Амулет Паскаля - читать онлайн книгу. Автор: Ирэн Роздобудько cтр.№ 18

Но, думаю, они все-таки приходили во сне. Родители мучились вместе со мной и ничем не могли помочь или хотя бы объяснить мои странности. Например, припоминаю, как, увидев на шее у матери жемчуг, я оцепенел так, что меня положили в ванну с горячей водой. А когда папа принес с базара персики, меня начало лихорадить. Несколько дней я пролежал с температурой, пока корзину с фруктами не вынесли из детской… И все прошло.

Но больше всего меня поражали блестящие кристаллы и предметы правильной геометрической формы. Я ходил в кладовую и часами смотрел на куски сахара и соли. Меня искали, звали, но я стоял как вкопанный. Конечно же, много читал. Наверное, лет с шести. Сначала меня привлекала четырехугольная форма книг и буквы, вытесненные золотом на переплете. А потом меня поглотили сами тексты. Отец переживал, что чтением я могу испортить себе глаза, и потому постоянно отнимал у меня книгу. Тогда я приспособился читать ночью: делал из сала свечу, зажигал ее под одеялом, а щели в двери и замочную скважину тщательно затыкал тряпьем. Созерцание кристаллов и чтение совершили со мной странную вещь! Впоследствии я стал наблюдать удивительные видения: передо мной являлись какие-либо предметы быта во вспышках яркого света. Я даже играл с этим: четко представлял картину, висевшую у нас на стене в столовой, и сразу же в той вспышке, которая шла изнутри, — видел, что она становится подвижной, живой. Таким образом, я перебрал все предметы, находившиеся дома или лежавшие на нашем дворе. И все они приобретали для меня иное содержание. Обыкновенный топор, скажем, превращался в моем воображении в многофазовый мотор. Конечно же, я не мог назвать его так, как говорю сейчас. Для этого я был слишком мал и не мог знать этих определений. Но второе было для меня большей реальностью, чем первое.

Я был похож на человека, который употребляет сильный наркотик: мне нужно было все время увеличивать дозу своих впечатлений и видений, постоянно расширять круг своего ненасытного зрения. Но я уже все пересмотрел и ничего нового ни дома, ни во дворе не находил.

Тогда я начал фантазировать и направлять воображение вспять: сначала вызвал в мозгу ту вспышку, а уже потом — в ней — возникали видения. Сначала они были нечеткие, туманные и сразу исчезали, когда я пытался усилием воли задержать их. Но со временем они приобретали силу и ясность, а позже стали вполне конкретными…

В определенные моменты я замечал, что воздух вокруг меня наполнен длинными языками пламени. Однажды почувствовал, что это пламя — в моей голове. И оно бьется там, словно маленькое сердце…

Мое воображение становилась все более увлекающим и безграничным. Каждую ночь или даже днем, когда я оставался в одиночестве, — отправлялся в удивительные путешествия, стоило только закрыть глаза и вызвать в голове эту вспышку. Видел незнакомые местности, страны и города, жил в них, встречал там людей, заводил знакомства. Вместе с ними переживал много приключений.

Вам, возможно, покажется это неестественным, но эти люди были мне так же дороги, как и моя семья. А все эти миры затмевали мою реальную жизнь.

Как сказал мсье Паскаль, это была «материализация творческих концепций».

— Что это значит? — спросила Галина. Она смотрела на рассказчика с нескрываемым любопытством.

Я ж говорю — хищница! Еще пару недель назад она лишь выпускала в этого чудака дым из своих ярко-пурпурных губ. А теперь сидела в позе «секси»: ножка на ножку поглаживая запястье одной руки длинными пальцами другой. Но он не обращал на нее должного внимания. Произнес уверенно:

— Это для вас будет скучным…

— Ну хоть в общих чертах! — надула губки Галина.

— Например… Благодаря этим детским экспериментам я могу сконструировать любую идею в своем воображении, не прикасаясь ни к чему руками. И довести ее до совершенства. Так это можно объяснить… А у меня масса идей, которые придут на помощь человечеству и прогрессу.

— Что же вы здесь время теряете? — спросил Фед. — «Масса идей» требует выхода!

Никола нахмурился и ответил вопросом на вопрос:

— А вы?..

Фед, как мне показалось, смутился.

— Я? — Он обвел глазами общество, словно ища у нас поддержки или подсказки. — Я пока отдыхаю, набираюсь новых впечатлений… Этот город мне порекомендовал мой товарищ. Нет ничего лучше свежего воздуха, великолепного вида и… и приятного общения.

Это прозвучало, как заученный по бумажке тост, и мы взялись за бокалы.

Чокнувшись со всеми, Фед поднял бокал еще раз, красноречиво поглядывая на роскошную белокурую барменшу. Я подумала, что именно это, пожалуй, и есть его «самое большое впечатление и лучший отдых».

Кто-то ждет его в другом городе, думала я, пишет ему письма, утыкается лицом в рубашки, развешанные в шкафу. Кто-то так же мысленно заботится и об Иване-Джоне, и о Николе, и о чудаковатом переводчике в рваных кроссовках. А уж по Галине, вероятно, убивается половина какого-то неизвестного мне города — скажем, Парижа или Мадрида. Ведь ясно, что они все здесь ненадолго — так, воздухом подышать. Они — не я!

Кто убивается по мне? Там, на другом конце земного шара, в городе холодов с красной пылью и удушающим тополиным пухом?.. С кирпичом, лежащим на краю моей крыши?!! Правильно назвал меня хозяин — я иголка…

— Эй, ты где? — коснулся моей руки Иван-Джон. Под столом его нога и бедро были тесно прижаты к моим именно этим частям тела. Было заметно, что он уже хотел слинять отсюда. Я очнулась.

— …Хозяин может не замечать тебя довольно долго… — продолжал Никола (я, наверное, что-то пропустила из его предыдущей реплики), — пять, десять, даже двадцать лет… Но всегда следует знать, а лучше — быть уверенным, — что он обязательно хоть раз бросит взгляд в ту сторону, где горит твоя «лампочка», и остановит на ней свой взволнованный взгляд. И ты почувствуешь облегчение. И дальше все в твоей жизни наладится…

— Вы, оказывается, поэт и мистификатор, — улыбнулась Галина. Она просто горела желанием взять его под свое крыло.

— Нет. Я занимаюсь физикой эфира. — Он не обращал на ее заигрывание никакого внимания. — Это потаенная наука. Она не имеет никакого отношения к официальной. Поэтому и говорю, что тружусь на будущее…

— И вас больше ничего-ничего не интересует? — продолжала доставать его наша хищница. — Например, любовь…

— М-м-м… У меня была одна любовная история. Но она не совсем обычная, — пробормотал Никола.

— Ну, если уж этот вечер — ваш, то поведайте нам обо всем! — заметил Иван-Джон.

— С детства я любил кормить голубей, — начал Никола. — Я кормил тысячи этих птиц! Это продолжалось годами. Представьте себе: кто может запомнить всех голубей, которые теснятся у ног! Но была одна голубка — белая со светло-серыми пятнышками на крыльях. Она очень выделялась среди остальных. Я мог узнать ее где бы она ни была, и она находила меня — где бы ни был я. Повсюду. Стоило лишь вспомнить о ней, как она прилетала. Я… Я полюбил эту птицу так, как мужчина любит женщину…