Похитители красоты - читать онлайн книгу. Автор: Паскаль Брюкнер cтр.№ 26

Сам не зная как, я забрел на второй этаж и оказался перед спальнями Жерома и Франчески, расположенными в противоположном крыле дома, — Раймон вчера показал мне их мельком. Я на цыпочках проскользнул в комнату мадам Стейнер. Скудостью обстановки она напоминала монашескую келью. На большом письменном столе светлого дерева стоял компьютер, лежали пакетик с засахаренными фруктами, коробочка шоколадных трюфелей, а также «Дороги, которые никуда не ведут» Мартина Хайдеггера. Старенький радиоприемник мурлыкал слащавую до слез песенку. Зашел я и к Стейнеру. Кровать в его комнате была застелена, но смята, под ней валялась пара ботинок. Вместо философских трудов, которые изучала его жена, я обнаружил сваленные прямо на полу десятки журналов мод за последние годы. Некоторые страницы были помечены галочкой или крестиком. В ящике открытого комода мне попались какие-то личные письма, счета от поставщиков и за электричество. Я прилег на минутку, проверяя упругость матраса, принюхался к подушке, но столь характерного запаха Стейнера не почувствовал. Нашел на ковре несколько мелких монет и машинально сунул их в карман. Потом вернулся в гостиную, еще раз пошарил взглядом по книжным полкам, по томам в кожаных переплетах — мне очень хотелось прихватить их с собой, особенно иллюстрированное издание басен Лафонтена 1875 года. Я взял две книги, попытался заполнить пустоты и скрепя сердце поставил обе на место.

Наконец я наведался в кухню и опять поразился, до чего она огромная. Кастрюли, сковородки, кокотницы сияли, медные блюда разных размеров висели в ряд на стене по ранжиру. Электронная техника уживалась здесь с классической кухонной утварью. В плетеной корзине лежала на соломенной подстилке дюжина кругленьких, гладеньких яиц. Два огромных, размером с платяной шкаф, холодильника стояли друг против друга, мерно гудя, словно огромные белые пчелы. Я открыл один, потом другой — оба ломились от всевозможной снеди и свежих овощей. В отделении для молочных продуктов выбор не уступал дорогому отелю. С такими запасами можно было выдержать осаду. Голода, что ли, панически боялись эти люди? Я провел рукой по выступам и выемкам на разделочном столе — деревянная поверхность была вся в зарубках от топорика и ножа, но отчищена, оттерта, будто новенькая. От всего этого веяло традиционным укладом, старой доброй французской провинцией; хорошо, наверно, иметь такую работящую прислугу… Я был уже в дверях — предварительно заглянув во все шкафчики, полюбовавшись блеском разложенных в идеальном порядке столовых приборов, расцветкой тарелок и блюд, — когда вдруг зазвонил телефон. Я вздрогнул. Трубка висела на стене над ларем для хлеба. Я не решался подойти, он все звонил и звонил, раз десять, наверно, потом смолк. Когда я взял трубку, то услышал длинный гудок. И вот туг-то взгляд мой упал на деревянную панель с ключом, о которой Раймон сказал мне вчера, что это дверь в неприкосновенные владения «самого».

Во мне вдруг проснулся азарт следопыта. Пока моя разведка не открыла ничего нового. В конце концов, мы здесь одни, никто никогда не узнает, что я сделал. Я снял ключ с крюка и вставил его в замочную скважину. Скрипнули петли, и панель повернулась. На меня пахнуло затхлым воздухом. Я повернул выключатель: от крошечной площадки вырубленная в камне лестница вела вниз, в подпол. Ступеньки были неровные, и я держался за перила, боясь оступиться. Я оказался в подвале с бетонными стенами. В тесных каморках по обе стороны длинного коридора громоздились ящики, набитые старым тряпьем и сношенной обувью, кипы газет. Немного подальше я увидел верстак, банки с краской и какую-то сломанную мебель, которую, очевидно, чинили. В других закутках, оборудованных термостатами, хранились десятки бутылок, рассортированных по маркам и годам. Помещение в конце коридора, с более высоким потолком, занимала котельная: от толстенной утробы с множеством рычагов и индикаторов отходили, разветвляясь, трубы. Я подивился огромным размерам бойлера. Стенки его подрагивали, мне даже показалось, вздыхали, как будто он переваривал пищу. Капельки влаги проступали на металле. Каждая рукоятка соответствовала определенной комнате, о чем свидетельствовали надписи, сделанные от руки на табличках.

