– Мефодий упал с мотоцикла, – поспешно
сказала она, впервые радуясь этому событию.
– Когда?
– Позавчера! Эссиорх сто раз объяснял, что
мотоцикл слишком тяжелый, чтобы пытаться тормозить ногами, не дождавшись полной
остановки. У Мефодия же велосипедная привычка, что можно соскакивать, когда
захочется.
– И что, поломал что-нибудь? – усомнился
Ратувог.
– Нет. Но стесал себе кожу на ноге. И на
ладонях тоже.
Инструктор с сомнением посмотрел на спящего
Мефа.
– А чего такой румяный?.. Или, скажешь, что
это диатез на нервной почве? Волосы распустил и дрыхнет! На девчонку похож!
Стыдитесь, номер один-три-ноль-шесть-шесть! Вы его запустили!
Дафна быстро оглянулась на Мефодия. Неужели
правда похож на девчонку? Уф, нет! Очертания лица жесткие, определенно мужские.
Похоже, у Ратувога обычная солдафонская реакция на длинные волосы.
– Уже стыжусь. Кстати, никто не знает: страж
света может изменить номер? – спросила она.
– Зачем?
– Ну мне не нравится мое число. 13, а потом
еще и 66. Не просто криво, а вдвойне криво. Да еще и нолик посередине. Вроде
как результат всех моих благих намерений.
– А какой бы тебе номер хотелось? –
сочувственно спросил мягкий Горазд.
– Какой-нибудь приятный. Ну, например, 55.555!
Или 12333!
Горазд хихикнул. Круглое лицо его напарника
приобрело форму вытянутого овала.
– Слышал? И как тебе эта масштабная идея со
сменой номеров? – спросил Горазд у Ратувога.
Тот пожелтел.
– Ахинейский бред! И что это будет за армия
света? Сегодня меняются номерами, завтра флейтами, потом крыльями и боевыми
наградами. А послезавтра чем? Честью?..
– Я этого не говорила! – оправдываясь,
сказала Даф.
– Разумеется! Потому что ты об этом не
думала!.. И как, по-твоему, поступить с тем номером 12333, который уже
существует? Вывести в чистое поле в расход?
– Ну почему в расход? Вдруг он сам захочет
поменяться? Вдруг ему надоело быть 12333-м? – отважно предположила Даф.
Златокрылые переглянулись.
– А если не надоело? – предположил
круглолицый.
Даф вспылила. Её всегда ужасно раздражали
стражи (да и люди тоже!), всё всегда знавшие за других. Хуже хронической
категоричности только бесхребетная уступчивость.
– Как вы можете догадываться, если наверняка
не знаете? – спросила она с досадой.
– Да так вот могу! 12333 – это мой
номер! – кисло сказал инструктор.
– Ох!
Дафна ощутила себя человеком, который, страдая
от жары и усталости, обошел пустыню, чтобы найти единственную лужу и сесть в
нее. И надо же было так угадать! Это как раз тот случай, когда интуиция
граничит с антиинтуицией. Посмотри на тысячу шкатулок, внутри одной из которых
оса, и выбери именно ее.
– Не обращай внимания! Он только снаружи
колючий. На самом деле он добрый. У него в казарме живет четыре ангорских
хомячка, – ободряюще шепнул ей Горазд.
– Уже двенадцать, – ворчливо поправил
Ратувог.
– Как двенадцать?
– Так, двенадцать! Это же ангорские хомячки.
Пока мы тут с ней болтаем, их может стать тридцать шесть… Кстати, не знаешь
кого-нибудь, кому нужен ангорский хомяк, а еще лучше два или три? –
спросил он, неуверенно кашлянув.
– Нет. Кажется, никому, – сказала Дафна.
Ратувог не удивился. Видимо, это был не первый
отказ, который ему пришлось выслушать.
– Так и подумал. У тебя крайне неосведомленный
вид, № 13066! Работай над собой!
– Буду работать! – пообещала Даф.
– Только не прямо сейчас. Мы немедленно
отправляемся в Эдем!.. Через семь… даже уже через шесть минут тебя примет
Троил.
– МЕНЯ? Зачем? – переспросила Даф
испуганно, начиная нервно вертеться на месте.
Она была в смятении, как хозяйка квартиры,
которая вспомнила, что к ней сейчас явится толпа гостей, а у нее в холодильнике
только полпачки маргарина с застрявшей в нем вставной челюстью дедушки.
– На месте узнаешь. Пять с половиной! –
безжалостно сказал Ратувог, взглянув на часы.
Даф секунд на десять застыла, а затем в
лихорадке заметалась по комнате, налетая на стулья, ушибаясь и ойкая.
– Вот смотри: типично женская реакция! Вначале
они тормозят, потом раскачиваются, и лишь убедившись, что уже опоздали,
начинают дико спешить. Я это еще по пилотажу заметил – всюду одно и то
же! – негромко сказал приятелю Ратувог.
– Может, стоило сообщить ей пораньше? –
сочувственно предположил Горазд.
– Чтобы она убила себя и нас своим
беспокойством? Нет уж, увольте, старший страж Горазд! Я склонен думать, что
даже и за шесть минут говорить было неоправданно рано! Правильнее было бы, ни о
чем не предупреждая, притащить ее к Троилу прямо вместе со сковородкой, в
фартуке и с флейтой, к которой прилипла скорлупа! – заявил Ратувог.
Горазд укоризненно положил руку ему на плечо.
– Будь снисходителен! Вспомни со сколькими
нашими такое было! Чего далеко за примерами ходить? Ты сам был послан на три
дня подменить парнишку, самовольно сбежавшего из военной части к больной девушке.
И что же? Застрял на земле на двенадцать лет!
Ратувог нахмурился, затем невольно улыбнулся,
покосился на Дафну, в очередной раз налетевшую на стул, и, понизив голос,
произнес:
– И, между прочим, не подумай, что хвастаю,
дослужился до майора! А капитана мне так вообще дали на два года раньше!
Горазд вздохнул:
– Всё равно у меня совесть неспокойна. Как
только я подумаю, что мы должны сделать с парнем…
– Приказ есть приказ! – отрезал Ратувог.
Наконец Даф перестала метаться.
– Я готова! – громко сказала она.
Оба златокрылых повернулись. Неизвестно когда
Даф успела облечься в куртку. Из рюкзака торчали верная флейта и зазубренный
хвост спешно сдернутого с крыши Депресняка. Должно быть, ради того, чтобы
ввести в заблуждение златокрылых, котик послушался сразу.
– Готова, так идем! – проворчал Ратувог и
взял Дафну за руку.
Оба исчезли одновременно, только рюкзак с
котом замешкался и некоторое время задумчиво болтался в воздухе, точно пытался
сообразить, что он делает тут в одиночестве. Наконец исчез и он.