Любовный хлеб - читать онлайн книгу. Автор: Эдна Сент-Винсент Миллей cтр.№ 6

И буду такой же, как теперь,

Только ростом повыше.

Я — только гадалка. Как мне не лгать?

Священником был мой отец, а прокаженной — мать.

Качелями было распятье, а зыбкой — морская волна.

Крестила меня бесовская сила — кто, как не она?

Духовные песни я звонко пою:

Так близко крестили меня к алтарю!

Играла я в детстве с ужом и лягушкой —

Ей камушек донный служил погремушкой.

Венок травяной я видела, кстати,

Что русалка сплела своему дитяти,

А также сполохи речного огня,

Что феи зажгли — жаль, что не для меня…

Когда все пройдет и все разъяснится,

Я стану монашкой, я стану блудницей.

Сквозь речные кусты туманным днем

Отец мой к нам шлепал почти босиком,

Чтоб я не умерла в одночасье, молясь,

Стеная, что я рождена в поздний час!

А мама святого отца привечала

На корточках, лик его сердцем вбирала,

А мы с ней на мшистом прибрежье резвились —

Не тем богам, что священник, молились.

Учил он меня латыни постылой

И грекам древним… Ох, тяжко мне было!

Священник уйдет — мы славили ересь

И тешили дьявола — он ждал, ощерясь.

Ни зелени, ни цветов не видала,

Кроме канав, пока взрослой не стала.

От мамы — шлепок, от отца — наставленье.

Какое же это было мученье!

Чадо священника и прокаженной,

Такой я выросла — тварью бессонной!

Умолкла ты; слезинки прозрачные застыли,

Как радуга, на темных ресницах — ну и что ж?

Ужель девичью грусть излить нельзя иначе,

Чем плача в темноте, покуда не уснешь?

Когда в душе твоей опять проглянет солнце,

Боюсь я, что ты плакать разучишься совсем

И засветло уснешь, и навсегда утратишь

Сиянье на ресницах, что слезы дарят всем.

Я не хочу, чтоб веки набрякли от рыданий

У вас, глаза прекрасные; обрызгайте чуть-чуть

Ладонь, к лицу прижатую; на тонкой платья ткани

Оставьте капли слез — ведь их легко смахнуть.

Я наблюдала, как ты смаргиваешь слезы,

И вспоминала лица, что ветер мне пригнал —

Смеющиеся лица, красивые и гордые…

Но самые чудесные — не те, кто слез не знал!

Оплетенное злом и добром, как только способно сердце

Спокойно, размеренно биться?

Оно, как мотор на холостых оборотах,

в механизм вселяет разброд:

Кисть становится зеленоватой, а кое-где иссиня-желтой,

Ведь пульс перебои дает

Вслед за каждым сердечным толчком.

Или, не пожелав повториться

В ярких битвах, которым уже не сбыться,

Отчаявшись, сердце идет к концу,

А тепловатая кровь, лениво от усталого сердца отхлынув,

Не дойдя ни до кисти, ни до виска,

Образует заливы, пока

На миг не замрет, пока бледность не подступит к лицу,

Пока между диастолой и систолой не исчезнет граница.

Кто ты таков, что я, стремясь

К тебе, ночей не сплю?

Зачем из-за тебя и днем

И ночью слезы лью?

Кто ты таков, что, по тебе

Томясь, я ветра шум

Все слушаю лицом к стене,

В плену тяжелых дум?

Есть люди похрабрей тебя

И, верно, подобрей:

Кто ты таков, что ты один

Всегда в душе моей?

Что женский разум неказист,

Вам всякий подтвердит…

Кто я такая, что в любви

Мне высший смысл открыт?..

Ища, отчего печалится сердце,

Я постигла, о чем грущу:

Речи людские невмочь мне слушать;

Город постыл мне. К морю хочу!

Хочу я волны соленую сладость

И ветер морской опять ощутить;

Пусть будет то грохот, то шелест прибоя —

Гул его никогда не избыть.

А раньше, за мой палисад цепляясь,

Душистый горошек остовы нес

По кромке земли и зимнего моря…

Тогда мне, конечно, легче жилось.

А раньше на волны взбиралась утром,

Под вечер из туфель песок трясла.

Сейчас я — пленница зданий-громадин.

От шума, от света жизнь не мила!

Услышать бы снова, как стонут сваи —

Над ними ветром корежит причал;

Увидеть бы груз грохочущих бочек,

Запруду, что частокол ограждал;

Увидеть бы снова коросту ракушек,

Наросшую на обломках судов,

Услышать бы крики голодных чаек,

Кружащих над пеной морских валов;

Почуять бы снова качку хибарки

В час, когда наступает отлив,

Понять, что вздымается пресная влага,

Страшиться сирены, глаза закрыв…

Боже, каким это было бы счастьем —

Вновь очутиться в родных краях,

На Мэнском прибрежье толк понимая

В судах, в ракушках и в якорях!

А стало все это таким несчастьем!

Здесь мне счастья не знать никогда.

Без моря я прожила так долго —

Была бы рядом морская вода!..

Сердце голодное жаждет того,

Что приелось сытым сердцам.

Красоту и добро я из ничего

Добуду и сердцу отдам.

Ненасытна его нужда,

Ибо сердце растет всегда.

Когда оскудеет моя душа,

Утолит свой голод сполна,

Быть может, я не дам и гроша

За землю — на что мне она?

Не стану бродить под ночным дождем,

Запах травы различая в нем…

Могучий Дух, всех превзойдя,

Мнет землю мерными шагами.

Велик он, даже в скорбь уйдя

По тем, кого уж нет меж нами.

Для смерти люди рождены,

И каждому свой срок положен.