Психоаналитик. Шкатулка Пандоры - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Шляхов cтр.№ 22

Анна открыла глаза, но смотрела не на Михаила, а в потолок.

— Перестать было бы хорошо, — согласился Михаил, потому что ни один вопрос пациента не должен оставаться без ответа. — Мы будем над этим работать. Скажите, Анна, а каким вы представляли своего отца?

— Красивым, — сразу же ответила Анна. — Высоким, подтянутым, сильным, но не брутальным амбалом, а интеллигентным, с умными глазами. Таким примерно, как Индиана Джонс, профессор и герой. И еще у него была борода, совсем такая, как у вас. Вы вообще очень похожи на моего отца… на мое представление об отце. Когда я увидела вашу фотографию на сайте, меня как током ударило, так я к вам прониклась…

Позитивный перенос. В начале работы пациент идеализирует психоаналитика. Несложно найти сходство между людьми при условии схожего отношения к ним. А уж спроецировать вымышленный образ на реальное лицо проще простого. Но Михаил не стал говорить о переносе, ибо это было неуместно. Пациентка пошла на контакт, и этот контакт нужно было укреплять всеми способами. От того, насколько качественные «мосты» будут наведены вначале, зависит конечный результат.

— Спасибо, Анна, — поблагодарил Михаил, думая о том, что он тоже проникся, и не самым достойным образом.

Анна покосилась на Михаила, едва заметно улыбнулась, а затем закрыла глаза и продолжила рассказывать.

— С тех пор я ушла в себя, дома ни с кем не общалась, начала сторониться подруг и вообще старалась избегать общения… причиной было случившееся, оно засело во мне какой-то липкой гадостью, от которой невозможно было отмыться. Мне казалось, что все непременно узнают об этом, что я как-то выдам себя, поэтому единственный вариант сохранить тайну — это ни с кем не общаться… Ну а дом для меня просто перестал существовать. Если раньше это был мой дом, то после того он стал просто местом, где я спала, ела и где хранились мои вещи. Недостаток общения я компенсировала фантазиями — мечтала, придумала, якобы все, что со мной происходит на самом деле, — это якобы сон, а вот то, что я воображаю, — это и есть реальная жизнь. Стала хуже учиться, это само собой… А ужаснее всего было жить с Ним в одной квартире, как будто ничего не случилось. Он больше не приставал ко мне, мы вообще не разговаривали, но смотрел на меня так, как будто насиловал взглядом… Я бы, наверное, сошла с ума, если бы не научилась уходить в себя совсем, напрочь отключаясь от действительности… И это чувство вины… Не потому, что мать меня упрекала, а потому, что в какой-то мере я и была главной причиной моих страданий. Растерялась в решительный момент, не дала должного отпора, можно было хотя бы бутылкой Его по башке стукнуть, на столе много бутылок стояло — и пустые, и полные, выбирай что хочешь. Когда он бросил меня на стол, бутылки попадали и покатились. Вот за эту нерешительность я начала себя презирать. И в то же время — жалеть, меня больше некому было жалеть…

— Анна, я правильно понимаю, что ваш уход в себя ни в коей мере не означает, что вы смирились с произошедшим?

— Нет, конечно, с этим нельзя смириться. Знаете, Михаил, вам хочется рассказывать правду, и я ее расскажу…

«Вам хочется рассказывать правду»? Михаила удивила и насторожила эта фраза. Сколько уже было сказано об откровенности и доверии… Не плакат же в кабинете вешать, в конце концов! Что-то вроде: «Нам поможет только правда».

— Я хотела его отравить, я попыталась отравить его через два месяца после того дня… Я не просто хотела, я сделала это, только плохо все рассчитала. Прочла незадолго до того «Леди Макбет Мценского уезда» и решила отомстить. Он очень любил рассольник с почками, а ни я, ни мама почки терпеть не могли, с нас хватало того, как они пахли. Но для любимого мужа мама старалась — вымачивала почки в уксусной воде и готовила рассольник. Так что вопросов, куда сыпать яд, у меня не было — в кастрюлю с рассольником. Я вообразила, как Он, чавкая (он не умел есть тихо), жрет рассольник, а потом хватается за живот и с воплями катается по полу. Катается, катается, а потом затихает, только лежит, скрючившись, и постанывает. И тут я подхожу к нему, заглядываю в его свинячьи глаза и говорю что-нибудь такое… значимое и зловещее, чтобы он понял, кто и за что подсыпал ему яд… Отрепетировала эту сцену несколько раз в уме, а потом сделала все наяву. Украла в школе у завхоза пакетик крысиного яда, завхоз Мария Осиповна никогда свою каморку не запирала и никогда в ней не сидела, носилась где-то, заходи и спокойно бери, что тебе надо… Однажды она там с физруком уединилась и по привычке не заперлась. Скандал был громкий, физрук экстренно уволился, а завхоз осталась. Нет, не Мария Осиповна, а Мария Остаповна… Остап — редкое имя, у моей парикмахерши Ирки сына зовут Остапом, а дочь Даной, Данаей. Ирка — волшебница, из трех волосков может прическу сделать…

«Все-таки не доверяет, — с сожалением констатировал Михаил. — Подошла вплотную и резко свернула в сторону — завхоза вспомнила, парикмахершу. Вот, оказывается, почему она интересовалась моими действиями в случае, когда пациент признается в совершении преступления. Что-то она излишне мнительна — сама же сказала, что попытка не удалась, потому что она плохо все рассчитала. Или одной попыткой дело не кончилось? Но вроде же сказала „гнить он начал еще при жизни“, намек на онкологическое заболевание. Или это был какой-то яд? А от какого яда можно гнить заживо?»

С парикмахера Анна перешла на домработницу Марьяну, акушера-гинеколога из Молдавии, предпочитающую швабру кюретке, [10] потом вспомнила, как ездила с покойным мужем в Венецию (при мысли о городе, изрытом каналами, Михаила передернуло — уж куда-куда, а в Венецию его никогда не тянуло).

— Мы остановились в дорогой до неприличия гостинице, номер был крошечным, но зато с ажурным балконом, выходящим на канал. Из канала дико воняло, странно, что мы не чувствовали никакого запаха, пока гуляли, а стоило только подняться, так сразу в нос ударило. Пришлось любоваться видом через закрытые окна, нам еще повезло, что в отеле были кондиционеры. В некоторых отелях их нет, считается, что кондиционеры якобы разрушают старинную атмосферу, но это же враки. Унитаз почему-то не разрушает атмосферу, а кондиционер разрушает… Вы еще не устали меня слушать?

— Не устал, но на сегодня, я думаю, достаточно, — дипломатично ответил Михаил.

— И что вы мне скажете? — Анна села и начала деловито обуваться.

— Пока — ничего. Еще несколько сеансов говорить будете только вы, я разве что вопрос уточняющий задам, не более того.

Обувшись, Анна на несколько секунд замерла на кушетке, словно прислушиваясь к чему-то в себе или думая о чем-то, а потом тряхнула головой и немного разочарованно сказала:

— Вроде бы после того как выговоришься, должно становиться легче…

— Возможно, вы еще не полностью выговорились, — заметил Михаил.

— Да, разумеется, — согласилась Анна. — Еще столько всего надо рассказать. И не только рассказать, но и осмыслить, верно? Ну ладно, с делами на сегодня покончено. Знаете, что я вам скажу, Михаил?