как?

– Да так! Думаешь, компьютеры могут только деньги считать и голых телок показывать?

– Слушай, ещё один момент. Я подозреваю, что к выбору задания вся эта многотысячная тусовка не имеет никакого отношения. Да и Магистра никакого, наверняка, нет. Все, скорее всего делает этот сраный Администратор. Это можно как-нибудь проверить?

– Ну, Магистр-то, должен быть. В смысле – управляющая программа. А проверить напрямую нельзя. Потому что это же надо отсортировать двести тысяч заявок. Самых разных. Для этого нужен не настольный компьютер, а очень солидная машина, на которую ты никогда не заработаешь. К тому же четверть этих заявок должна быть кривая. Из-за границы, где нет кейбодов с кириллицей. И эти люди лепят русские слова латинскими буквами. Но если мыслить логически, то если бы задания придумывала тусовка, то ты каждую неделю ходил бы в зоопарк и через раз то трахал бы мартышку, то давал минет удавихе.

– Это что же за логика такая?

– Нормальная. На каждом сайте стоит счетчик, который показывает сколько раз на него заходили. Искалки, кроме того, что ищут УРЛы по заданным словам, ещё и расставляют сайты по местам в зависимости от их популярности. Так вот куда люди больше всего ходят? На порно и на анекдоты.

– Да, железно. Но тогда, если Администратор нажимает на мочилово, то это идет поперек настроениям тусовки. И, значит, народ должен постепенно отваливать. К тому же, такие грамотные, как ты, тоже должны просечь это жульничество.

– Ну, я пока схожу пописаю, а ты пока подумай.

Стрелка встала, потянулась, лениво, сладко и сексуально, затоптала окурок и, словно Диана, но не та, не массмедиевская, а прежняя, пошла к чахлым зарослям неизвестного Танцору кустарника. «Опять, блин, аллюзии! – подумал он о себе зло, – не человек, а какая-то собирательная роль! Тут, блин, не сцена! Доигрался». До него наконец-то начало доходить, что надо учиться думать, считать, действовать. Надо обрезать к чертовой матери эти ниточки, за которые его всю жизнь дергали. Раньше драматурги и режиссеры. Потом Гиви. И, наконец, Администратор. Надо самому становиться драматургом. На слишком уж скользкую сцену его занесло.

– Ну, что, дошло? – раздался у него за спиной Стрелкин голос.

– Да, конечно. Администратор…

– Слушай, ты бы маленько подучился юзерской фене. Не Администратор, а Сисадмин, системный администратор, – сказала Стрелка усаживаясь и принимаясь за последнюю бутылку.

– Да, Сисадмин подмял под себя тусовку. Любители анекдотов и сексуально озабоченные, как только поняли, что это не их фишка, сразу же ушли. Остались любители всяческого садизма. Так что сейчас, даже если Сисадмин в заданиях порет отсебятину, то это совпадает с общим настроем.

– Способный чувак. Этак мы с тобой вместе скоро станем чемпионами по борьбе с «Мегаполисом».

– Слушай, Стрелка, – сказал Танцор с какой-то инфантильной интонацией, что, в общем-то, и сам почувствовал, – а нельзя этот сайт на хрен поломать, уничтожить?

– Чудак ты, если не сказать грубее и обиднее. – Стрелка вдруг ласково погладила Танцора щеке. – Дурашка ты моя переросточная. Его можно дня на три вывести из строя. Продолбить защиту и стереть все файлы. Но они, наверняка, где-то дублированы, на несетевой машине. И это дело легко восстановят. Можно перегрузить сервер диким потоком писем или обращений к нему. И тогда сервер, как говорится, надорвется и повиснет. Когда же его снова запустят, то усилят защиту. И второй раз старый номер не пройдет. И так до бесконечности. Если через хрен знает какое время удастся новая атака на сервер, то следующая атака будет ещё трудней. Дыру в компьютерной системе, конечно, можно найти. Вон, один чувак полгода назад захватил управление над британским военным спутником. Но второй раз пролезть через эту дыру уже невозможно. Потому что туда будь здоров какую заплату поставят. Так что хакеры очень полезны, потому что это мы помогаем всем этим козлам строить непрошибаемые системы. Если разобраться, то нам за это дело деньги должны платить.

У Танцора опустела бутылка, Стрелка дала ему отхлебнуть из своей, не преминув спросить: «А ты, дружок, не спидоносный?» «Нет, – тем же тоном ответил Танцор, – я вичевой». А потом вдруг – может быть, осень была такая пронзительная, такая глупо-беззащитно-распустившаяся-распахнувшаяся навстречу завтрашним холодам, может быть, Стрелка, несмотря на свою функциональность, показалась такой же, как это бабье лето, может быть, своя судьба ему представилась такой же, каким этот парк будет через неделю – внезапно:

– Слушай, а как ты потом будешь со мной? Ну, если я убью кого-нибудь.

И снова Стрелка оказалась умней и сильней. Придвинулась, приобняла за плечо и посмотрела в глаза точно и строго:

– Танцор, это война. Настоящая война, без дураков. А на войне убивают всех: и военных, и мирных. Миллионы русских баб провожали мужей на войну. Ты, конечно, мне не муж, но сейчас – муж. Даже если это закончится через неделю. И мужья, которые были летчиками, бомбили города, в которых жили дети, женщины и старики. А потом возвращались домой. И за милую душу трахали своих жен. И женам это дело очень даже нравилось. Если же ты боишься наступить на травинку, на которой сидит маленькая букашечка, то ты в Москве не жилец. Ты слишком затягиваешь со следующей реинкарнацией. И если один – тоже не жилец. В Москве весь дзен летит в жопу. Я иногда захожу на vesti.ru, газета есть такая. Так вот там недавно вывесили опрос среди московских старшеклассников. Пятнадцать процентов хотят быть киллерами.

Выдав это, Стрелка, вдруг начала мерзнуть. По-настоящему, с дрожью, с невыговариванием слов. Прижалась к Танцору и сказала: «Т-т-т-ак и буд-д-дем друг друга греть. П-п-пока сил хватит».

И это было тоже очень сильно и, несмотря на естественность и искренность, очень умно. «Вот вы какие, хакерши, – цельные натуры», – Танцор попытался убрать пафос, но он никуда не делся. Поскольку был вовсе не пафосом, а стоном.

Внезапно и даже как-то резко раздалось покашливание. Как бы деликатное. В двадцати метрах стоял человек с характерным лицом. И как бы извиняющаяся улыбка, которую он вкривь и вкось приклеил к своему лицу, не могла замаскировать эту характерность. Да он особенно и не маскировался. У Танцора и Стрелки внутри все оборвалось. И в сумку уже не успеть, чтобы выдернуть пистолет. И ноги не побегут, не смогут.

– Молодые люди, – ещё более сладенко улыбаясь, начал характерный человек. – Извините меня ради всего святого за назойливость.

Танцор вовсе не был по сравнению с ним молодым человеком. Ему было лет тридцать. Но, может быть, и все пятьдесят. Такие не меняются с двадцати лет до шестидесяти. Выучка.

– Меня тут попросили передать вам письмецо. Сказали, что вы очень его ждете. Может, даже десяточку на пивцо подкинете. Да и пустые бутылочки, не возражаете?