Явление зверя - читать онлайн книгу. Автор: Елена Прокофьева, Татьяна Енина

Я очень редко смотрю телевизор. Только если увижу в программе какую-нибудь классику, хороший старый фильм… А бывает, целыми неделями не включаю. Некогда просто. Уж лучше книжку почитать — куда как благотворнее воздействует. Тем более что сейчас много издается хорошей литературы. То, о чем во времена моей юности мы и мечтать не смели. Ради чего подписывались на «Иностранную литературу» — а вдруг что хорошее издадут? Сейчас мне даже обидно бывает в книжные магазины заходить. Сколько всего! Бери и покупай. А раньше… Одни «обменки» чего стоили! Двойной, тройной обмен надо было совершить, чтобы получить «Сто лет одиночества» Маркеса. Сейчас об этом и не вспоминают, наверное, а для меня это так живо! Впрочем, цены на книги нынче столь высоки, что вожделенный томик Ромена Гари или прозу Цветаевой далеко не каждый ценитель может себе позволить. Но я, к счастью, могу. Я достаточно зарабатываю. Правда, на книжки мало времени остается… И поэтому я редко смотрю телевизор.

Но тем утром я обнаружила, что в коробке для шитья у меня накопилось уже очень много вещей, нуждающихся в штопке. На работу я должна была идти только к трем и вполне могла уделить часок рукоделию. Чтобы не скучать, я включила телевизор. Сначала ухватила хвост какого-то забавного австралийского фильма про жизнь первых поселенцев, а затем начался «Дорожный патруль». Голос за кадром монотонно перечислял несчастья, случившиеся за последние часы в городе Москве: катастрофы, наезды, пожары, убийства… В частности, сообщили о том, что минувшей ночью неизвестный преступник проник в квартиру и «с чудовищной жестокостью вырезал дружную цыганскую семью». Услышав это, я оторвала взгляд от шитья.

В последнее время я столько нового и интересного услышала о московских цыганах, что захотелось посмотреть — как же они живут. Конечно, не факт, что все цыгане задействованы в криминале, кроме того, меня растили в духе интернационализма, и потому любые проявления расизма всегда были мне отвратительны… В далеком детстве, отдыхая как-то раз на Кавказе, у самого синего в мире Черного моря, я подружилась с цыганенком. Он был очень приятный мальчик. Жалел, что его в школу не пускают. И катал меня на лошади. Да и вообще: в русской культуре вольнолюбивые цыгане всегда были окутаны неким романтическим ореолом… Но совсем недавно Лешка Рославлев мне объяснил, что Москву, как и другие крупные города, настоящие цыгане вообще-то не жалуют, а селятся здесь только те, кто «держит бизнес». Преимущественно криминальный.

Камера репортера скользнула в глубь роскошно обставленной квартиры. Европейский ремонт и дорогущая итальянская мебель невольно наводили на мысль: зачем же, имея такие деньги, селиться ввосьмером в пределах относительно небольшого трехкомнатного пространства? И как можно среди такого великолепия разводить такую грязищу?!

Железную дверь с хитроумными замками преступники вскрыли очень аккуратно. Первый труп — юноша в трусах и футболке — лежал поперек коридора. У юноши было располосовано горло, а глаза буквально вылезли из орбит. Словно он очень удивился перед смертью.

В проходной комнате было три трупа. Все — молодые мужчины. Двое — совершенно голые, один — в пижамных брюках. Застрелены. Причем очень профессионально. Лишних пуль убийца не тратил.

В спальне на кровати лежал труп пожилого мужчины в пижамной куртке, но без брюк. Тоже застрелен. Возле кровати — труп обнаженной женщины лет тридцати пяти. У нее была практически отрезана голова. То есть горло перерезали до самого позвоночника.

В соседней комнате — еще одна пара, лет сорока. Она — застрелена, он убит ударом колюще-режущего орудия в сердце.

Соседи слышали шум ночью в квартире, но — в этой квартире часто шумели. Выстрелов не слышал никто. И на помощь не звали! По крайней мере, по-русски.

Ну, с выстрелами — ясно. Пистолет был с глушителем. Но чтобы так вот легко управиться с таким количеством народа… Да, действительно, надо быть высоким профессионалом! В голосе милиционера, отвечавшего на вопросы журналиста, звучало почти что уважение к неведомому преступнику. А заодно — привычная безнадежность: чувствовалось, что красномордый капитан не рассчитывает на успех расследования.

Еще один момент искренне удивил и милиционеров, и журналистов. В квартире убитых было очень много золота. Общим весом — один килограмм восемьсот граммов. Лешка рассказывал: это традиция у цыган — иметь в семье много золота… Про традицию по телевизору ничего не сказали, но выразили удивление, что преступник не взял драгоценные украшения. А также деньги в рублях и валюте. А также наркотики: на столе в кухне героин фасовали по пакетам — несколько килограммов героина изъяли милиционеры! А еще в квартире было много оружия. Как говорится, по стволу на брата. И на сестру… И никто не успел его применить! Никто!

Милицейский капитан предположил, что убийц могло быть несколько. Но в голосе его было столько сомнения… Явно, что-то в уликах, найденных на месте преступления, подсказывало ему, что убийца был один! И капитан был удивлен. Бесконечно удивлен.

Весь сюжет занял от силы полторы минуты. За ним — описание трупа тринадцатилетней девочки, которую нашли задушенной в одном из подвалов.

Штопка закончилась, и я выключила телевизор.

Тогда я еще не знала, что этот кровавый сюжет об убитых в собственной квартире московских цыганах имеет самое непосредственное отношение ко мне лично и к тому необычному, что происходило в моей жизни в последнее время… К тому страшному, что произойдет со мной совсем скоро!

Я не знала. И даже не догадывалась. Но почему-то переживала увиденное так сильно, что, нарезая овощи для салата, не смогла сдержать дрожь в руках — и порезалась. И хотя я выбрала и выкинула все забрызганные кровью кусочки листьев, все равно потом мне чудился привкус крови в салате. А также в супе и в жареной картошке. Очень неприятный привкус.

Софья

Моя подруга Анюта Рославлева — особа в высшей степени благоразумная. Я бы сказала, даже скучноватая… То есть я бы сказала так, не будь она моей подругой! Но мы дружим с подросткового возраста, и я очень люблю ее. К тому же понимаю: на ее долю выпало столько испытаний, сколько не выпадало, наверное, больше ни одному из тех людей, с кем я когда-либо была знакома! Сначала у Анюты погибли родители, потом — младший брат вернулся из Чечни в цинковом гробу; в итоге из близких людей у нее остались только дедушка и бабушка: двое стариков, надломленных бесконечными утратами. Неудивительно, что Анюта сделалась такой серенькой мышкой. Это — защитная реакция. Наверное, подсознательно она надеется, что, если она будет такой вот незаметной, — злая судьба позабудет о ней и не станет наносить новых ударов.

Анюта — в высшей степени благоразумна и, кажется, напрочь лишена не только обычной женской мнительности, но и фантазии вообще. К тому же она всегда спокойна. Как я полагала, ничто уже не могло по-настоящему взволновать или испугать ее… Поэтому я была потрясена, когда прекрасным майским вечером, вернувшись с работы, сняла трубку звонящего телефона и услышала срывающийся в истерику, почти неузнаваемый голос Анюты: