Предатель рядом - читать онлайн книгу. Автор: Кирилл Казанцев cтр.№ 19

Но сегодня — о счастье! Приехал из командировки начальник. Он мужик классный, и с ним можно решить любые вопросы, особенно по оперативной линии. Валентин Матвеевич сам бывший опер, поэтому питает слабость к проблемам оперов.

Пробившись к нему сквозь строй руководителей отделов и других, у кого за сутки накопились неразрешимые без визы начальника проблемы, я оказался у двери. Не знаю, что это было за чувство, но, взявшись за ручку, я остановился. Невидимая глазу стена не пускала меня вперед.

— Ты идешь или как? — смеясь, спросил меня Бабинов.

— Нет, не думаю. — Я отстранился от двери и отошел в сторону.

А зачем мне нужно идти на прием к начальнику? Чтобы он сказал мне — давай, Эберс, выполняй свои служебные обязанности? Я это и без него знаю. В случае необходимости спецов из СОБРа я могу взять сам. Спланировать операцию, организовать наблюдение и задержание я могу силами своего отдела, не «сливая» информацию Бабинову и его «наркоманам». Даже собаку из питомника УВД я могу взять без запроса Валентина Матвеевича. Эта проблема давно уже решается посредством аренды пары собачьих ушей за пару бутылок водки. Зачем мне нужен начальник таможни? Поставить его в известность, чтобы в случае моего провала у него была в руках тема для моего же разноса?

Глупо, правда, Эберс? Не пора ли в отпуск, пока что-нибудь более маразматическое в голову не пришло? Хорошо еще, что здесь нет Антона Копаева. Определение «дебил», брошенное в мой адрес, было бы самым сдержанным.

Я спустился к себе в кабинет и сел за стол. Теперь у меня, напротив, очень много времени. Если верить письменам Чибиса — целых три дня. Это хорошо, потому что за это время можно слепить не только план операции. Основу любой комбинации составляют мелочи. А вот их-то у меня нет. Чибис молодец. Не любит парень мелко плавать и работает практически без проколов. Просто удивительно, как при его наркотической зависимости ему доверяют информацию подобного масштаба? Такие люди — находка, которую легко потерять.

Если ему предложено охранять процесс передачи товара, то, дав на него согласие, он становится частью игры, винтиком механизма. Понятно, что он будет знать только то, что ему положено знать по статусу. Но одно то, что к моменту задержания порошка я буду знать имена всех участников сделки — имеется в виду, конечно, процесс приема-передачи, — это уже семьдесят процентов успеха в поисках таджикского источника.

И, как говорит Копаев, «это невозможно, но я ставлю три к одному» — представляется наконец возможность «слотошить» покупателя здесь. «Сломать» контрабанду по большому счету нетрудно. Достаточно не сидеть в кабинете, ковыряясь обоими указательными пальцами в носу. Немного движения, слегка подогреть мозги, не доводя их до кипения, сократить время сна с восьми часов в сутки до шести — и пойман очередной подлец, пытавшийся вывезти из страны несколько икон православного монастыря работы семнадцатого века. Это просто замечательно! Но, если ты не доведешь свои мозги до кипения и не перестанешь спокойно спать до тех пор, пока не установишь фамилию покупателя в Германии и имя продавца здесь, грош тебе цена. Сейчас мне нужны детали. Их должен знать Чибис. Частые встречи с ним нужно исключить, но необходимость встретиться непосредственно перед 15-м числом не просто обоснованна. Она однозначно продиктована событиями.

Я вытянул из канцелярского набора карандаш и пометил время в ежедневнике. Скорее автоматически, по привычке, чем по необходимости, черкнул то же на листке календаря. Остается вечером, когда Чибис осядет дома после очередной встречи с братками, позвонить ему и проставить аналогичное время в его поплывшей от кокаина голове.

Посоветоваться с Копаевым? Он на этих делах собаку съел. Антон уже бы знал, что делать.

Нет, не стану. Это мое дело. Только мое. И потом, Антон уже давно не опер. Работает в какой-то чертовой строительной компании, а по сути — мастер сыска… Черт.

Всю свою жизнь он ставил на кон вторым. Выжидал, когда, делая первый ход, его лучший друг летел в тартарары, — и занимал свободную нишу. Свое обучение правилам игры в жизнь он строил исключительно на выводах о прошлых ошибках. Речь, естественно, шла об ошибках других. Его жизнь в должности инженера НИИ была скучна и предсказуема. Соображал он хорошо, но что толку от планов, если они неосуществимы по простой причине — что разрешено голове, не разрешено рукам. Время все поставило на свои места. Нужен был толчок, отправная точка, эмоциональный и социально-политический стартовый капитал. Спасти Николая Владиславовича и его далеко идущие планы по повышению уровня материальных благ отдельного члена общества могли только реформы. Рим спасли гуси, а Николая Владиславовича спасло триединое: «перестройка», «демократия», «гласность». Последнее ему было ни к чему, а вот первыми двумя постулатами он не преминул воспользоваться.

