Затерянные в океане - читать онлайн книгу. Автор: Луи Жаколио cтр.№ 38

Урок вежливости. — «Похоронная процессия». — Кусок хлеба и кружка воды. — Беседа с капитаном. — «Начинается!» — Следственный пристав в своей роли.

ТО, ЧТО КАЗАЛОСЬ СТРАШНЫМ бедняге-сыщику, наоборот — крайне смешило загадочных незнакомцев с дубинами, и вслед за хмыканьем третьего из них, названного Камчаткой, все они разразились оглушительным хохотом.

Тогда Ланжале, молчавший до сих пор, решился дать приличный отпор наглецам:

— Идите домой, негодные пьяницы! — воскликнул он в негодовании. — Зачем вы мешаете мирной беседе порядочных людей, которые удалились сюда от городского шума и гама?

Услышав такую энергичную реплику своего собеседника, Гроляр окончательно струсил и жалобно сказал ему:

— Ради Бога, Ланжале, не ссорьтесь с этими господами, которые так вежливы с нами!

— Что? Вежливы, эти ночные шатуны, трущобные бродяги?! — воскликнул опять с тем же негодованием профессор бокса.

— А-а, так вы оскорбляете нас! — заметил один из незнакомцев. — Хорошо же, если так! Мы вас научим настоящей вежливости, о которой, кажется, вы не имеете никакого понятия! Ну ребята, возьмемся-ка за дело!

С этими словами четверо пришельцев бросились на Ланжале а другие на Гроляра, которому мгновенно скрутили руки и ноги веревками и завязали глаза.

Несчастный полицейский потерял от страха сознание, и в таком виде четверо дюжих молодцов взвалили его на носилки устроенные из их дубин, и понесли… Куда? Об этом надо было спросить Ланжале, который, покатываясь со смеху, последовал под руку с Порником за «похоронной процессией», как он окрестил свою проделку с «полицейской мухой».

Дорогой Порник принялся напевать вполголоса нечто вроде «вечной памяти», а Пюжоль спросил:

— Готова ли могила?

— Как же, я уже позаботился об этом! — отвечал Мариус Данео. — Ровно шесть футов и шесть дюймов! Последние — для носа его высокородия, который имеет почтенные размеры.

— А мы еще к тому же надставили его! — сострил Ланжале. — Ха-ха-ха!..

Вернувшись на судно, наши знакомцы внесли Гроляра в небольшую каюту и, видя, что он без чувств, освободили его от веревок и повязки, обыскали карманы и положили на матрац, который составлял единственную мебель каюты. Затем, оставив в углу кусок хлеба и кружку воды, как это делалось в старину в подобных случаях, они ушли, заперев дверь на замок.

— К чему трусам оружие?! — произнес Ланжале, показывая револьвер и стилет, найденные им в карманах Гроляра.

— Ба-а, чтобы было что класть в карманы! — ответил смеясь Порник.

После этого оба молодца отправились в адмиральскую каюту с донесением, что предприятие их удалось как нельзя лучше и что никто не попался им навстречу и ничего не видел.

— Отлично! — одобрил командир «Иена». — Вы будете награждены должным образом за ваше усердие!

На следующее утро начальник американского экипажа, служившего на борту «Иена», явился к Бартесу уведомить его, что американцы, срок службы которых подходил к концу, освобождают Бартеса от обязательства доставить их в Орегон, предпочитая отправиться на родину сушей — по железной дороге. Заявив об этом, он как бы мимоходом прибавил:

— Мы знаем кое-что о неприятностях, которые готовят вам некоторые люди. Но будьте уверены, что от нас они ничего не разведают: ни о том, кто вы, ни о вашем бегстве из Новой Каледонии; мы честные люди и дали себе клятву молчать, и вы смело можете надеяться, что мы сдержим свое слово…

Тронутый таким вниманием к себе, Бартес немедленно выдал жалованье всему экипажу за три месяца вперед, причем офицерам двойное, а их капитану — за целый год, хотя ничего подобного не обязан был делать по договору с их компанией.

Это было с его стороны очень практично. Таким поступком он сразу приобрел себе в этих людях самых надежных и верных друзей. К тому же надо было хоть чем-нибудь отблагодарить их за скромность, потому что, донеси хоть один из них о том, что он знает, — Бартес и все бежавшие с ним из места ссылки, согласно договору между Францией и Америкой, были бы немедленно арестованы как беглые преступники и отправлены куда следует.

Молодой командир «Иена», спеша в Сан-Франциско единственно из желания помочь своему больному другу Фо, никогда, разумеется, и не думал ни о чем подобном, совершенно полагаясь на скромность своих моряков-американцев. Теперь эта скромность подтвердилась блестящим образом, так что распорядители Орегонской компании сказали сущую правду, уверив, при найме моряков, Ли Юнга и Ли Ванга, что они дают им самых отборных людей.

Когда американский капитан готов был уже уйти из каюты Бартеса, последний остановил его, сказав:

— Мне предстоит теперь пополнить мой экипаж, и я прошу вас сообщить вашим людям, что те из них, кто согласится вернуться на «Иен», будут весьма охотно приняты мной. Я повысил бы их в чинах и положил им двойное жалованье.

— Видите ли, сэр, — отвечал Уолтер Дигби, — у нас в Америке не в обычае наниматься более чем на один рейс в течение года. Но мы люди свободные, а ваши условия так заманчивы, что, я готов держать пари, таким путем вы вернете себе три четверти экипажа.

— Тем лучше! — воскликнул, радуясь, Бартес. — У меня для всех будет место!

— И для меня тоже?

— Для вас в особенности, добрейший мой капитан!

— А на каких условиях, смею спросить?

— Тройное жалованье и звание капитана этого броненосца и моего заместителя. Кроме того, имейте в виду еще следующее: представители могущественного общества, в руках которого все Китайское морское дело, Ли Юнг и Ли Ванг заказали, как вы знаете, вашей Орегонской компании построить еще такое же судно, как «Иен», но немного больше его, до восьмидесяти метров в длину; оно будет готово в следующем году. Хотите наблюдать за его постройкой и потом привести его к нам в Китай, с экипажем, составленным по вашему выбору?.. Этот новый броненосец будет называться «Фо», в честь моего покойного старого друга, и мы намерены предложить его в подарок императору, причем я ручаюсь, что вы станете во главе этого судна, с званием контр-адмирала китайского флота.

— Ваши предложения превосходят все мои ожидания, и я с благодарностью принимаю их! — воскликнул Уолтер Дигби.

— Весьма рад! Зайдите ко мне сегодня вечером — я вам подготовлю инструкции по этому делу и необходимые деньги.

— Постараюсь быть аккуратным! Теперь позвольте дать вам, со своей стороны, один добрый совет, сэр: не оставайтесь здесь долго… Я слышал, что болтают о некоем Васптонге, следственном приставе, а ведь это известная птица здесь: кто его не знает в Сан-Франциско, хотя репутации его нельзя позавидовать! Я не знаю, что собственно затевается против вас, но только он хвалился, этот крючок, что выпустит вас отсюда только после того, как «Иен» будет продан с молотка.

— Спасибо вам за предостережение, — сказал командир «Иена», — но все дело, в сущности, сводится к одному носу, который имел неосторожность попасть под кулак Порника, придавшего ему такую форму, которая неудобна в повседневной жизни…