Стая - читать онлайн книгу. Автор: Франк Шетцинг cтр.№ 36

— Когда налетела на тебя в воде?

— Она выскочила, когда я ткнул ножом в моллюсковый нарост.

— Наверное, ты от неё немножко отрезал, а она не поняла шутки. Хотя я сомневаюсь, что у такой ткани может быть что-то похожее на нервную систему. Ну, чтобы чувствовать боль. Собственно говоря, это всего лишь… клеточная масса.

К ним приближались голоса. По пляжу подходила группа людей — кто с камерами, кто с блокнотами.

— Начинается, — сказал Эневек.

— Да. — У Оливейра был растерянный вид. — Так что же делать? Послать в пароходство все данные как есть? Но что им это даст, если мы сами ничего не поняли? Лучше бы получить новые пробы. Прежде всего этой субстанции.

— Я свяжусь с Робертсом.

— Хорошо. Ну, а теперь пора начинать резню.

Эневек посмотрел на бездвижного кита и опять почувствовал бессильную ярость. Животные, что все на счету, то задерживаются где-то на недели, то гибнут.

— Вот же чёрт!

К ним уже подходили Фенвик и Форд.

— Прибереги свои чувства для прессы, — сказала Оливейра.

Вскрытие длилось больше часа, в течение которого Фенвик с помощью Форда взрезал косатку, извлекал внутренности, сердце, печень и лёгкие и объяснял анатомическое строение. Они разложили содержимое желудка, там был полупереваренный тюлень. В отличие от резидентов, кочевники и прибрежные косатки поедали морских львов и дельфинов, а стадом могли напасть и на одиночного усатого кита.

Среди зрителей было немало журналистов, но специальными знаниями публика не отличалась. Поэтому Фенвик многое объяснял:

— У него форма рыбы, но лишь потому, что эти существа когда-то переселились с суши в воду. Такое случается. Мы называем это конвергенцией. Совершенно разные виды образуют конвергентные, то есть подобные, структуры, чтобы соответствовать требованиям окружающей среды.

Он удалил часть толстой шкуры и обнажил подкожный жир.

— Ещё одно различие: рыбы, амфибии и рептилии — теплообменные существа, то есть холоднокровные, температура их тела принимает температуру окружающей среды.

Например, скумбрия есть в Нордкапе и в Средиземном море, но в Нордкапе температура её тела четыре градуса Цельсия, а у средиземноморской скумбрии двадцать четыре градуса. На китов это не распространяется. Они теплокровные — как мы.

Эневек наблюдал за зрителями. Фенвик только что произнёс одну формулировку, которая всегда срабатывала, — «как мы». Она заставляла людей прислушаться внимательнее. Киты — как мы. Значит, они вплотную подходят к той границе, за которой люди начинают рассматривать жизнь как безусловную ценность.

Фенвик продолжал:

— Будь они в Арктике или у берегов Калифорнии, киты сохраняют температуру тела тридцать семь градусов. Для получения тепла они используют свой жир, который мы называем ворванью. Видите эту белую массу? Вода отнимает тепло, но этот слой препятствует охлаждению тела.

Он обвёл присутствующих взглядом. Его руки в перчатках были окровавлены и перепачканы слизью и жиром кита.

— Но вместе с тем ворвань означает для кита и смертный приговор. Проблема всех китов, выброшенных на берег, в их тяжести и в этом, самом по себе чудесном, жировом слое. Голубой кит длиной 33 метра и весом 130 тонн вчетверо крупнее самого большого динозавра, но и косатка весит девять тонн. Такие существа могут жить только в воде, где, согласно закону Архимеда, любое тело теряет в весе столько, сколько весит вытесненный им объём воды. Поэтому на суше китов расплющивает собственная тяжесть, а теплоизолирующее действие жира добивает их, поскольку они не могут отдавать наружу избыточное тепло. Многие киты, выброшенные на берег, погибают от шока перегрева.

— Этот кит тоже? — спросила одна журналистка.

— Нет. В последние годы становится всё больше животных, у которых сломлена иммунная система. Они погибают от инфекций. Этому киту было двадцать два года. Уже не юное животное, но в среднем здоровый кит доживает до тридцати лет. Итак, мы видим преждевременную смерть, но нигде на теле нет следов повреждения или борьбы. Я полагаю, это бактериологическая инфекция.

Эневек выступил на шаг вперёд.

— Если вы хотите знать, откуда она берётся, мы можем объяснить и это, — сказал он, стараясь сохранять деловой тон. — Проведён целый ряд токсикологических исследований, и они показывают, что косатки Британской Колумбии заражены РСВ и другими ядами. В этом году в жировой ткани косаток было обнаружено свыше 150 миллиграммов РСВ. Никакая человеческая иммунная система не может этого выдержать.

Он увидел по взволнованным лицам, что задел их за живое.

— Самое худшее в этих ядах то, что они жирорастворимые, — сказал он. — Это значит, что они передаются с молоком матери и детёнышам. Человеческие дети, только явившись на свет, уже награждены СПИДом. Мы сообщаем вам об этом с ужасом и хотим, чтобы этот ужас вы донесли до читателей и зрителей вместе со всем, что вы здесь увидели. Едва ли найдётся на земле ещё один вид, отравленный так, как косатки.

— Доктор Эневек, — откашлялся один журналист. — Что будет, если человек съест мясо такого кита?

— Он получит часть этого яда.

— Со смертельным исходом?

— В долгосрочной перспективе — возможно.

— Не значит ли это, что предприятия, которые сбрасывают в море ядовитые вещества, — например, деревообрабатывающие, — косвенно несут ответственность за болезни и смерти людей?

Форд метнул в сторону Эневека быстрый взгляд. Это был щекотливый пункт. Разумеется, спрашивающий был прав, но ванкуверский аквариум пытался избежать прямой конфронтации с местной промышленностью и вместо этого прибегал к средствам дипломатии. Выставлять хозяйственную и политическую элиту Британской Колумбии в виде потенциальной банды убийц означало бы ожесточение фронта, и Эневек не хотел подставлять Форда.

— В любом случае есть заражённое мясо вредно для здоровья человека, — уклончиво ответил он.

— Но оно осознанно заражено промышленностью.

— Мы ищем решения в этом направлении. Сообща с теми, кто отвечает за это.

— Понимаю. — Журналист что-то пометил себе. — Я имею в виду особенно людей с вашей родины, доктор…

— Моя родина здесь, — резко ответил Эневек.

Журналист глянул на него непонимающе:

— Я имел в виду, откуда вы происходите…

— В Британской Колумбии едят не очень много китового и тюленьего мяса, — перебил его Эневек. — А вот среди жителей Полярного круга наблюдаются сильные отравления. В Гренландии и Исландии, на Аляске и далее на Севере, в Сибири, на Камчатке и на Алеутах — повсюду, где морские млекопитающие ежедневно употребляются в пищу. Проблема не в том, где животные отравились, а в том, что они мигрируют.

— Как вы думаете, киты понимают, что они отравлены? — спросил один студент.