Первым его детищем стала платная автостоянка и пивная точка. Через месяц появились еще два пивных бара от «Лукин и К». Этим все началось и этим же закончилось. Все три питейных заведения были безжалостно сожжены варварами из бригады молодого, перспективного боксера Арцеулова. Он был играющим тренером — боксировал на чемпионатах Европы и пестовал подрастающее поколение безмозглых юнцов, открыто называвших себя «рэкетирами».

К оставшемуся без пива Николаю Владиславовичу, известному ныне в криминальных кругах как Ник, Арцеулов приехал со свежим берлинским «бланшем» под глазом и сказал:

— Ты эттто, наууучннн… это, ну, научный сотрудник, возв-вращайся в-в институт. Баб-бки будешь им-меть и в-в-вс… это, ну, путем, это, все буд-дет.

Шокированный таким предложением, Ник струхнул, и его приняли обратно в НИИ на вышестоящую должность. Когда Николай Владиславович понял, что ничего особенного ему делать не придется, кроме периодических краж документов различных синхрофазотронов и результатов лабораторных исследований с радием и ураном с последующей передачей их людям Арцеулова, он струхнул и выразил тому сомнение в своей дееспособности. А уже через час после телефонного разговора он с расквашенным носом сидел на табурете в своей кухне и соглашался со всеми предложениями призера европейских чемпионатов.

Арцеулов был прав насчет того, что «б-бабки пос-сы… это, ну, посыпятся, как с-с неба». Они действительно посыпались, но не с неба, а из кармана Арцеулова. Причем в конвертируемой валюте. Когда же «гласность», в том виде, в котором ее носили на транспарантах, стали слегка придушивать, «перестройка» перестроилась и снова развалилась, а в НИИ наступила демократия и безработица, всемогущий Арцеулов, уже президент Ассоциации профессионального бокса в городе, предложил Нику внезапно опустевшее место директора завода буровой техники. С прежним беда какая-то произошла. Сейчас уже немногие в городе помнят, что его «нечаянно» застрелили, всадив три пули в голову.

Николай Владиславович в буровой технике понимал столько же, сколько Никита Хрущев понимал в импрессионизме, но «пидарасами» инженеров-буровиков не называл. Он вообще молчал и сидел в кабинете как манекен. Потом все понял. Мощности завода использовались городскими «романтиками ножа и топора» под склады экспроприированного у «буржуев» имущества — текстиля, запчастей, импортной одежды. Гаражи — под место разбора угнанных и незаконно вывезенных из-за рубежа автомобилей. Криминальное Эльдорадо расширялось, цвело «зеленью» и грозило сроком. Чувствуя, что скоро всему этому придет конец, Николай Владиславович начал свою игру. Первым этапом ответвления от арцеуловского братства стало знакомство с Марком Михайловичем. На свою беду, Арцеулов познакомил Ника с этим воротилой и хранителем самого священного — вкладов организации на непредвиденные нужды. В словарях Даля и Ожегова нет определения понятию «общак», но Ник, имеющий два высших образования и степень кандидата технических наук, дал ему свое определение. Общак — это не что иное, как МВФ. «Междугородний (не путать с «Международным») валютный фонд», которым организация распоряжается по своему усмотрению. У каждого криминального сообщества существуют подобные фонды. Роль Камдесю в городе, где тогда еще трудился опер Антон Копаев, играл Марк Михайлович. На процесс привыкания друг к другу и выявление сильных и слабых сторон Марку Михайловичу и Николаю Владиславовичу потребовалось полгода. Первая сделка принесла каждому по тридцать тысяч долларов. Ничего особенного. Марк Михайлович «взял взаймы», а проще — «скрысил» из общака сто тысяч долларов, а Николай Владиславович сумму провернул в банке через счета завода. Взятая сумма вернулась в МВФ, а маржу М.М. и Н.В. «покололи» 50х50. Причем каждый был уверен в том, что «вставил» ближнему. М.М. сказал Н.В., что нужно заплатить десять процентов за молчание «положенцу» (которого расстреляли при «разборке» за два дня до этого), а Н.В. сказал М.М., что придется «слить» десять тонн «зеленых» директору банка. И при честном дележе, и при обмане друг друга они бы поимели ровно столько, сколько поимели, но так они спали спокойнее, и вода казалась слаще. Вот так они и «работали». Если бы Арцеулов или кто-нибудь из братвы узнал о том, как временами используется воровской НЗ, то стоять бы М.М. и Н.В. на дне реки ногами в тазике, залитом бетоном. Но до сих пор тайное оставалось тайным.