Победитель остается один - читать онлайн книгу. Автор: Пауло Коэльо cтр.№ 56

Но не может же она заняться йогой перед женщиной в строгом английском костюме и тремя коллегами. Надо отогнать этот негатив, но сначала понять — откуда он? В ту пору, когда ей казалось, что ничего не получается из-за чьей-то зависти, она много читала об этом и убедилась непреложно: какая-то актриса, которую некоторое время назад пробовали и отвергли, в этот момент концентрирует всю свою энергию, чтобы все-таки получить роль. Да, Габриэла чувствует ее враждебное поле, и значит, это правда! Единственный выход — оставить разум в этом коридоре и броситься на поиски своего Высшего Я, нерасторжимо связанного со всеми силами Вселенной.

Габриэла глубоко вздыхает, улыбается и говорит себе: «Сейчас я распространяю вокруг себя энергию любви, она — мощнее сил тьмы, и Бог, обитающий во мне, приветствует Бога, обитающего во всех жителях планеты, даже тех, кто…»

Громкий смех прерывает ее мысли. Из распахнувшейся двери номера вываливаются гурьбой несколько юношей и девушек, а с ними — две знаменитости, и весело направляются прямо к лифту.

— Ваша очередь, — обращается к Габриэле девушка-администратор.

«Медитация напрасной не бывает».

Она улыбается, но, переступив порог, замирает: апартаменты кажутся сокровищницей — очки разных фасонов и моделей, вешалки с платьями и костюмами, сумки всех видов и размеров, обувь, чулки, часы, ювелирные изделия, косметика и электроника. Навстречу ей идет белокурая дама с висящим на шее телефоном и списком в руке. Сверившись с ним, она просит Габриэлу следовать за ней.

— Времени у нас немного. Давайте прямо к делу. Они движутся по одной из комнат, и Габриэла видит новые сокровища: высшее проявление роскоши и гламура, которыми она прежде только любовалась в витринах, зная, что если они ей и достанутся когда-нибудь, то лишь из «вторых рук».

Теперь все это ждет ее. И надо поскорее сообразить, что же надеть.

— Можно, я начну с украшений?

— Вам ничего не надо выбирать. Мы знаем, что желает XX. А платье придется вернуть завтра утром.

XX. Хамид Хусейн. Они уже знают, что он желает для нее!

Они продолжают ходить по обширному номеру: на кровати, на столе и на креслах грудой навалены другие товары — майки, наборы специй и приправ, рекламный плакат знаменитой фирмы, изготовляющей кофеварки, и рядом — образцы ее продукции в подарочной упаковке. По коридору попадают в просторную гостиную. Габриэла даже не представляла себе раньше, что в отелях бывают такие огромные апартаменты.

Элегантная белая коробка с логотипом знаменитого модного дома водружена на исполинскую двуспальную кровать. Их молча ожидает некто — не поймешь, мужчина это или женщина: длинные, обесцвеченные волосы, выщипанные брови, перстни на пальцах, цепочки, идущие от пояса в карманы туго обтягивающих брюк.

— Раздевайся.

Габриэла стягивает джинсы и блузку, одновременно пытаясь все же определить пол другого существа, которое Достает из огромного стенного шкафа красное платье.

— Лифчик — тоже. Он будет заметен под платьем. Стоящее в номере большое зеркало повернуто под таким углом, что она не видит, как сидит на ней платье.

— Нам надо поторапливаться. Хамид сказал, что помимо праздника, она должна будет еще подняться по ступенькам.

Подняться по ступенькам/ Волшебные слова.

Платье «не сидит». Женщина и загадочный андрогин нервничают. Женщина требует принести еще два-три на выбор, потому что модель пройдет по лестнице со Звездой, который сейчас уже готов.

Габриэле кажется, что все это во сне. По лестнице со Звездой?!

Наконец останавливаются на длинном и очень узком золотистом платье с декольте до самой талии. Золотая цепь на уровне груди не позволяет вырезу показать больше, чем может выдержать человеческое воображение.

Женщина нервничает все заметнее. Андрогин уходит и тут же возвращается в сопровождении портнихи, которая быстро подшивает подол. Если бы Габриэла была в состоянии в такую минуту что-нибудь сказать, она попросила бы этого не делать, потому что пришивать прямо на человеке — плохая примета: это значит, что и судьба его будет прервана и зашита…

Появляется третье существо с сумкой невообразимых размеров и, пройдя в угол гигантской комнаты, начинает выгружать ее. Обнаруживается нечто вроде портативной гримерной, где есть даже зеркало с укрепленными на раме сильными лампами. Андрогин, на манер кающейся Магдалины преклонив перед Габриэлой колени, примеряет ей одну пару туфель за другой.

Золушка! Золушка, которая уже совсем скоро встретит своего принца и поднимется по лестнице рука об руку с ним!

— Вот эти, — говорит женщина.

Андрогин начинает укладывать остальные туфли в коробки.

— Снимай платье. Мы подошьем что надо, пока тебя будут причесывать и гримировать.

Ну слава богу, судьба ее вновь открывается…

Габриэлу в одних трусиках ведут в туалетную комнату. Там уже установлен переносной набор для мытья и сушки волос. Бритоголовый мужчина приказывает сесть, откинуть голову назад, в металлическую емкость. Он орудует ручным душем и, подобно всем остальным, заметно волнуется. То и дело сердито сетует, что слишком шумно, что он требовал себе нормальных условий для работы, но никто его слушать не желает, что слишком мало времени, чтобы сделать как надо, что вечно все у них наспех и впопыхах.

— Никто не понимает, какая огромная ответственность лежит на моих плечах.

Ответа от Габриэлы он не ждет, а разговаривает сам с собой:

— Вот когда пойдешь по ступенькам, думаешь, что люди увидят? Тебя? Нет! Мою работу. Мой макияж. Мою прическу. Ты — всего лишь холст, на котором я рисую и пишу. Ты — камень, из которого я высекаю скульптуру. Что скажут люди, если вдруг что-то не получится? Я ведь могу потерять работу…

Габриэле обидно слышать это, но она понимает: придется привыкать. Таков мир гламура и блеска. Потом, когда она будет что-то собой представлять, сможет работать только с воспитанными и учтивыми людьми. А пока придется обратиться к добродетели терпения.

Меж тем в руках у парикмахера, подобно отрывающемуся от взлетной полосы самолету, ревет фен.

Парикмахер, высушив ей волосы, велит поживее переместиться в передвижной косметический кабинет. Там настроение его внезапно и разительно меняется: он замолкает, созерцая ее в зеркале, и словно бы пребывает в иной реальности. Расхаживает вокруг нее кругами: фен и щетка в его руках кажутся резцом и молотком Микеланджело, ваяющего своего Давида. Габриэла же сидит, вперив взгляд в одну точку, и вспоминает строки одного португальского поэта: