Хозяйка Блистательной Порты - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Павлищева cтр.№ 4

– Как тебя зовут?

– Масад.

– Чего ты хочешь?

Бедолага сник, сказать честно, что желает смерти великому визирю, даже при том, что тот изменил своей жене и виноват, означало гибель. Жаль, ничего не сумел, не успел, забрал последние деньги из дома, чтобы подкупить всех, перенес такую тяжелую операцию, и все зря.

Кизляр-ага усмехнулся:

– Ты молод, а потому глуп. Никто тебя к паше не подпустит, у него охрана не хуже султанской. К тому же врага безопасней уничтожать чужими руками, не рискуя собственной головой. Будешь евнухом при Хасеки Хуррем.

Что-то в тоне и взгляде кизляра-аги заставило Масада промолчать, догадался, что не зря главный евнух приставляет его к Хасеки.

Прошло несколько дней, и Масад показал Роксолане письма Ибрагима-паши к Мухсине. Хуррем сделала почти все, на что рассчитывал кизляр-ага. Главный евнух понимал, что умная Хасеки не побежит показывать эти послания Повелителю, нет, она нашла способ подбросить их Хатидже, кто, как не обманутая жена, должен первым узнать об измене мужа? Кто же мог ожидать, что Хатидже-султан не станет разводиться со своим неверным супругом? Хотя кизляр-ага понимал почему: развод султанской сестры с Ибрагимом-пашой вовсе не означал падение султанского любимца. Сестра сестрой, но Повелитель вполне мог, попеняв другу на неверность и неосторожность, оставить его при себе. Это для Хатидже позор, умная женщина предпочла иное – она выждала, пока Мухсине родит, куда-то спрятала родившегося малыша (даже кизляру-аге не удалось узнать, куда именно), а саму любовницу супруга определила в служанки к… Хуррем.

Хуррем этого словно и не заметила.

Однако все эти ухищрения не свалили Ибрагима-пашу, Хатидже-султан предпочла не делать всеобщим достоянием семейные проблемы. Конечно, в гареме знали все, да не все, об измене знали, о том, что Хатидже решила не разводиться с мужем, тоже, а вот кто та, что заставила страдать сестру Повелителя, где ее дитя и куда девалась она сама, не ведали. Те, кому следовало молчать, умели это делать.

Удивительно, но молчал и Масад. Увидев свою бывшую невесту в гареме впервые, он ни единым знаком не выдал, что знает ее. Также невозмутима была и сама Мухсине, которую теперь Хатидже переименовала в Озлем – «Сильное желание». Сначала Роксолана решила создать условия для новой измены Ибрагима, не препятствуя их встречам с Мухсине-Озлем, но быстро рассудила, что это может принести крупные неприятности, а толку никакого.

К такому же выводу пришел и кизляр-ага. Ибрагима-пашу нужно скомпрометировать иным способом, не привлекая даже его нового фаворита – Джешти-Бали. Хатидже зря надеялась, что сумеет обуздать своего мужа, Ибрагим был силен и телом, и духом. Немного выждав, пока недовольство супруги слегка уляжется, он применил испытанную миллионами мужчин до него тактику – сделал вид, что ничего не произошло, что Мухсине никогда и не было в его жизни, как не было и рожденного ею ребенка, он превратился в любящего и покорного мужа. И Хатидже быстро сдалась, она действительно любила Ибрагима, а потому родила еще одного сына…

Что же до Мухсине-Озлем… она оказалась ненужной даже тому, кто совсем недавно именовал ее «Госпожой-Душой». У кого из этих двоих душа была мелковата? Мухсине жила в гареме у Роксоланы, несчастный изуродованный Масад все вынашивал планы мести своему обидчику, а сам Ибрагим, отныне ограниченный в общении с женщинами, просто нашел замену «Госпоже Совершенству» Мухсине в лице юного красавца Джешти-Бали, чья фигура в обнаженном виде так походила на фигуру языческого бога Аполлона, привезенную главным визирем из Вены. Скульптурное изображение этого греческого бога страшно раздражало в Стамбуле многих, но даже это не смогло поколебать положение Ибрагима-паши в глазах его благодетеля султана Сулеймана.

– Ничего, придет время твоего падения, Ибрагим-паша, придет!.. – беззвучно шептал кизляр-ага.

Чем ему мешал Ибрагим? Тем, что не вписывался в его схему жизни и власти вблизи Повелителя. Раб, вознесенный Тенью Бога на Земле на самый верх и поставленный его милостью почти рядом, посмел не только предать сестру своего благодетеля, но и все больше возносился, мня себя Повелителю равным. Такого главный евнух простить не мог, пусть бы себе знал свое место, даже был надменным зазнайкой, но присваивать себе право кого-то возносить – это самый страшный грех. Ибрагим-паша мысленно вознесся вровень с тем, кто его поднял из грязи, все чаще вместо «падишах» или «Повелитель» в разговорах с иностранцами стал говорить «я», заменяя собой султана! Так недолго и до…

Даже подумав о таком, кизляр-ага прерывал сам себя и оглядывался, словно кто-то мог подслушать его мысли.

Вот в такой тугой клубок завязались отношения в гареме и вокруг него. И в этом клубке нужно было не запутаться, не попасть в петлю, из которой нет выхода.

А тут еще астролог со своими пророчествами! То, что эта зеленоглазая пигалица не такая, как все, евнух понял давно. Ее взлет сначала позабавил, потом стал внушать опасения. Из всех неприятностей она выходила только сильней, и Повелитель привязывался к своей Хасеки еще крепче. Попала в опалу и отправилась в Летний дворец по ту сторону Босфора? Но это помогло ей и ее детям остаться живыми во время бунта янычар. Переписывалась с сестрой шаха Тахмаспа Перихан-ханум? Вместо обвинений в предательстве заслужила благодарность за спасение Повелителя от яда той, что себя выдала за Перихан.

Кизляр-ага подумал, что если бы ее зашили в мешок и бросили в Босфор, то рыбы наверняка вытащили бы Хуррем на берег, попутно добавив что-то такое, чего вовек не сыскать на дне ловцам жемчуга и сокровищ. Эта женщина непотопляема, из любых неприятностей выходит только сильней, чем была.

Евнух много размышлял об этом, а потому пророчеству Аюб аль-Хасиба поверил сразу, и то, что повторял подслушавший беседу прорицателя и Хуррем Масад, запомнил. Но на младшего евнуха смотрел недоверчиво, все казалось, что тот чего-то недоговаривает.

– Да ты все ли услышал?

– Услышал все и запомнил тоже. Не я недоговариваю, а этот старик. Он не все сказал Хасеки.

– Хм… значит, еще придет к ней. Следи, глаз не спускай с Хасеки! Мы должны знать, что именно он скажет.

Аюб аль-Хасиб и впрямь сказал Роксолане далеко не все, не потому что не хотел, он прекрасно понимал, что будут подслушивать, но вовсе не намеревался приходить к ней еще раз. Прорицатель поступил иначе.

Зейнаб в очередной раз принесла травы для своих зелий. Ничего необычного, даже подозревающий ее в колдовстве кизляр-ага, лично досмотревший всю корзинку, ничего странного не нашел. И почти скомканный лист содержал простые рецепты мази для рук и настойки от морщин с розмарином на основе красного вина.

– Кизляр-ага, неужели тебе тоже нужна такая мазь? Что так долго читаешь? Скажи, я сделаю и для тебя.

– Вай! Глупая женщина. Это только вы все мажетесь, краситесь, что-то выщипываете.

Он чуть не добавил, что мужчинам это ни к чему, но вовремя осекся.