Так это и был тайный сад хозяина? Самый обыкновенный погреб. Раймон надо мной просто подшутил. Я был разочарован и поднялся бы немедля наверх, но вдруг кое-что заметил: за котлом, у самого пола мне почудился слабый свет. Вообще-то весь дальний конец подвала занимали запасы дров. Но эта узенькая полоска света пробивалась из-под охапки хвороста, которая лежала отдельно у стены. Почему-то мне стало любопытно: значит, там, дальше есть еще помещение? До сих пор удивляюсь, как у меня хватило наглости, но я отодвинул хворост и обнаружил пыльное шерстяное полотнище, прикрывавшее металлическую плиту с ручкой посередине. Я повертел ее влево, вправо, но она не поворачивалась. Наверно, от холода и сырости ее заклинило. Долго я бился над этим запором, дергал ручку, толкал дверь, и наконец она поддалась.

Мне открылась совсем иная картина. Узкий, едва освещенный коридорчик полого уходил куда-то вниз, теряясь во мраке. От каменных стен тянуло сыростью подземелья. Я осторожно сделал шаг, другой; холодные капли падали мне на голову. Скрученные провода тянулись на высоте человеческого роста, сходясь у рубильника. Я не мог разглядеть, как далеко уходит эта галерея, своды которой были укреплены наспех обтесанными балками, выступавшими из камня, словно жилы на руках. Тонны тверди тяжело давили на меня. Хватит, насмотрелся, мне здесь не место.

Я хотел было вернуться, как вдруг из глубины безмолвия донесся звук, будто сдавленный хрип прошелестел где-то очень далеко. Что это было — отголоски горного потока, судорога бойлера? Я замер, вслушиваясь в шорохи и тихий гул. Сколько же шумов издавало это подземелье! Я шагнул назад, но тут опять тот же стон, на сей раз с коротким всхлипом, пробился сквозь густой сумрак туннеля. Слабый, но вполне отчетливый. Мне не померещилось. По спине побежали мурашки. Я глубоко вдохнул и кинулся прочь, натолкнулся на металлическую дверь, та стукнулась о стену, косяк и камни вокруг заходили ходуном. Я занес было ногу, чтобы перешагнуть через хворост, и тут чей-то голос у самого моего уха промурлыкал:

— Вы заблудились?

Это было как выстрел в упор. Я отпрянул.

— О, я, кажется, напугал вас? Мне очень жаль!

Слева от меня, смутно различимый в полутьме, стоял Жером Стейнер. Он дышал мне прямо в лицо. Я не видел выражения его глаз, но знал точно, что его черные глазницы прямо-таки расстреливают меня на месте. Я хотел что-то сказать, объясниться, но только ловил ртом воздух, как утопающий, не в силах издать ни звука. Он схватил меня за ухо, заставил опуститься на колени.

— Франческа была права, Бенжамен! У вас чересчур длинный нос!

Я попытался поднять голову — лицо хозяина дома маячило надо мной. Я чувствовал себя как безбилетный пассажир, которого сцапали. На Стейнере был странный кожаный наряд с бахромой, как у американских пионеров. Я уткнулся носом в шов на штанах. Он нагнулся; я, решив, что сейчас получу затрещину, заслонил лицо руками. Но он поднял меня, поставил на ноги, выпустил мое горевшее огнем ухо и — я ожидал чего угодно, только не этого — вдруг прижал меня к груди. От тепла его тела мне стало жарко. С минуту мы стояли так в обнимку, он меня совсем расплющил. Я чувствовал себя таким тщедушным рядом с этим верзилой. С болью в голосе он прошептал: