Эскимо с Хоккайдо - читать онлайн книгу. Автор: Айзек Адамсон cтр.№ 17

«Краденый Котенок» располагался на втором этаже здания, которое явилось прямиком из научно-фантастического комикса. Когда я поднимался по лестнице, какой-то парень в костюме, вышедшем из моды еще год назад, попытался заманить меня в «Секси быседы терэ курэ» на первом этаже. Это заведение представляло из себя телефонный клуб — каждому клиенту выделялась кабинка, телефонный аппарат и список девушек. Тоже мне удовольствие. Я покачал головой и сказал зазывале: вакаримасэн, старательно искажая слово. «Не понимаю». Что было недалеко от истины. Пройдя по узкому коридору, я чуть не столкнулся со швейцаром «Краденого котенка». Откуда ни возьмись он выступил из тени под тусклый свет неоновой рекламы. Реклама изображала мурлычущую кошечку с большими мультяшными сиськами. Интересно, как бы это понравилось Дневному Менеджеру?

— Пароль? — спросил меня швейцар.

— Мяу? — попробовал я наугад.

— Добро пожаловать в «Краденого котенка»! — усмехнулся он. Я заплатил и вошел.

Большую часть клиентуры составляли мадогива-дзоку, «оконная публика»: немолодые люди, которых перевели в дальние кабинеты офиса и предоставили целый день любоваться городским пейзажем в ожидании пенсии. Вымирающее племя, пережиток дней пожизненного найма. Экономические мыльные пузыри лопались, лишний жирок из менеджеров повыпускали, и даже служащие старшего звена попадали под сокращение. Страх остаться без пенсии побуждал их пить все больше, как будто они и без того не пили.

Бар оказался миниатюрной копией западно-американских стрип-баров — таких за восьмидесятые развелось в Токио видимо-невидимо. Сцена, устланная псевдомраморной плиткой, вертикальный шест вынесен в зал. Свет прожекторов, громкая плохая музыка. Что здесь делать крупнейшей звезде японского рока, да и любому парню моложе сорока?

Или Ёси искал общества мужчин, годившихся ему в отцы? Его отец-американец завоевал сердце матери Ёси, а потом был отправлен во Вьетнам с билетом в один конец, когда мальчику исполнилось всего два года. Такую версию Ёси скармливал журналистам, и никто не обращал внимания на простой факт: к предполагаемому моменту гибели отца война во Вьетнаме давно закончилась. Судя по рассказам Ёси, единственной ниточкой, связующей его с отцом, были музыкальные записи. Его отец состоял в нескольких меломанских клубах и еще долго после его исчезновения в дом еженедельно поступали новые пластинки. Маленький Ёси слушал их по много раз, словно отец посылал ему тайную весть из далекой страны. Ёси почти сравнялось одиннадцать, когда он осознал наконец, что пластинки приходят не от отца, но это открытие не излечило его от любви к музыке.

Однако трогательную версию о поисках отца я вычеркнул из списка возможных причин, приведших Ёси в притон. Здесь имелась другая приманка, не столь романтическая и вполне общедоступная — стриптизерши.

Ёси строго соблюдал рок-н-рольный кодекс, а потому должен был встречаться с актрисой, фотомоделью или стриптизершей. Вернее, танцовщицей. Ныне всякий специалист по этикету зовется гуру, глава каждой компании — провидец, веб-дизайнеры сделались художниками, а составители рекламы — писателями. Так что и стриптизерша вправе именовать себя танцовщицей.

Я попивал скотч, наблюдая, как женщина на сцене принимает неестественные позы во вспышках прожекторов, которые тщетно пытались поспеть за осовремененным перепевом «Я выживу» [55] Глории Гейнор. Ничего принципиально нового в песне не появилось: убрали клавишные, ускорили ритм, добавили техно-того и драм-н-бассового сего. Нетронутым выжил только вокал, и это, надо полагать, доказывало, что Глория была права.

Сначала я наблюдал за стриптизершей, потом — за мужчинами, которые наблюдали за ней. Они смотрели на нее очень пристально, желваки так и ходили, мужчины с усилием втягивали в себя сигаретный дым, словно какой-то рекорд побить пытались. Здесь не орали, не хлопали в ладоши, как в американском стрип-клубе. Если эти ребята и радовались, они скрывали это очень тщательно.

Мне представились разрозненные картинки жизни этой девушки вне стрип-бара. Маленькая пепельница переполнена окурками, заляпанными помадой. Маленькая доска для глаженья. Модный журнал раскрыт на недочитанной статье о путешествии по Бразилии. Груды серого нестиранного белья. Орет телевизор — скучная дневная передача.

Не такие образы старалась она вызвать в фантазиях зрителей.

Я попробовал одеть ее консьержкой или студенткой из Хонго. [56] Или стоматологом. Ничего не помогало. Странное дело: замечаешь на улице симпатичную незнакомку и тут же мысленно пытаешься ее раздеть. А когда незнакомку предъявляют в голом виде, воображение сразу пытается прикрыть наготу. Наверное, есть в этом некий дзэн, но он беспрепятственно проплыл мимо меня.

Музыка с грохотом завершилась, женщина стала кланяться в пояс, следя за тем, чтобы обе половины аудитории получили одинаково выгодный ракурс. Затем маленькими шажками, забавно покачивая ягодицами, сошла со сцены. Бурные аплодисменты и бесконечно краткая пауза.

Я уже недоумевал, зачем пришел сюда, но тут официантка высмотрела меня в углу и направилась прямиком к моему столику. Прикрыв рукой стакан, я покачал головой, но официантку не спугнул.

Она подошла вплотную и сообщила:

— Вас хочет видеть Калико.

Мне это имя ничего не говорило.

— За сценой. Сказала привести вас. — Официантка начинала сердиться, уперла одну руку в бок, другой держа поднос с напитками.

— Калико? — переспросил я, надеясь, что звучание заведет память с толкача.

Девушка испуганно, по-птичьи, оглянулась, наклонилась ближе к моему уху и настойчиво прошептала:

— Ка-ли-ко.

Это не помогло, и тогда она прибавила со вздохом:

— Ольга.

— Сольшаер?

Она закивала и вновь повторила фамилию, исказив ее до неузнаваемости.

Я одним глотком прикончил скотч и заказал второй, не успев сглотнуть кисловатый вкус первого. Перед встречей с Ольгой Сольшаер необходимо подкрепиться.

— Билли! Мать твою, как ты прознать, что я тут! Хорошо, что прийти! Садись, жопа! — завизжала она, обхватив меня обеими руками, так что я чуть не задохнулся, уткнувшись носом в розовое боа из перьев. Ошибки в японском и кошмарный шведский акцент никуда не делись, но со времени нашей последней встречи Ольга обзавелась еще парочкой ругательств.

Трогательная сцена свидания старых друзей разыгрывалась на глазах у женщины, которая скромно сидела на стуле позади Ольги. Та самая стриптизерша, которую я только что видел на сцене. Она курила сигарету, все еще голая, если не считать неуместно скромные синие панталоны — из «Секрета Виктории», отдела для бабушек.